Пэм Розенталь - Почти джентльмен
Дикерсон метнул на господина еще более недоуменный взгляд, но согласился с планом. Дом и впрямь казался вполне прочным. У них были теплые одеяла и фонарь, а еще вкусный сыр и эль из гостиницы.
Кучер и лошади расположились в заброшенном доме, а лорд Линсли остался сидеть в карете и следить за каменным домом, в котором скрылся мистер Марстон.
Где-то около полуночи пошел дождь. Дэвид слушал его успокаивающе-монотонный шум…
Час спустя его разбудил громкий удар грома. Но это был не единственный звук, долетевший до ушей Линсли. Кто-то изо всех сил колотил в запертую дверцу кареты.
– Пустите меня, черт возьми, или я умру от холода! Стоукс!
Как видно, вспышка молнии осветила вершину холма, и он заметил стоявшую там карету. От его ударов скрипели рессоры. Еще немного, и он разобьет окно.
У Дэвида под сиденьем был спрятан пистолет, но он почему-то решил, что оружие не понадобится, и медленно открыл дверцу.
– Добрый вечер, дружище. Позволь предложить тебе остатки эля.
Стоукс протиснул в карету свое крупное тело и немедленно ухватил Дэвида за горло.
«Так я и думал! – мелькнуло в голове у Линсли. – Этот парень слишком большой и неуклюжий для борца». Он вырвался из лап Стоукса, вытолкал своего обидчика из кареты и набросился на него с кулаками. Два дюжих мужчины повалились на землю и принялись кататься по грязи. Стоукс лягался и рычал, но Дэвиду удалось подмять его под себя. Драка послужила ему хорошей разрядкой: она помогла снять накопившееся за день напряжение. Жаль, что Марстон не был восторженным свидетелем его победы. Привязанная к дереву испуганная лошадь Стоукса оказалась единственным существом, Наблюдавшим за ночным сражением.
– Вы хороший боксер, сударь, – пробормотал Стоукс, но Дэвид принял его слова за грубую лесть, ибо сам он никогда не посмел бы назвать грязную потасовку боксом.
– А ты умеешь проигрывать. Я поставил своих лошадей вон в том полуразрушенном здании. Давай отведем туда и твою кобылку. Ты не хочешь сесть в карету и промочить горло элем? Мы могли бы обсудить твои боксерские способности. Боюсь, тебе не хватает стратегии. Впрочем, есть и более интересные темы для разговора. Например, каким ветром двух добрых парней – то есть нас с тобой – занесло в такое гиблое место, да еще в такую непогоду.
Той грязи, что они принесли с собой в карету, вполне хватило бы для посадки нескольких бушелей репы. Стоукс заполнил собой немалую долю пространства, но Дэвид отнесся к этому с философским спокойствием.
«Наверное, к утру у меня под глазом проступит синяк», – подумал он и мысленно усмехнулся, представив себе разноцветную физиономию Стоукса.
– На, подкрепись, – предложил он поверженному противнику, протянув остатки сыра.
Эль они пили по очереди, по-приятельски передавая друг другу фляжку.
– Не судите меня строго, сударь, – сказал Стоукс, жуя. – Здесь так темно и пустынно! Я увидел вашу дорогую карету и решил ею завладеть. Я просто не ожидал, что такой джентльмен, как вы, окажется хорошим борцом. – Он смахнул с губ крошки сыра окровавленным рукавом. – Но вы правы, сударь: мне не хватило терпения, чтобы изучить стратегию. Я делаю ставку на свою устрашающую фигуру. Обычно, увидев меня, люди пугаются до полусмерти.
– Ты неплохо бьешь правой, – заметил Дэвид, – но скверно прикрываешься левой. Пожалуй, я мог бы показать тебе… Ах да, я забыл представиться! Дэвид Артур Сент-Джордж Харви, граф Линсли из Линкольншира.
– Красиво звучит, сударь: Линсли из Линкольншира. Арчи Стоукс из Сохо к вашим услугам.
– Стоукс из Сохо – тоже неплохо.
– Конечно. У вас не осталось еще хлеба?
– Может, хочешь куриную ножку?
– Давайте!
Стоукс выбросил кости за дверь, громко рыгнул, после чего довольно крякнул. Дождь продолжал поливать карету, но гром утих. «Жаль, что я не взял сигары, – подумал Дэвид. – Ничто так не располагает к общению, как хорошая гаванская сигара, выкуренная после сытного ужина».
Впрочем, язык у Стоукса развязался и без сигары.
– Вы настоящий джентльмен, сударь, – сказал он, – не то что некоторые. Я имею в виду того гомика, что нанял меня следить за юношей, который сейчас отдыхает в доме у подножия холма.
Дэвид вскинул брови.
– Эти гомики такие нервные! – продолжал Стоукс. – Они дрожат за свою репутацию и боятся, как бы их жены не вывели их на чистую воду. Он пришел ко мне и сказал: «Хватит вилять задницей, старина, или барон Банбери расквасит тебе нос».
Барон Банбери? Это имя показалось Дэвиду смутно знакомым. Возможно, он встречался с ним несколько лет назад.
Когда до Линсли дошел смысл сказанного Стоуксом, он невольно покраснел и отвернулся к окну, чтобы скрыть свое волнение. Лорд сделал вид, что разглядывает дом. На улице было по-прежнему темно, накрапывал мелкий дождик.
Стоукс хохотнул:
– Да, я знаю, сударь. Мою работу не назовешь приятной.
– Но ты говоришь, что барона Банбери и мистера Марстона связывают… любовные отношения?
– Нет, сэр, я этого не говорил. Впрочем, не знаю. Но барон явно хочет, чтобы эти отношения были.
Дэвид неловко поерзал на сиденье. Стоукс – тугодум, но в конце концов он задастся вопросом, зачем лорд Линсли преследует Марстона.
«Зря я назвал ему свое настоящее имя. Однако я никогда не был трусом и не привык его скрывать».
– Я, – продолжал Стоукс, – проследил за этим красивым юношей и выяснил, что у него есть и другие враги.
– Хм-м?
– Видите ли, он игрок.
– Вот как?
– Арчи Стоукс все понимает, сударь. Вы не похожи на гомика.
Дэвид уклончиво пожал плечами, пытаясь скрыть свое облегчение.
– Марстон умен, – робко вставил он. – Он умеет уходить от преследования.
– Но мы его поймаем. – Утреннее солнце, встающее за дальним холмом, осветило большое избитое лицо Стоукса. – От нас он не улизнет, сударь.
Они по очереди следили за каменным домом внизу: пока один дежурил, другой дремал. Дождь постепенно кончился, серые тучи разошлись, и розовато-желтое небо стало чистым, голубым.
– Сударь, проснитесь! – Стоукс ткнул Дэвида локтем под ребра.
– Ум-м, что такое?
– Кто-то выходит. Мужчины выбежали из кареты, чтобы лучше видеть происходящее.
– Что за черт? Его там нет. Это всего лишь две дамы… Одна дама была в желтом платье, другая – в розовом.
Они шли, взявшись за руки, к роскошному ландо, стоявшему в конце садовой дорожки.
Дэвид не видел их лиц, но вполне мог разглядеть их наряды и силуэты. На женщине в желтом была большая шляпа, которая затеняла лицо, а волосы более высокой дамы в розовом прятались под белым тюрбаном. Ее походка и грация показались Дэвиду странно знакомыми.
