Конни Брокуэй - Безрассудный
– А как же. Я слушала его ругань и проклятия два года и еще десять лет до этого следила за ним. Да. Я знаю черную душу Карра не хуже собственной души, – сказала Майра. Она бросила испачканную вату в огонь и начала сворачивать сброшенную одежду в узелок, который позже спрячет в комод у своей кровати.
Фейвор оглядела комнату, думая о том, какие тайны она скрывает. К счастью, ее собственная комната не сообщалась с этой, но ей не нравилось, что Майра может в любую минуту зайти к ней в спальню.
– Если бы я могла припомнить такие подробности насчет Дженет, которые мог знать только Карр, – пробормотала Майра, сосредоточенно щурясь на свое отражение в зеркале.
– Ну, лучше вам побыстрее что-нибудь придумать, – заметила Фейвор. – Мы гостим в замке уже две недели, и пока что хозяин замка обращал на меня не больше внимания, чем на кошку из кухни. Не знаю, чем еще привлечь его взгляд, разве что поплясать голой при свете камина.
Майра бросила на нее раздраженный взгляд. Она перестала массировать щеки кусочком ваты и быстро припудрила лицо мелкой белой пудрой, стараясь не задеть брови и ресницы. Покончив с этим, она уложила свои седые волосы в узел.
Никто, увидев ее сейчас, с бледным лицом, похожим на пудинг, не узнал бы в ней Палу, смуглую, тощую цыганку.
– Я потратила два года на то, чтобы напичкать голову Карра намеками и предсказаниями о возвращении Дженет, – сказала Майра. – Если тебе не удастся заставить Карра поверить, что ты – это она, то лишь потому, что тебе этого не хочется.
Она задумчиво смотрела на Фейвор, закладывая под корсаж подушечки из шерсти.
– Не в этом ли дело? Ты не задумываешься о том, что с тобой было бы, если бы ты могла сама распоряжаться своим будущим? – Ее шотландский акцент становился заметнее по мере того, как росло презрение в голосе. – Все еще не можешь забыть это тюремное пугало, англичанина?
– Ничего подобного, – возразила Фейвор.
– Как бы не так. – Майра кивнула головой. – Джейми говорит, что, как только он вернулся из Франции, ты интересовалась у него судьбой узника.
– Я знаю, что вы мне не поверите, но я спросила, потому что чувствую себя…
– Виноватой. – Майра выплюнула это слово. – Так ты говоришь. Так ты утверждала последние полгода. Ну, мне кажется, твоя чувствительная совесть слишком уж разыгралась. Что касается меня, то я считаю, что у девушки, которая повинна в смерти большей части членов своего клана, не должно остаться в душе места для другой вины.
– Вы еще не знаете, на что я способна, – невозмутимо ответила Фейвор.
Методы убеждения старухи никогда не отличались тонкостью, но нельзя было отрицать их эффективность. С тех пор как она привезла Фейвор во Францию, она не упускала ни одного случая напомнить ей о долге перед кланом. За это время обе многое узнали друг о друге.
Фейвор научилась скрывать свои уязвимые места. Майра узнала, что послушная марионетка, которой она надеялась манипулировать, – независимая молодая женщина, с которой нелегко справиться. Это открытие не понравилось Майре, и обе женщины постоянно конфликтовали.
– А может быть, – сказала Майра, – ты задаешься вопросом, действительно ли необходимо приносить в жертву твою цветущую молодость? – Фейвор молча смотрела на нее. – Ну, милочка моя, все мужчины, которые погибли из-за тебя, тоже были в расцвете молодости. И все они заслужили счастье иметь красивых невест, и пухлых младенцев, и теплый домашний очаг. Мой муж, брат и трое сыновей в том числе.
– Я знаю.
Фейвор действительно знала. Она украдкой пробралась на конюшню в ту ночь, когда они приехали в замок, и нашла Джейми, выдававшего себя за кучера Томаса Донна. Он-то и рассказал ей о той ужасной ночи, когда вырезали почти всю ее родню. Тогда Майра потеряла свою семью, но все же нашла в себе силы спасти раненых и ухаживать за ними до полного выздоровления.
Фейвор вспомнила добрую аббатису, которая потратила несколько лет на то, чтобы успокоить ее, Фейвор, совесть. А сейчас благодаря стараниям Майры к ней вновь возвращалось прежнее чувство вины.
– Мы прятались здесь и рисковали нашими последними людьми, занимаясь контрабандой французского коньяка, не для того, чтобы ты счастливо жила в этом своем прекрасном французском монастыре. Мы делали это, потому что у нас были планы относительно тебя. Ты должна исполнить долг крови.
– Я никогда не отказывалась.
Господи, нет. Груз ожиданий Макларенов иногда почти пригибал ее к земле, но она не сдавалась. Она не сломается и теперь. Никто не жаждал заплатить этот долг больше, чем сама Фейвор.
– Мы не для того трудились, строили планы и приносили жертвы все эти годы, чтобы ты могла все загубить теперь, на последнем этапе.
– Я ничего не загублю.
– Если все пройдет хорошо, – а это в твоих руках, – остров и замок скоро снова будут принадлежать Макларенам. Разве не этого ты хочешь? – спросила Майра.
– Да.
– Тогда имей в виду, ты не должна играть роль Дженет Макларен, ты должна стать Дженет Макларен. Понимаешь?
– Я пыталась, – ответила Фейвор, не в силах скрыть отчаяние. – У меня лицо болит от усилий, но Карр меня не замечает.
– Так старайся еще больше! – мрачно ответила старуха.
Фейвор не отступила. У нее были свои причины делать то, что она делала: она хотела окончательно и бесповоротно избавиться от чувства вины.
– Времени остается мало, а вы не сумели дать мне ключ к Дженет Макларен. Возможно, ваши воспоминания неверны, ваша память не так хороша, как вам кажется. Возможно, вы не можете научить тому, чего не знаете.
Майра внезапно рассмеялась:
– Ты сомневаешься в моих способностях трагической актрисы, девочка? Не надо. Разве я не убедила Карра в том, что я – милая старая дама? – Губы ее изогнулись в приятной улыбке. В мгновение ока Майра преобразилась в рассеянную престарелую родственницу, которой хотела казаться. Фейвор с невольным восхищением смотрела на нее.
Они приехали шесть месяцев назад и поселились в пустом помещичьем доме Томаса Донна. Вскоре после этого Майра отправила лорду Карру письмо, якобы написанное Томасом Донном, представлявшее ее как миссис Дуглас, его тетку и компаньонку его младшей сестры Фейвор.
Как и предсказывала Майра, Карр не мог устоять перед искушением прибавить к своему списку гостей состоятельную и плохо охраняемую наследницу. Он тут же прислал приглашение, и через несколько дней Майра уже тащилась следом за Фейвор вверх по лестнице Уонтонз-Блаш, роняя кружевные носовые платочки и шепча: «Ох, простите, мисс». С тех пор они стали частыми гостями в Уонтонз-Блаш.
Майра перестала улыбаться.
– Однако ты права в одном. Времени осталось мало. Тебе необходимо сегодня вечером остаться с Карром наедине. Но этого не произойдет, если он увидит рядом с тобой меня. Черт бы побрал этого человека, мне кажется, у него еще осталось достаточно здравого смысла, чтобы бояться твоего брата. Карр не хочет рисковать, вдруг я сообщу Томасу Донну о его неподобающем поведении по отношению к тебе. – Эта мысль ее рассмешила, и она захихикала. – Я скоро спущусь вниз, – задумчиво продолжила Майра, – нарочито много выпью чего-нибудь горячительного, а ты появишься через час. К этому времени будет казаться, что я уснула. Ты сможешь остаться с Карром наедине, и он не будет тревожиться о последствиях.
