Джози Литтон - Фонтан мечты
– Мы здесь, – напомнил Шедоу Нилс, – по поручению президента Ван Бурена.
Покопавшись кочергой в камине, Шедоу, состроив презрительную гримасу, заключил:
– Который не хочет войны.
– Кто может его за это винить? У него и так хватает хлопот – сам знаешь, как сейчас мало наличности в государственной казне.
– Это верно, как верно и то, что наши средства не в банках, что лопаются как мыльные пузыри, а в слитках, – проговорил Шедоу, следя за горящим кончиком сигары.
Нилс кивнул, но вернулся к прежней теме:
– Если дело дойдет до войны, Ван Бурен затянет пояс потуже и всех заставит сделать то же самое. Но перед тем как действовать, мы должны получить доказательства их виновности.
– Как нас учат мастера детективного жанра? Хочешь найти преступника, ищи мотив. А у кого, как не у акоранцев, был лучший мотив для того, чтобы взорвать корабль? Джексон был сыт по горло их упорным нежеланием открывать с Америкой дипломатические отношения и обеспокоен тем, что они на грани того, чтобы предоставить британцам на своей территории военно-морскую базу. Он согласился отправить «Отважный» к берегам Акоры, чтобы выяснить, что происходит, и это было разумное решение, скажу я тебе.
– Принимая во внимание, что план этот был твой по сути, и ты должен был возглавить миссию, представляю, что ты думаешь по этому поводу.
– Ты ведь не возражал, когда узнал об этом, – напомнил Нилсу Шедоу.
– Нет, не возражал. Принимая во внимание все обстоятельства, план был хорош. Рискованный, но хороший. К несчастью, «Отважный» так и не вышел из гавани.
– Как и пятьдесят девять человек команды, в числе которых было много моих друзей. – Шедоу вдруг резко встал и пошел к окну. Он смотрел в окно, хотя было заметно, что видит он совсем не то, что открывалось взгляду. – Эй, Волк, я ведь мог умереть вместе с ними и иногда жалею о том, что остался жив.
– Не говори так.
– Как смешно. – Горький хриплый смех вырвался из груди младшего брата. – Если бы я не катался по простыням с Флер, я бы успел на корабль как раз вовремя – и угодил бы с ними на небеса.
– Хорошая девушка Флер, мне она всегда нравилась.
– Да, я имею представление о том, насколько она тебе нравилась. Ладно, мы не о том. Нельзя спускать эту гнусность акоранцам с рук.
– Кто бы это ни сделал, – осторожно сказал Нилс, – он за это заплатит. Я тебе обещаю.
Он поклялся отплатить виновнику в те жуткие часы, когда пытался выяснить, где искать брата: среди живых или мертвых. Клятва жгла его сердце. Он не мог вернуться, пока не выполнит обещанное.
– Возможно, у акоранцев была причина желать гибели «Отважного», – согласился Нилс, – но стали бы они совершать такое, когда сын правителя Акоры находился в том же городе?
– Я думаю, они сделали это намеренно. Хотели, чтобы мы знали.
– Скоро они поймут, что совершили смертельную ошибку, – сказал Нилс.
У двери в ножнах висел меч, и Нилс вынул его и медленно покрутил в руке, любуясь сталью клинка и резьбой. Оружию было лет двести, а клинок оставался острым как бритва. Говорят, этот меч участвовал в боях с Великим Визирем Карой Мустафой, который чуть было не захватил Вену в 1683 году.
– Ты не хочешь посмотреть почту? – спросил Шедоу.
Нилс убрал меч на место. На столе лежала стопка писем.
– Есть что-нибудь из Вашингтона?
Он надеялся, что нет. Ван Бурен отправил его с минимумом инструкций, и Нилс предпочитал, чтобы все так и оставалось.
Шедоу усмехнулся.
Нилс бегло проглядел корреспонденцию. В основном письма шли из Америки от брокера и поверенного братьев. Экономическая ситуация в стране была кризисной, но их с братом кризис затронул мало. Напротив, сейчас они только богатели. Братья рассматривали предложения о покупке нескольких компаний, которые уже вполне созрели, чтобы брать их готовенькими. Но бизнес мог и подождать.
Был еще один конверт, очень тяжелый, с королевским вензелем Акоры. Адрес и имя были написаны женской рукой.
Просмотрев записку, лежавшую в конверте, Нилс протянул ее брату.
– Кажется, наживка проглочена. Приглашение на прием к принцессе Виктории на завтра, – сообщил он. – Не знал, что ей позволено давать приемы.
– Она редко показывается в свете, – сказал Шедоу. – Стоит пойти хотя бы для того, чтобы на нее посмотреть. Король Вильгельм долго не протянет.
– Это плохо, – искренне сказал Нилс. – Он был менее несносен, чем большинство Ганноверов.
– Ты, конечно, пойдешь?
– Не могу же я разочаровать столь любезную принцессу Джоанну.
Шедоу протянул письмо брату.
– А как насчет принцессы Амелии?
– Что именно насчет ее?
– Много можно сказать о женщине с характером.
– Возможно, если тебя не угнетают мысли о том, что ты можешь оказаться на противоположной стороне в войне против ее отца, братьев, дядьев.
– Это так, – согласился Шедоу. – Ван Бурен не даст тебе много времени на раздумья.
– Много времени мне скорее всего и не понадобится. – Нилс открыл выдвижной ящик стола и, вынув оттуда кожаную папку, положил на стол, раскрыл.
На него смотрел мужчина, вернее, рисунок, изображающий мужчину.
Того мужчину видели лишь немногие, и из тех, кто его видел, никого не осталось в живых. Умирающие дали его описание, а специально обученный художник по ним нарисовал его портрет.
Мужчина был прекрасен как ангел. Его черты были исполнены красоты и достоинства, на лоб падали кольца золотых волос. На рисунке он улыбался, словно приглашал зрителя разделить только ему ведомое удовольствие, но глаза, глубоко посаженные, в обрамлении густых черных ресниц, были пусты.
Этот человек мог существовать. А мог и нет. Но если он существовал, то перед Нилсом был портрет описанного убийцы.
Вопрос оставался открытым: был ли он акоранцем?
В основной массе акоранцы имели темные волосы и тот тип лица, который принято называть средиземноморским. Но время от времени люди из внешнего мира проникали в крепость-королевство. Говорили, что чужестранцев в Акоре убивают, но факты утверждали обратное.
Два члена королевской семьи – Ройс и Джоанна Хоукфорт – не только путешествовали в Акору и вернулись живыми и здоровыми, но еще и породнились с акоранцами, найдя среди них свои вторые половины. Более того, жена самого правителя Акоры была англичанкой по рождению, по крайней мере со стороны одного из родителей. Ребенком выброшенная на берег с потерпевшего кораблекрушение судна, она была принята акоранцами с любовью и воспитана как акоранка. Мало того, ее, чужестранку, акоранцы не только не убили, но и сделали королевой, всеми почитаемой и любимой.
