Элизабет Эссекс - Дыхание скандала
Джеллико кивком указал на дверь.
— Кто это был?
— Никто.
Джеллико ничего не сказал, но покачав головой, снова молча задал вопрос. Его проницательные глаза вернулись к Антигоне. Как же она раньше не заметила, какие они синие? Той чудесной, чистой синевы, как небо в летний день.
— Это всего лишь лорд Олдридж.
— Кто такой этот лорд Олдридж?
Антигона небрежно пожала плечами. Действительно, кто он такой?
— Лорд. Сварливый старый аристократ, — беспечно ответила она.
Но Джеллико, при всем его шарме и веселом нраве, оказался куда более сообразительным и проницательным, чем она думала.
— Я знаком с этой породой. Но я имел в виду другое. Кто он вам?
Антигона сделала вдох, поглубже набирая воздух. Она подняла голову и посмотрела Джеллико в глаза.
— Никто. Он мне никто.
Это заявление — величина его правды и лжи — забрало весь воздух из ее легких, оставив бездыханной, лишив всяких мыслей. Антигона так хотела, чтобы ее слова были правдой. Она так хотела избавиться от лорда Олдриджа и его фальшивых притязаний.
И перед ней прекрасный способ. Красивый, беззаботный джентльмен с теплыми смеющимися глазами. Ей всего только и нужно — выйти из библиотеки с ним под руку, глядя на него так, как он сейчас смотрит на нее — с теплотой и интимностью, — и пойдут новые слухи. Можно и вовсе не выходить. Даже лучше, если она просто отопрет дверь и продолжит их чудесный разговор, позволив кому угодно застать их в уютной обстановке, и ее отношениям с лордом Олдриджем мгновенно придет конец.
Но тогда им с сестрой и матерью придется вернуться к тому, с чего они начали: в холодный дом без денег и без всяких перспектив на будущее. Касси будет страдать. К тому же грешно столь корыстно использовать такого чудесного молодого джентльмена, как Джеллико. Антигоне следовало бы извиниться за саму мысль втянуть его в свой печальный спектакль.
— Простите, что вам пришлось прятаться. И простите, что я попросила об этом. Вряд ли это достойно человека вашего положения.
— Я морской офицер, Престон. У меня совсем другие понятия о достоинстве, чем у светского общества. И вы не заставляли меня делать что-то против моей воли. У меня не больше желания быть пойманным попивающим коньяк с молодой леди, чем у вас — попасться с безработным младшим сыном.
— Да, — ответила Антигона, хотя Джеллико понятия не имел, чего она на самом деле хочет. Она и сама вряд ли знала это, ее мысли превратились в противоречивую путаницу.
— Полагаю, мне лучше уйти. Пока кто-нибудь — ваша матушка или этот ужасный таран, леди Баррингтон — не явится сюда, и я буду вынужден изучать расположение окон. — Он произнес последние слова так, будто смаковал кусок вкусного пирога.
— Хотите выбраться через окно? Тут слишком высоко.
Он одарил ее ослепительной улыбкой.
— Не для меня.
— Вы, должно быть, шутите, Джеллико. Послушайте меня, я не раз вылезала из окон — под окнами моей спальни растет старый тис, — сейчас идет проливной дождь, и камни скользкие. Вы сломаете себе шею. Или по меньшей мере ногу.
— Я не сломаю ни ногу, ни шею, Престон, потому что собираюсь выйти через дверь, как подобает моему достойному положению. Но даже если бы я вышел в окно в проливной дождь, со мной все было бы в полном порядке, уверяю вас. Одно из преимуществ службы на флоте в том, что я давно избавился от страха высоты. Или от боязни промокнуть под дождем. И кроме того, если я повисну во весь свой рост шесть футов четыре дюйма, то до земли останется всего несколько футов.
— Правда? — Антигона не могла думать о математике. Будь жив ее отец, он посмеялся бы над ней и заставил бы написать уравнение.
Джеллико поднял руки над головой, чтобы позабавить ее.
— Видите, это просто.
О да. Когда он так сказал, это действительно показалось просто. Если бы любой выход был простым и ясным. Если бы, выскочив в окно, можно было решить все ее проблемы. Если бы.
— Да. Именно так.
Они долго стояли почти рядом, улыбаясь друг другу, пока Джеллико не подал ей руку.
— Это большое удовольствие — познакомиться с вами сегодня вечером, Престон.
— И для меня большое удовольствие познакомиться с вами, Джеллико.
Она чувствовала, как его длинные пальцы мягко сомкнулись вокруг ее кисти. Он не хватал ее, как мистер Стаббс-Хей. Он просто коснулся. И в его прикосновении не было ничего от бумажной сухости пальцев лорда Олдриджа. Большая рука Джеллико была теплой, сильной, очень ловкой. И безопасной.
Антигона доверяла ему.
Как странно. Он поразительно близко, ближе, чем когда-либо оказывался лорд Олдридж. Так близко, что Антигона вдыхала головокружительный аромат коньяка и крахмала, слышала, как поскрипывают его высокие кожаные сапоги. Как приятно и как странно. Как странно, что она доверяет Джеллико, как странно, что прикосновение его руки вызывает в ней необъяснимое чувство безопасности. Полная бессмыслица, что она чувствует себя в безопасности с этим красивым незнакомцем, а не рядом с женихом, выбранным для нее матерью. Но так и было.
— Что ж, доброй ночи. — Антигоне не хотелось, чтобы Джеллико уходил, но она знала, что он должен это сделать. — И спасибо вам. За чудесный вечер. Никогда я так не веселилась, будучи изгнанной с бала.
Его улыбка — награда, которую Антигона хотела получить за то, что позабавила его. Лицо Джеллико так забавно морщилось, когда он улыбался, его улыбка порхала по губам, словно от веселья не могла удержаться на месте. Как и ее хозяин.
— И я тоже.
Какой он отличный друг. Впервые за долгое время Антигона почувствовала, как счастье так крепко припечатывает улыбку к ее лицу, что щеки побаливают от удовольствия. Она все не могла отпустить его руку.
— Большое спасибо.
— До следующей встречи. — Джеллико снова улыбнулся, потом поднес ее руку к губам. Наклонившись, он взглянул на нее глубокими, теплыми, такими синими глазами.
Антигона была сражена. Сила потрясения была такая, словно лошадь ударила ее копытом в грудь. Но это было совершенно иное. Как будто ее сразило удовольствие, а не боль. Что-то глубоко внутри начало таять и кружиться, так молоко и какао растворяются в ее утреннем шоколаде. Что-то размягчало все ее твердые грани. Размораживало застывшую душу.
Антигона глупо смотрела на него, словно в голове у нее не было ни единой мысли.
— Вы думаете, мы снова встретимся? — Даже на ее слух, голос прозвучал тихо и прерывисто.
— Да, думаю. — Джеллико отпустил ее руку и снова улыбнулся. — Фактически я в этом уверен. Фактически… — Он повернулся, словно у него возникла лучшая идея, озорная улыбка играла у него на губах. — Почему бы вам не пойти со мной? Я могу показать вам, что такое по-настоящему плохо вести себя.
