Диана Казанцева - Плененное сердце
Немного помолчав, он продолжил другим, более надменным тоном:
— Королю и премьер-министру не понравятся объяснения, которые я буду вынужден передать им. В наше непростое время государству требуются хозяйства, приносящие стабильные доходы. Королевская власть должна опираться на сильных сеньоров, дабы сохранить свою суверенность. А такие, как вы, дон Педро, способствуют разорению казны.
Едва услышав незаслуженные обвинения, брошенные с высокомерной напыщенностью ее отцу, Каталина побледнела и поспешила спрятаться в тени одной из шести колонн, расположенных в главном зале. Чтобы не оказаться случайно обнаруженной и в то же время не упустить немаловажных деталей из дальнейшего разговора, скорее походившего на суровые наставления учителя нашкодившему школяру, она затаила дыхание и застыла, словно статуя, прижав ладони к груди.
— Впрочем, я знаю, откуда можно взять недостающую сумму.
Последовала короткая пауза, после чего дон Педро спросил упавшим голосом:
— Я весь во внимании, Луис-Антонио.
— Тут все понятно, — как бы само собой разумеющее обронил кузен, — у вас имеются средства, которыми можно покрыть текущие долги… Приданое вашей младшей дочери Каталины…
— Что?! Нет!
Каталина слушала, не шевелясь, не издавая ни звука, полностью погрузившись в гнетущую картину действительности, и не заметила, как рядом с ней оказалась мать, столь же бледная, как стены главного зала.
— Нет, Луис-Антонио, я не пойду на это, — твердо заявил отец. — Моя дочь не остаться без приданого, это просто недопустимо. Она не сможет найти достойного жениха, ее будущее будет загублено… и тогда остается только один верный выход — монастырь, да и там взимают плату…
Похоже, у кузена на все было свое мнение. Он довольно хмыкнул, будто только и ожидал подобного ответа.
— Сеньорите Каталине не нужно покидать стены отчего дома.
— Как же так? — изумился дон Педро. — Ты, как мой прямой наследник, когда-нибудь женишься, а моя дочь…
— …Станет компаньонкой моей жены.
— То есть приживалкой в родном доме?
— Не я устанавливал законы на майорат, — последовала циничная реплика.
— Я найду другой выход, — процедил сквозь зубы сеньор Перес.
Донья Вероника решительно взяла дочь за руку, и Каталина почувствовала, как холодны были пальцы матери.
— Пойдем, дорогая, нам нечего здесь делать. Мы все услышали, что было нужно.
Выйдя на террасу и подставив лицо утренним лучам солнца, с трудом пробивающимся сквозь густую листву душистого жасмина, мать закрыла глаза и плотно закуталась в мантилью, как будто спасалась от холода.
— Луис-Антонио не остановится, пока не добьется своего, — с горечью сказала она.
— Мама, — Каталина вне себя от тревоги обняла мать за плечи, — но что же он хочет? Поместье все равно перейдет ему только после смерти отца…
— По-видимому, он желает это ускорить.
— Мама, нет. Что ты такое говоришь?
Ореховые глаза доньи Вероники заволокло пеленой невыразимой печали.
— Утром пока тебя не было, к нам заезжал мастер Керро, — кончиком платка она промокнула выступившие слезы. — Твой отец последние несколько дней жаловался на боли в груди. Доктор прописал ему сердечные капли и… покой, но куда там… Теперь я не знаю, чего ожидать. По-моему, все очень серьезно.
— У папы больное сердце?
Каталина прижала руки к вискам. Ее ошеломила мысль, что их пышущий здоровьем отец, добрейшей души человек, весельчак и страстный жизнелюб может вот так в одночасье исчезнуть из их жизни навсегда. Это не укладывалась в ее голове. Она отказывалась этому верить, потому что самое страшное могло случиться с кем угодно, только не с ним. Однако богатое воображение рисовало картины одну страшнее другой.
— Мама, — после недолгих раздумий Каталина приняла решение, — я сама поговорю с Луисом-Антонио. Думаю, можно кое с чем повременить.
— Доченька моя, не стоит…
— Не отговаривай меня, мама, — девушка порывисто обняла мать и прижилась щекой к ее щеке. — Настала пора действовать, я чувствую, он что-то хочет от меня. Надо выяснить, что именно и тогда…
— Ясное дело, чего ему надо, — угрюмо пробормотала себе под нос донья Вероника.
Вечером того же дня Каталина и сама все узнала. Незадолго до ужина, она сходила в фамильную часовню Пересов, чтобы помолиться Пресвятой Деве Марии за здоровье отца и попросить помощи в благополучном разрешении их семейного дела. Она интуитивно страшилась разговора с кузеном и молила Божью Матерь наделить ее смелостью и хладнокровием, чего, как она считала, ей в особенности недоставало. Склонившись перед низким резным алтарем, она сосредоточилась на молитве, не слыша и не видя ничего вокруг, полностью погрузившись в свои мысли. Но едва последние слова слетели с трепещущих губ, и Каталина, набожно перекрестившись, поднялась с колен, она невольно наткнулась на ястребиный профиль кузена Луиса-Антонио, который, по-видимому, пришел сюда следом за ней и, не осмеливаясь нарушить ее уединенности, остался дожидаться своей очереди в сторонке.
Теперь Луис-Антонио, как опытный стервятник, выжидательно наблюдавший за жертвой в надежде поживиться ею, чуть та даст маху или расслабится, самодовольно ухмылялся, показывая ряд острых желтоватых зубов. Уловив в хищном взгляде откровенную похоть, Каталина непроизвольно вздрогнула, на что тонко выщипанные брови «щеголя из Севильи» стремглав взметнулись вверх.
— Дорогая кузина, — елейным голосом выговорил он, — рад застать вас здесь… одну, — добавил он, плотоядно улыбаясь. — Обычно вы появляетесь в сопровождении вашей матушки или кого-то из слуг, а тут вдруг такое приятное разнообразие. Мне невероятно повезло!
Сделав вид, что не понимает какую игру затеял Луис-Антонио, Каталина внутренне собралась дать достойный отпор.
— Вы хотели мне что-то сказать?
Ледяной тон несколько охладил пыл искушенного сердцееда, однако для планомерного отступления этого оказалось маловато.
— Будьте откровенны, прекрасная сеньорита, неужели вас устраивает та жизнь, которую вы ведете в этой глуши? Разве вы не грезите по ночам о лучшей доле? Ведь в душе вы понимаете, деревенские увальни, что окружают вас, могут предложить немногое…
— Мне кажется, вы забываетесь, кузен.
Луис-Антонио приблизился к Каталине.
— Вы, сеньорита, верно, не понимаете, какие выгоды ждут вас, случись вам быть со мною чуточку милее, — небрежным движение руки он откинул край кружевной мантильи, целомудренно прикрывающей грудь и плечи молодой девушки, и ленивым движением пухлых пальцев провел по ее шелковистой коже от локтя и выше.
