Жаннетта Беньи - Флорентийка и султан
Осведомленности старого флорентийца можно было только позавидовать: он рассказывал Фьоре о том, как принимали посла короля Карла Филиппа Коммина при дворе венецианского дожа, и о том, какие разговоры ходили в салонах парижской знати, о том, какую политику по отношению к Франции, Венеции, Германии проводит Сиятельная Порта и как принимают посланцев Европы во дворце султана Мухаммеда.
Хотя Фьора никогда раньше не замечала за собой интереса к политике, Гвиччардини говорил об этом так интересно и захватывающе, что вскоре она уже стала разбираться во всех хитросплетениях тогдашней дипломатии. К тому же, судьба для нее сложилась таким образом, что политика стала оказывать непосредственное влияние на ее собственную жизнь.
Ведь всем, что произошло с ней за последние несколько месяцев, она была обязана именно политике: охлаждение отношений между Францией и итальянскими городами-республиками, осложнение на юге Европы и ближнем Востоке, интриги папы Римского и германских владетельных князей, борьба испанцев с маврами за окончательное владение Иберийским полуостровом. Ко всему этому примешивались периодически вспыхивавшие во Франции и Италии вспышки чумы, крестьянские бунты и волнения.
Авиньон, хвала господу, эти бури и страсти обходили стороной. Но и здесь все чаще слышалось недовольство французов засильем «этих жирных флорентийцев», все чаще расстраивались выгодные сделки, все реже приходили корабли с Востока, все сильнее доносились отголоски европейских неурядиц.
Фьора пока не ощущала на себе ни враждебного отношения местных жителей, ни финансовых трудностей, но сеньор Гвиччардини, возвращаясь по вечерам в свой дом, выглядел куда более озабоченным, чем прежде.
Племянник сообщал ему, что после провала заговора папы Сикста IV против Лоренцо Медичи и его брата, правители города и, в первую очередь, сам Лоренцо, стали более осторожными и подозрительными. Вести дела с ними становилось все труднее и труднее, а потому Джанлука Гвиччардини все чаще задумывался над тем, чтобы покинуть иностранную коллегию Флоренции.
Тем временем во Францию пришла весна. Дороги снова стали пригодны для проезда. Движение судов по реке Роне становилось все более и более оживленным.
А те, в ком еще не умерла романтика, стали испытывать тягу к путешествиям.
Однажды в конце апреля сеньор Гвиччардини по неотложным делам отправился в Париж. Перед отъездом он сказал Фьоре, что от этой поездки многое зависит.
– Я не хочу вас пугать, дочь моя, но попрошу быть готовой к тому, что в результате этой поездки я буду вынужден принять какое-либо радикальное решение.
О том, что это за радикальное решение, Паоло Гвиччардини умолчал, но Фьора догадывалась об истинном смысле его слов.
Последнее время политическая ситуация вокруг взаимоотношений Франции и Флоренции усложнилась настолько, что это непосредственно стало сказываться на торговле. Несколько раз подряд французские власти задержали корабли, отправлявшиеся из Авиньона в Италию. Несколько кораблей были зафрахтованы торговым домом Бельтрами.
Сеньор Гвиччардини предупредил, что его не будет несколько дней, и Фьора решила воспользоваться этим случаем для того, чтобы совершить путешествие по окрестностям Авиньона. О таком путешествии она мечтала давно, но всякий раз этому мешали либо дурная погода, либо еще какие-либо обстоятельства.
Учитывая возможность скорого отъезда из Авиньона, Фьора решила больше не откладывать давно намеченное и, попросив заложить карету, ранним апрельским утром вместе с Леонардой выехала из города.
В дороге хорошо думалось, и Фьора принялась строить планы на будущее. Возможно, ей придется вернуться в Париж, хотя для себя она решила, что это будет наименее благоприятным выходом из положения. Если сеньор Гвиччардини вознамерится вернуться во Флоренцию, то ей, скорее всего, придется отказаться от совместной поездки с ним. Скорее всего, Фьоре лучше всего отправиться в путешествие по городам Европы. Тем более, что она давно мечтала увидеть Кельн и Майнц, Рим и Падую. Сейчас она не обременена долгами, домашними заботами и сердечными муками. Такая обстановка более всего благоприятствует длительным поездкам.
Леонарда, и в дороге занимавшаяся рукоделием, лишь изредка напоминала Фьоре о том, зачем они выехали из Авиньона.
– Госпожа, смотрите, какой великолепный пейзаж,– говорила она, заставляя Фьору на несколько мгновений оторваться от своих мыслей.
И, действительно, окрестности города заслуживали того, чтобы любоваться ими. Живописные скалы и холмы, покрытые свежей зеленью, притягивали глаз и вызывали восхищенные возгласы.
Вскоре карета стала подниматься в гору. На одном из ровных участков дороги возница остановил экипаж, чтобы дать лошадям передохнуть.
Фьора вместе с Леонардой вышли из кареты и застыли на месте, пораженные красотой увиденного.
– Что это такое? – спросила Леонарда, показывая на высокую гору чуть впереди.
Возница, стоявший рядом с лошадьми, улыбнулся.
– Это Ветряная гора,– ответил он.– Так если называть ее по-простому. А по латыни, кажется, Мон Ванту. Самая высокая в округе.
– Сколько же времени нужно, чтобы забраться на ее вершину? – неожиданно поинтересовалась Фьора.
Возница пожал плечами.
– Часа три, не меньше.
– Значит, Мон Ванту? – задумчиво проговорила Фьора.– Я заметила эту гору еще зимой, когда приехала в Авиньон.
– Да, она видна отовсюду. Ее можно заметить еще из Оранжа.
Лицо Фьоры залила улыбка.
– А не забраться ли нам на эту гору, Леонарда? – задорно проговорила она.– Погода прекрасная, да и времени у нас достаточно.
Служанка быстро перекрестилась.
– Да бог с вами, госпожа. Куда уж в моем возрасте карабкаться по горам. Да и вам я бы не советовала. Там, наверное, холодно, и ветер дует.
Фьора рассмеялась.
– Именно такой ответ я и ожидала от тебя услышать, Леонарда. Впрочем, я могу взойти на эту гору и одна, без твоей помощи.
– В этом деле я вам не помощница,– пробурчала гувернантка.– Да и что за прелесть для молодой дамы карабкаться по валунам и булыжникам, словно какой-нибудь бродяга.
Фьора улыбнулась еще шире.
– Иногда очень хочется почувствовать себя бродягой. Знаешь, Леонарда, наверное, в жизни каждого человека наступает время, когда ему хочется покинуть тесные стены собственного дома и посмотреть на мир собственными глазами.
Леонарда в ответ торопливо подобрала юбки и забралась назад в карету.
– Вы уж простите меня, госпожа, но я ни на какую гору не полезу. Уж лучше читать вам стихи вслух.
– Успокойся, Леонарда, ты будешь сидеть в карете и поджидать меня внизу.
