Жаннетта Беньи - Флорентийка и султан
Такое изобилие можно было встретить разве что в королевском дворце.
Сеньор Гвиччардини, увидев гостью, которая в сопровождении неизменной служанки вошла в столовую, немедленно поднялся со своего кресла и направился к Фьоре.
– Как вам спалось, дочь моя?
Она вежливо наклонила голову.
– Благодарю вас, сеньор Гвиччардини, я давно не отдыхала с таким удовольствием.
– Вы выглядите просто несравненно. Я даже не знаю, найдется ли в этом городе мужчина, который был бы способен устоять перед вашей красотой.
Услышав эти слова старого банкира, Леонарда тут же подмигнула своей госпоже. Фьора поняла, что хотела сказать этим старая служанка – это только начало.
Сеньор Гвиччардини усадил Фьору на противоположном конце стола и щелкнул пальцами.
Откуда-то, из-за скрытых под дубовыми панелями дверей, в столовой бесшумно появились несколько слуг и принялись ухаживать за гостями. Когда высокий серебряный бокал Фьоры был наполнен вином, сеньор Гвиччардини предложил выпить за молодую гостью.
– Сеньора Бельтрами, вы оказали большую честь этому дому, посетив его. Я хочу выпить за вас и за покровительницу всех живущих в этом мире, пресвятую деву Марию.
Тост звучал странновато, однако Фьора в ответ лишь радушно улыбнулась и пригубила вино из бокала.
Сеньор Гвиччардини мудро решил, что такой прекрасный ужин никак нельзя омрачать серьезными разговорами, а потому принялся рассказывать анекдоты, смешные истории и случаи из собственной жизни.
Так Фьора узнала о том, как давно, еще в молодости, сеньор Паоло Гвиччардини наставил рога Лоренцо Медичи, как ее приемный отец, Франческо Бельтрами, однажды едва не влюбился в супругу миланского герцога, и еще о многом, многом другом.
Ужин проходил непринужденно, весело, хотя иногда Фьору посещало странное чувство. Ей казалось, что сеньор Гвиччардини искусственно напускает на себя излишнюю веселость, чтобы таким образом отогнать печаль, связанную с утерей супруги. Но сам он ни единым словом не обмолвился о посетившем его горе, и это вызвало у Фьоры невольное уважение.
Была уже полночь, когда Фьора почувствовала некоторую усталость. Ей захотелось пройти к себе, но гостеприимство сеньора Гвиччардини было так велико, что Фьора просто не знала, как сказать об этом.
Однако старый флорентиец был достаточно мудр для того, чтобы и без слов догадаться о желании Фьоры.
– Прежде, чем вы удалитесь на покой, сеньора Бельтрами, я хотел бы обратиться к вам с одним предложением.
Хотя после сытного ужина Фьора пребывала в каком-то полурасслабленном состоянии, эти слова хозяина дома заставили ее внутренне напрячься. Она вспомнила слова Леонарды, сказанные ей еще днем.
Однако лицо Фьоры не выразило никакого волнения.
– Я внимательно слушаю вас, сеньор Гвиччардини,– спокойно сказала она.
Старик-флорентиец, который еще несколько минут назад выглядел веселым и оживленным, посерьезнел.
– Но прежде, сеньора Бельтрами, я хотел бы задать вам один вопрос. Если он поставит вас в неловкое положение, то вы можете не отвечать.
Фьора пожала плечами.
– Вы можете задавать мне любые вопросы, сеньор Гвиччардини. Хотя мы с вами встретились только сегодня, у меня такое ощущение, будто я знакома с вами уже давно, едва ли не с самого детства. Вы удивительно умеете располагать к себе людей. И я отнюдь не исключение.
Старик сдержанно улыбнулся.
– Что ж, не скрою – это приятно слышать. Это вдвойне приятно слышать такому старику, как я, из уст такой юной красавицы, как вы.
Если бы не выпитое за ужином вино, Фьора, наверняка бы, покраснела.
– Скажите, сеньора Бельтрами, продолжил старик,– есть ли что-либо... гм... или кто-либо... в общем, есть ли причина, которая заставляет вас немедленно вернуться в Париж?
Фьоре показалось, будто она уже знает, к чему клонит Гвиччардини. Она уже хотела ответить утвердительно на этот вопрос, но внезапно передумала. Точнее, она просто почувствовала, что не может лгать человеку, который протянул ей руку помощи в то время, как все остальные, в том числе люди, которых она считала своими друзьями, отвернулись от нее.
– Нет,– слегка дрогнувшим голосом ответила Фьора.– Сейчас в Париже нет ничего и никого, связывающего меня с этим городом. Я не знатная француженка, не придворная дама, и у меня в Париже нет никаких неотложных дел.
Гвиччардини снова сдержанно улыбнулся.
– Я рад, что слышу откровенный ответ. В таком случае надеюсь, что не обижу вас своим предложением оставаться в этом доме столько, сколько вы посчитаете нужным.
Услышав эти слова, Фьора с облегчением вздохнула. В предложении сеньора Гвиччардини не было ничего постыдного. Хотя, наверняка, можно будет ожидать распространения по флорентийской колонии Авиньона слухов о том, что в доме старика Гвиччардини, недавно похоронившего жену, теперь поселилась юная очаровательная особа, которая, наверняка, прельстилась его огромными капиталами.
Тем не менее Фьора согласилась. Возвращение в Париж не обещало для нее ничего доброго. Лучше жить здесь, в Авиньоне, пользуясь поддержкой и покровительством старого друга ее отца, чем возвращаться туда, где ее ожидают безденежье и косые взгляды придворных.
– Благодарю – пае,– сеньор– Гвиччардини,– сказала Фьора.– Разумеется, я могла бы отправиться назад в Париж, но мне не хочется этого делать по нескольким причинам. Во-первых, весна уже не за горами, и в самом ближайшем будущем дороги, наверняка, превратятся в непроходимые болота, а, во-вторых, мне вряд ли придется встретить там столь дружеское участие и ту помощь, которую вы оказываете мне. Я не хочу загадывать наперед, но пока я принимаю ваше предложение.
– Ну, вот и хорошо. Думаю, что завтра мы займемся вашими векселями.
* * *Приняв предложение, Фьора почувствовала огромное облегчение. Ближайшие несколько недель, а, может быть, и месяцев она проведет в доме сеньора Паоло Гвиччардини. У нее будет вполне достаточно времени для того, чтобы обдумать дальнейшие планы.
Финансовые вопросы были быстро улажены, и парижские кредиторы Фьоры Бельтрами уже в ближайшее время получат уплату по векселям. Наконец-то можно будет заняться собой.
В последующие несколько недель Фьора была занята тем, что знакомилась с семьями знатных флорентийцев, живших в Авиньоне, ходила на приемы, маскарады, балы, вела неторопливые беседы с Леонардой о жизни и любви, слушала рассказы старика Гвиччардини о последних событиях в Венеции и Милане, Флоренции и Париже.
Осведомленности старого флорентийца можно было только позавидовать: он рассказывал Фьоре о том, как принимали посла короля Карла Филиппа Коммина при дворе венецианского дожа, и о том, какие разговоры ходили в салонах парижской знати, о том, какую политику по отношению к Франции, Венеции, Германии проводит Сиятельная Порта и как принимают посланцев Европы во дворце султана Мухаммеда.
