Бетина Линдсей - Соблазненный змей
Но больше всего Данрейвена поразила акустика. В храме, как в исполинской морской раковине, звучали эхо морского прибоя, шелест листьев, дуновение ветерка, отдаленное пение птиц. Звуки сливались, образуя сложнейшие аккорды, переходившие в завораживающую слух симфонию.
— Боже мой! — воскликнул Данрейвен. — Это же чудо!
Его слова наполнили зал. Адам поднял руки и отбил хлопками сложный пульсирующий ритм. Эхо повторило его вплоть до самых мельчайших оттенков. Он подумал, как великолепно звучал бы здесь его барабан. И какое неизгладимое впечатление произвел бы такой концерт на его коллег из Королевского географического общества! Ведь они даже не могут себе представить ничего подобного!
— Помни, никто не должен знать об этом, — снова шепнула ему таинственная незнакомка.
Он протянул руку и провел ладонью по ее густым и мягким волосам. Она с укором посмотрела на Данрейвена.
— Здесь непозволительны никакие вольности. Ибо это Храм любви.
— А что ты знаешь о любви, Лили?
— В Библии написано, что любовь — запретный плод.
Адам прыснул со смеху.
— Лили, милая! Запомни раз и навсегда: никогда не надо верить тому, что написано в книгах!
— Даже в Священном Писании?
— Тем более!
— Почему?
— Потому что выполнить все, о чем вещали пророки, просто невозможно. А потом, жизнь была бы такой скучной, если бы все следовали их заповедям!
Теперь уже рассмеялась Лилит.
— И Хейкуа говорит, что на свете нет ничего прекраснее запретной любви.
Адам хитро подмигнул ей и заговорщически шепнул:
— Хейкуа права.
— Послушай, великий жрец из заморской страны, а откуда тебе известна запретная любовь?
— Известна. А откуда — не скажу.
— Ты меня когда-нибудь посвятишь в эту тайну?
— Возможно, придет день, когда я это сделаю.
— Но не сейчас. Пока что я для тебя — запретный плод!
— Признайся, запретный плод, тебя когда-нибудь целовали?
— Нет, великий жрец, никогда.
— А тебе бы хотелось этого?
— Чего?
— Чтобы кто-нибудь тебя поцеловал.
— Кто именно?
— Тот, кто бы очень захотел это сделать?
— Ойе, великий жрец, это стало бы проявлением запретной любви?
— Вовсе не обязательно. Это может быть простым невинным поцелуем.
— Ты знаешь такого человека?
— Знаю.
— Кто же он?
— Я.
— Ты?! Ты хочешь меня поцеловать?
— Но имей в виду, Лили, что я очень давно ни с кем не целовался. Наверное, совсем забыл, как это делается.
— Даже так? Ну, тогда я с удовольствием с тобой поцелуюсь. Это даже интересно!
— Говорят, что поцелуй — искусство!
— Может быть.
Лилит было совершенно все равно, искусство поцелуй или нет. Главное, чтобы Данрейвен и впрямь после стольких лет воздержания не забыл, как это делается…
Адам нагнулся и обнял ее за плечи. Дыхание его стало прерывистым, а голос перешел на лихорадочный шепот:
— Лили, дай мне свои губы! Я хочу выпить их нектар…
Лилит подумала, что готова ему отдать куда большее. А что касается поцелуя, то не о нем ли она мечтала всю жизнь? И вот она почувствовала прикосновение теплых губ Адама к своим. Это был робкий, короткий поцелуй. Но Лилит ощутила, как закипает ее кровь. Следующий был более смелым и долгим. На третий у обоих не хватило дыхания…
— Нет, великий заморский жрец, ты не разучился целоваться! — переведя дух, сказала Лилит.
Она смотрела на него и никак не могла поверить, что это ее Данрейвен. И что они впервые поцеловались. Хотя… хотя в официальных бумагах написано, что он ее муж. Смешно, но Адам Данрейвен и не подозревает, что целовался со своей законной супругой!
Снаружи раздался крик какой-то птицы. Лилит вздрогнула и пришла в себя. Нельзя забывать об осторожности. Ведь каждую минуту кто-нибудь может войти и увидеть. Тогда — конец обоим.
Лилит мягко отстранилась и прошептала:
— А теперь тебе надо уйти. Иначе может случиться беда.
Данрейвен и сам понимал это. Он выпрямился и, взяв Лилит за обе руки, посмотрел ей в глаза:
— Лили, я знал, что ты для меня табу. И все же искал тебя. Потому что не мог с собой совладать. Но теперь мы должны быть вместе. Вопреки всему…
Она улыбнулась.
— Спасибо тебе за невинный поцелуй, великий заморский жрец.
С этими словами она сделала шаг назад, затем — еще один. И скрылась за порогом храма.
Адам кинулся вслед за ней. Но Лилит как будто растворилась, исчезла, подобно видению.
Данрейвен вышел на берег, столкнул пирогу в воду и поплыл вокруг Тайаретапу. Он хотел появиться на Рева Ра с другой стороны, чтобы никто не догадался, где только что был «великий заморский жрец». Но когда он в последний раз оглянулся на священный остров, его губы прошептали:
— Я вернусь сюда. И скоро…
7
Как только солнце скрылось за горизонтом, остров огласился оглушительным громом барабанов. Подобно невидимому облаку, он проплыл над лагуной и вскоре достиг Тайаретапу. Лилит и Хейкуа выскочили из хижины и побежали на берег.
Посреди лагуны плыла большая пирога, в которой сидело не меньше полутора десятка воинов. Она направлялась к священному острову.
— Началось! — воскликнула Хейкуа.
Лилит поняла все с полуслова. Итак, здесь уже не было ни мисс Кардью, ни миссис Данрейвен. Родилась Атуа Тамахине — дочь богов, которая сегодня ночью должна выбрать себе мужа.
— Делай, как я, — шепнула ей Хейкуа.
Она подняла руки над головой и крикнула навстречу приближавшейся пироге:
— А хаэре маи!
Лилит послушно сделала то же самое. Сидевшие в пироге воины дружно встали со своих скамеек и хором ответили:
— А хаэре маи ту!
Лилит пытливо вглядывалась в лица воинов и думала, кого же из них она выберет, если другого выхода не будет? Может быть, Вахики — высокого стройного юношу, который как-то раз взял ее с собой на рыбалку? Или могучего красавца Пауро, по которому вздыхают почти все девушки Рева Ра?
Тем временем пирога причалила к берегу. Один из воинов подал руку сначала Лилит, потом — Хейкуа и помог им войти в лодку. Гребцы дружно взялись за весла и не менее слаженно запели. Хейкуа наклонилась к Лилит и стала переводить слова песни:
Дочь небес снисходит к нам.
Дочь морей снисходит к нам.
Дочь земли снисходит к нам.
Данрейвен сидел на берегу, в окружении баранов, и меланхолично отбивал несложный ритм. Губы его шептали:
Она идет сюда.
Та, что дружит с Рангахуа.
Та, что украла мое сердце.
