Ольга Свириденкова - Невский романс
— Ну здравствуй, любимый, — промолвила Элеонора нежно-певучим голоском.
Отступив на шаг, Владимир скрестил руки на груди и холодно посмотрел на графиню:
— Что вам от меня угодно?
— Да-да, мой дорогой, именно этого я от тебя и ожидала, — закивала Элеонора. — Сдержанность, неприступность, ледяная учтивость… Как хорошо мне знакомы эти черты! Но я знаю и другое. То, что твоя непроницаемость — всего лишь маска, с помощью которой ты скрываешь от мира свою уязвимость. А на самом деле ты совсем, совсем другой.
— Прекрасно, — отчеканил Владимир. — А теперь, будьте добры, ответьте на мой вопрос.
Элеонора ласково заглянула ему в глаза:
— Боже мой, Владимир! Ну, скажи на милость, к чему эта нелепая игра, это притворство? Мы ведь знаем друг друга очень давно. И ты прекрасно понимаешь, что мне от тебя нужно.
— Деньги?
— О Господи, ну что за грубые слова! — натянуто рассмеялась Элеонора. — И как тебе только не стыдно? Если бы мне были нужны твои деньги, я бы вышла за тебя еще тогда…
Она бросила на него пытливый взгляд, стараясь определить, что он почувствовал при ее последних словах. Однако на лице Владимира не дрогнул ни один мускул.
— Тогда, — произнес он после небольшой паузы, — у вас и без меня хватало достойных кандидатов в мужья. А сейчас, надо полагать, число желающих обрести райское блаженство сильно убавилось. — Он окинул ее взглядом, полным неприкрытого сарказма. — Вы просчитались, сударыня: я уже давно вами переболел. Любовь — что оспа, второй раз не возвращается.
— Неужели? — с вызовом бросила Элеонора. — Значит, ты хочешь сказать, что я тебе совсем безразлична? Однако вчера, в театре, мне так не показалось.
— И правильно не показалось — вы мне не безразличны. Я испытываю к вам глубокое отвращение, которое в иные минуты доходит до ненависти.
— Вот как? Что ж, тогда могу себя поздравить. Как известно, от ненависти до любви всего один шаг!
— Чушь. — Владимир презрительно усмехнулся. — Романтические бредни. — Разве? А я так не считаю.
— Ну и не считайте на здоровье, мне-то что за дело? Все, сударыня, меня ждет экипаж.
Владимир направился к коляске, но Элеонора преградила ему дорогу.
— О Господи, — устало выдохнул Владимир. — Послушайте, графиня, это начинает превращаться в какой-то фарс. Или, может быть, я неясно выразился? Я не собираюсь на вас жениться, — проговорил он, прямо глядя ей в глаза. — Поищите себе другого… состоятельного олуха.
— А мне не нужен никто другой, — страстно заговорила Элеонора. — Мне нужен только ты, да, ты один! Потому что… — она порывисто прильнула к его плечу, — потому что я до сих пор люблю тебя.
Владимир вежливо, но твердо отстранил ее:
— Не надо, Элеонора, я тебе не верю. И даже если бы верил… Это ничего бы не изменило. Все, хватит, дай мне пройти!
— Куда ты так торопишься? — поинтересовалась она, пряча под насмешливым тоном досаду. — Мне известно, что приличной любовницы, из нашего круга, у тебя нет. А какая-нибудь заштатная актрисочка может и подождать.
Немного отступив назад, Владимир пристально посмотрел на Элеонору. Сейчас она стояла почти на том же самом месте, где стояла полтора часа назад Полина. И это совпадение показалось Владимиру весьма неприятным. Он вспомнил яркий наряд Полины, потом оглядел элегантный темно-синий плащ графини Лисовской, и у него возникло ощущение, что сейчас не день, а глубокие сумерки. Владимир даже встряхнул головой, чтобы прогнать наваждение.
— Довольно, — решительно сказал он. — Не унижай себя выпадами в мой адрес. Мне от них ни тепло ни холодно. А вот ты потом себе не простишь, что потратила столько усилий и ничего не добилась.
Он попытался обойти ее, но она вдруг бросилась к нему и повисла на шее. За этим последовала безобразная сцена. Элеонора отчаянно пыталась нагнуть голову Владимира к своим губам, а он уворачивался, стараясь сбросить с себя ее руки. Когда Владимиру удалось это сделать, Элеонора, потеряв опору, уцепилась за воротник его плаща. Почувствовав, что его душат, Владимир перестал осторожничать, схватил противницу за рукава и отбросил от себя. Элеонора отлетела на несколько шагов. А в руках Владимира осталась меховая опушка ее левого рукава.
Отдышавшись, он посмотрел на кусочек темного меха и, не зная, что с ним делать, протянул его Элеоноре.
— Возьмите, — растерянно пробормотал он.
Элеонора подскочила к Владимиру, вырвала у него меховой хвостик и с размаху забросила за чугунную решетку набережной.
— Мерзавец! — в бешенстве прошипела она. — Неотесанный грубиян! Ну, погоди у меня! Я тебе еще припомню этот день, все припомню! Это унижение, этот порванный плащ, твои насмешки над моими самыми светлыми…
Недоговорив, Элеонора резко развернулась и бросилась к карете. Едва она запрыгнула внутрь, кучер натянул вожжи, и экипаж понесся прочь от нелидовского дворца. Владимир глубоко вздохнул, наклонился и поднял с земли свой помятый цилиндр.
— Не выбрасывайте, барин, отдайте мне, — попросил Владимира его дворник, все это время неспешно отчищавший с мостовой снег и с интересом наблюдавший за перипетиями объяснения между хозяином и незнакомой дамочкой. — Натяну на горшок, расправлю, еще сгодится. Жалко, вещь-то, поди, еще новая совсем!
— На горшок, говоришь? — переспросил Владимир. И вдруг заразительно расхохотался.
Протянув дворнику цилиндр, он уселся в коляску и велел кучеру ехать… к магазину Шармера, за новым головным убором.
* * *После Шармера Владимир заехал за Зоричем и они отправились во французский ресторан. По окончании трапезы, раскуривая трубку, Владимир рассказал о стычке с Элеонорой.
— Смотри, приятель, будь осторожен, — предостерег Зорич. — Сдается мне, что в лице этой женщины ты приобрел хитрого и опасного врага.
— Ну, это меня не сильно беспокоит, — философски усмехнулся Владимир. — Одним врагом больше, одним меньше. Гораздо неприятней другое. Я подозреваю, что Элеонора оговорила меня перед мадемуазель Вельской. — А с чего ты это взял?
— Со вчерашнего дня эта девица слишком настороженно со мной держится. Будто чего-то боится. Вот и сегодня. — Владимир задумчиво затянулся дымом. — Вообрази: приехала навестить Наденьку и, вместо того чтобы сразу идти в дом, встала возле ограды Мойки, чуть не полчаса так и простояла на одном месте. Я сидел в кабинете. Слышу — подъехала коляска. Глянул в окно. Смотрел на нее, смотрел, потом не выдержал и сам вышел на улицу.
— И что же?
— Разругались в пух и прах. Да еще и наглецом меня обозвала за то, что я сказал, что она ведет себя смешно.
