Розмари Роджерс - Ночная бабочка
— Что я вижу, юный Кенуорт? Да неужто под этой рафинированной внешностью скрывается дерзкий смутьян? — с самодовольной ухмылкой сказал Брейкфилд. — Вероятно, я должен напомнить вам, что я убил на дуэли троих, когда вы еще находились в пеленках.
Брет предупреждающе сжал руку Бэрри:
— Не следует слишком серьезно реагировать на раздражительность Нортуика. Будучи в столь преклонном возрасте, он, по всей видимости, забыл о хороших манерах.
Брови у Брейкфилда приподнялись, глаза превратились в щелки.
— Уолвертон, надеюсь, вы не хотите сделать меня вашим врагом.
— Чего я действительно не желаю, так это того, чтобы вы за меня решали, чего мне хотеть или не хотеть. — При виде гнева, смешанного с удивлением, на лице Брейкфилда Брет сурово улыбнулся. — Я могу быть деревенщиной, но не намерен сносить грубости со стороны стареющего чоне[8].
Лорд Нортуик долго смотрел вслед удаляющимся молодым людям. Тьму Сент-Джеймс-стрит разгоняли газовые фонари и снопы света из окон клуба, в котором все еще развлекались представители высшего общества. Кенуорта трясло от гнева, лицо его пылало, когда Брет усаживал его в карету с гербом.
— Черт бы побрал этого злобного выродка! Я должен вызвать его на дуэль, Уолвертон! Клянусь, я должен это сделать.
За Нортуика Брет не переживал, а вот Бэрри был молод, горяч и вполне мог попасть в беду.
— Не стоит обращать внимания, Бэрри. Такие люди, как Брейкфилд, в конце концов сами себя губят.
— Но не так быстро, как мне хотелось бы, — состроил гримасу Бэрри.
Сноп света от фонарей кареты упал ему на лицо, и Брет увидел на нем выражение, свидетельствующее не об одном лишь уязвленном самолюбии. Уолвертон нахмурился:
— Вас беспокоит не только этот разговор, Бэрри. О чем тревога?
Выглянув в окно, Бэрри после некоторой паузы коротко кивнул:
— Есть и другая причина. Меня раздражают взгляды Нортуика, но еще больше мне противны некоторые его повадки и поступки.
— Повадки? Вроде того, что он пытается старомодными нашлепками скрыть оспины на своей физиономии?
— Нет, я имею в виду… нечто другое. Его неприглядные дела. О нем всегда ходили слухи как о страшном развратнике. Конечно, о людях, у которых много врагов, неизбежно бывает много слухов. Но даже с учетом этого обстоятельства слухи о его делишках небезосновательны. — Бэрри достал табакерку, хотел было взять щепотку табаку, но, очевидно, вспомнил ехидные реплики Нортуика по этому поводу и снова ее спрятал. Невзирая на сильную тряску кареты, наклонился вперед и вполголоса сказал: — Лорд Брейкфилд гордится тем, что свой гарем он пополняет совсем юными девочками.
— Вы хотите сказать, что он делает это против их желания?
— Иногда да, хотя есть немало мужчин и женщин, которые продают развратникам вроде него своих малолетних дочерей. Господи, я знаю, чем он занимается, но не могу это доказать!
— Бэрри, не надо ходить вокруг да около, скажите прямо.
Застонав, Кенуорт откинулся назад и прижал кулак ко лбу.
— Девочки-малолетки, Брет, которых надо еще на помочах водить! Крохотные девочки с невинными, розовыми личиками. Совсем недавно в городе исчезли без следа девочки четырех, пяти и шести лет.
Брет нахмурился:
— Бэрри, вы говорите о человеке, носящем титул пэра. Дело не в том, что подобный титул придает ему некую святость. Просто он должен знать, что обязан отвечать за свои действия. Неужто он может пойти на подобный риск?
— Какой риск? Эка невидаль — купить детей у несчастных бедняков! Кто об этом не слышал и не знает?
— Да, это так, но для того, чтобы они потом мыли посуду, чистили трубы или продавали молоко, а вовсе не для того, о чем вы говорите. — Брет покачал головой. — Если это соответствует действительности, ему должно быть предъявлено обвинение.
— Кем? Вами? Мной? У нас нет доказательств. — Бэрри нервно провел пальцами по волосам, которые сваливались ему на лоб. Глаза его возбужденно сверкали. — Нет доказательств… даже тел… чтобы осудить его.
— Черт возьми, откуда вам это известно?
Бэрри с мрачным выражением изучал свои руки. Квадраты тусклого света ложились на его лицо, когда карета проезжала мимо уличных фонарей. Заикаясь, Бэрри промямлил:
— Знаю… потому что однажды ночью был там… Несколько месяцев назад. Меня напоили до чертиков. Не знаю почему, но я оказался с ними. Я помню все очень смутно… Помню маленькую девочку… Блондиночку… она была очень напугана. Я хотел помочь ей, но… О Господи! — Бэрри закрыл глаза. — Когда я проснулся, его уже не было. И девочки тоже не было…
Он замолчал, а Брет почувствовал прилив отвращения. Незаконный бизнес — это одно, но Нортуик оказался гораздо более порочным, чем Брет мог предположить. Немудрено, что молодой Кенуорт так его ненавидит.
— Если то, что вы говорите, — правда, надо найти способ возбудить обвинение против Нортуика, Бэрри.
Кенуорт тихо и горестно засмеялся:
— Это сын сатаны, я так считаю. Никому еще не удалось предъявить ему иск. Он очень осторожен.
— Не столь уж и осторожен. Если бы он и в самом деле был таким осторожным, то не пригласил бы вас. Осторожные люди не приглашают свидетелей, если не уверены в том, что те будут соучастниками. Или уж, во всяком случае, будут молчать.
Лицо Бэрри покрыла мертвенная бледность. Выглядывая из окна, он проговорил:
— Я должен ему изрядную сумму.
— Стало быть, он считает, что купил ваше молчание.
— Да. — Бэрри снова нервно провел ладонью по светлым волосам. — Он никогда не упускает возможности напомнить мне об этом. Вот и при вас он говорил о ростовщиках.
— Сколько вы должны ему? — Судя по тому, как покраснел Бэрри, Брет понял, что его долг составляет солидную сумму. Тем не менее он снова спросил: — Так сколько же, Кенуорт?
— Четырнадцать тысяч фунтов стерлингов.
— Как глупо вы попались! Какого черта вы брали в долг у такого типа, как Брейкфилд?
— Проиграл в фараон. — Бэрри пожал плечами, его руки, лежавшие на коленях, сжались в кулаки. — Я вынужден был поклясться, что обращусь к отцу за авансом в счет моего годового жалованья. Однако отец отказал мне… Сказал, что не намерен менять своих решений и платить мои карточные долги, даже если мне грозит Ньюгейтская тюрьма.
— Я вам дам эти деньги.
Широко открытыми глазами Бэрри уставился на Брета.
— Уолвертон… Брет… О Господи, я не имел в виду… вы не сможете…
— Я смогу. Я смогу и дам. Это лучше, чем позволять Брейкфилду шантажировать вас долгом. Я могу это себе позволить.
Ошарашенный Бэрри откинулся на плюшевые подушки на спинке сиденья и покачал головой:
