Роберта Джеллис - Каштановый омут
Джиллиан была удивлена. Она не могла поверить, что в характере Саэра произошла внезапная перемена, однако он явно так же, как и она, был доволен тем благотворным эффектом, который произвела на Гилберта женитьба. Первым признаком происходящих в несчастном изменений была попытка Гилберта утешить Джиллиан в их брачную ночь. Вторым – Джиллиан слегка покраснела – был сам акт совокупления. Когда она поцеловала его на свадебной церемонии, его реакция была чисто животной – безумным, инстинктивным движением. В постели, однако, на первый план вышел другой набор воспоминаний, если туманный водоворот в мозгу Гилберта можно было назвать воспоминаниями.
Гилберт ответил на поцелуй Джиллиан, но уже нежно. Он поцеловал ее в ответ, мягко поглаживая ее тело. Краска сбежала со щек Джиллиан, и в глазах ее появилось беспокойство. Она была виновна в грехе плотского вожделения, и знала это. Это похоть, чистой воды похоть заставляла ее изгибаться и стонать от удовольствия в объятиях Гилберта. Не в тот, не первый раз, конечно. Но и тогда ей, вопреки ожиданиям, больно не было… Снадобье Кэтрин оказалось очень действенным. А, через несколько дней, потребность в нем вообще отпала. Как только Гилберт начинал ласкать ее, звенящее, болезненное наслаждение, зарождавшееся в груди и пояснице Джиллиан, поглощало все ее тело. Бедра ее начинали непроизвольно раздвигаться, и влага смазывала проход, делая вторжение Гилберта лёгким и приятным, а она с готовностью приподнималась, встречая его толчки, которые несли ей необыкновенную негу.
Это была похоть. Джиллиан не притворялась перед собой, что любит своего мужа. Хоть Гилберт уже не казался ей полным идиотом, мужчиной он тоже не был. Она испытывала к нему какую-то жалостливую привязанность, но это была не любовь. Таким образом, наслаждение ее было результатом похоти. Однако сдерживать себя она не могла. Ее долг – угождать мужу; ее долг – зачать ребенка от него, если она сможет.
Это вернуло ход мыслей Джиллиан к Саэру, и беспокойство на ее лице усилилось. Казалось неразумным, неестественным то, что Саэр был рад успехам Гилберта. Правда, они были не так уж велики – он научился произносить, запинаясь, несколько слов, узнавал Джиллиан, научился пользоваться клюкой, чтобы ходить, а не ползать по замку. И все-таки даже такой прогресс свидетельствовал, что травма его головы понемногу заживает. И если к Гилберту вернутся умственные способности, не потеряет ли Саэр свою власть над Таррингом и людьми Гилберта?
Кроме того, было совершенно ясно, что Саэр очень хотел, чтобы Джиллиан зачала ребенка. Он регулярно спрашивал ее, не беременна ли она, и не скрывал разочарования, когда она отвечала ему, что месячные начались у нее в положенный срок. Джиллиан казалось в такую минуту, что он вот-вот ударит ее, но опекун опускал уже занесенную для удара руку и говорил только, что ей нужно больше стараться заиметь ребенка. Она должна подстрекать Гилберта и никогда не отказывать ему. Ей больше не позволялось закрывать дверь в спальню. В передней постоянно сидела служанка, имевшая задание слушать и убеждаться, что Джиллиан и Гилберт исполняют свой супружеский долг хотя бы раз за ночь. Джиллиан снова залилась румянцем. Даже это не смогло убить ее вожделение. Она кусала себе губы, чтобы держать себя в руках, но сильное, пульсирующее наслаждение приходило все равно.
Не было никаких видимых причин для перемены в Саэре. Это беспокоило ее, но, как она ни думала, не могла увидеть никакой пользы для Саэра в выздоровлении Гилберта или в рождении его ребенка. Эта головоломка была неразрешимой для Джиллиан, потому что она не знала о настроении людей Невилля. Саэр всегда был уверен, что сумеет приструнить их с помощью брачного контракта. Беспокоил его следующий шаг. После того, как он убьет Гилберта, как он сумеет добиться согласия людей Невилля на брак Джиллиан с Осбертом?
Прежде всего, им должно быть ясно, как это было ясно самому Саэру, что Осберт – далеко не подарок. Это, однако, могло в равной мере обернуться как на пользу Саэра, так и против него, поскольку эти люди будут полагать, что сумеют легко избавиться от Осберта, как только его могущественный отец исчезнет. Саэра это не волновало. Он чувствовал не меньшую неприязнь к Осберту, чем Джиллиан. Беспокоило Саэра только то, чтобы Тарринг и доходы от него принадлежали ему до конца жизни. Саэр жаждал собственного величия, а не основания династии, и только этому будет служить такая тварь, как Осберт.
Решение проблемы пришло вскоре после того, как он упомянул в разговоре с сэром Ричардом о кратких периодах просветления у Гилберта. То, что он пытался выброситься из окна, было неправдой – так Саэр оправдывался, почему он держит его взаперти, но как только эти слова слетели с его губ, они принесли ему решение части его проблемы – как объяснить смерть Гилберта. А вторая часть проблемы затем решилась сама собой.
Перед самым рассветом в брачную ночь Джиллиан Саэр тихонько поднялся с постели служанки, которой часто пользовался, и пошел убедиться, что на простынях брачного ложа осталась кровь как свидетельство того, что Гилберт исполнил супружеский долг. Джиллиан испуганно проснулась, когда Саэр раздвинул занавеску и осветил кровать свечой, и принялась шепотом успокаивать Гилберта. Как ни странно, этот идиот не обделался от ужаса и не свернулся в позу зародыша. Он потянулся к Джиллиан – одновременно ища защиты и желая защитить ее. Девчонка явно положительно повлияла на него.
Первым порывом Саэра было избить Гилберта и довести снова до состояния полного идиотизма, но он сдержал себя, так как не было способа скрыть следы побоев, а крики Гилберта могли разбудить гостей. Грязно ругаясь про себя, он ушел. Однако к тому времени, как Саэр добрался до собственной постели, он уже широко улыбался. Все его проблемы были решены. Выздоровление Гилберта убедит людей Невилля в его, Саэра, добрых намерениях. Потом, как только Джиллиан забеременеет и появится гарантия, что она доносит плод до положенного срока, Гилберт умрет.
Саэр понял теперь, как он объяснит эту смерть: узнав, что его жена сумеет продолжить его род, бедный калека решил, что теперь он вправе покончить со своим несчастным существованием. Потом Саэр предложит Осберта в качестве нового мужа Джиллиан как гарантию того, что Саэра не лишат роли защитника и опекуна, так как если молодая вдова будет захвачена кем-то другим и насильно обвенчана, этот другой получит законные права на управление Таррингом. Саэр охотно подсластит свое предложение обещанием отослать Осберта подальше, даже во Францию, чтобы не возникало никаких подозрений, что он сделает что-то плохое наследнику Невилля. Это была великолепная идея. Вассалы и кастеляны Невилля наверняка пойдут на такой компромисс, и Саэр станет большим человеком в округе.
