Барбара Картленд - Парижский поцелуй
— Извините, я на минуточку.
Он подошел к Шине, приподнял шляпу и протянул руку, здороваясь:
— Добрый день, миссис Лоусон! Вы потеряли Мэди и Педро или они прячутся за углом?
— Добрый день, месье. Так случилось, что сегодня у меня выходной.
— Как жаль, что я не знал.
Нет, Шина не ослышалась. Опять намеки, и с ощущением вины Шина вспомнила слова мадам Пелейо, сказанные ей именно сегодня утром.
— Не смею вас задерживать, месье, — быстро сказала она.
Но виконт, нимало не заботясь о своей изысканно одетой подруге, казалось, не торопился уходить.
— Вы выпьете со мной чаю через час? — спросил он.
— Нет, спасибо, месье, — отказалась Шина.
— Но почему? Вы можете гулять допоздна. Мисс Робинсон часто ужинала вне дома.
Шина без труда догадалась, с кем ужинала мисс Робинсон, и с необычной для себя серьезностью ответила:
— Спасибо за приглашение, месье. Но я не могу его принять.
— Почему же? Давайте выпьем чаю вместе. Мне о многом нужно вам сказать.
— Это невозможно, — ответила Шина. — Неужели вы не понимаете?
Виконт быстро взглянул на нее и понимающе улыбнулся:
— Моя сестра говорила с вами. Я это подозревал. Теперь слушайте! Не обращайте внимания. Я вам все объясню, когда мы встретимся. Приходите к Рампелмейеру в пять часов. Никто не узнает…
— Нет, месье. Я не могу.
— Пожалуйста! Не глупите. Все будет хорошо. Обещаю.
Шина покачала головой:
— Нет, месье. Ваша подруга ждет.
Анри де Кормель бросил нетерпеливый взгляд через плечо.
Безусловно, женщина устала ждать и нетерпеливо притоптывала ногой.
— Я буду у Рампельмейера в пять часов, — заторопился он. — Приходите.
Он поспешил к своей спутнице, взял ее за руки и, очевидно, начал извиняться. Шина быстро пошла дальше. Она не слышала, что говорил виконт, но слова женщины прозвучали весьма отчетливо:
— Послушай, Анри, что это за красавица?
В этих словах был сарказм, и Шина, покраснев, поспешила прочь.
Теперь, так немного прожив в Париже, она прекрасно усвоила разницу между собой и мадам Пелейо, а также другими женщинами из посольства.
Много раз Шина радовалась тому, что ей не приходится контактировать с ними. Теперь с замиранием сердца она вспомнила, что должна появляться к обеду каждый день. Трое мужчин будут видеть контраст между ней и изысканно одетой супругой посла.
Конечно, посол по-доброму отнесется к ней, но какое выражение она увидит в глазах Анри де Кормеля. И что подумает полковник Мансфильд? Он будет презирать ее за неумение одеваться, как и за неосведомленность во многом другом. Шина вспомнила его вопросы, проницательный взгляд и почувствовала внутреннюю дрожь. От него ничего не утаишь.
Однако солнце начинало садиться, когда она шла по Елисейским Полям к Триумфальной арке.
Наконец она дошла до авеню Марсель. В доме 192 было четыре квартиры. Мадемуазель Фонтес жила на втором этаже. Шина вошла в дом, и консьержка направила ее по красивой лестнице к одной из дверей. Она позвонила. И через несколько минут ей открыла служанка в красивом платье тех же серых тонов, что и форма шофера.
— Мадемуазель Фонтес дома? — спросила Шина.
— Как мне доложить? — надменно спросила девица.
И Шине стало неловко за свой невзрачный внешний вид.
— Скажите, пожалуйста, мадемуазель Фонтес, что я хочу ей вернуть, то, что она потеряла.
Горничная заколебалась, но затем все же пригласила Шину войти. Оставив ее в холле, она, очевидно, пошла за хозяйкой. Шина едва успела оглядеться, как дверь распахнулась и молодая женщина, которую Шина сразу узнала, устремилась к ней.
— Вы нашли мой бумажник? — взволнованно спросила она.
Как и ожидала Шина, лицо ее было симпатичным. Светлые волосы, длинные ресницы, большие, с томной поволокой глаза и ярко-красные губы.
Вместо ответа, Шина достала из кармана бумажник.
— О, как замечательно. А я только что обнаружила пропажу. Я уже вызвала машину, чтобы вернуться в магазин. Я думала, что потеряла его в цветочном магазине.
— Нет, он был на земле, на улице, — объяснила Шина. — Я махала вам, но вы не остановились.
— Вы махали мне… конечно! — воскликнула мадемуазель Фонтес. — И я вам помахала в ответ, но я не поняла, что мне нужно было остановиться.
— Но разве вам не показалось странным, что я вам машу? — спросила Шина.
— Нет, конечно нет! — ответила мадемуазель Фонтес. — Люди часто мне машут.
Шина не смогла скрыть удивления, и француженка сказала:
— Возможно, вы не знаете, кто я.
— Боюсь, что да, — ответила Шина. — Я англичанка и только недавно приехала в Париж.
— Англичанка! — воскликнула она. — Я сразу поняла, что вы иностранка, но не могла определить кто. В отличие от большинства англичан, у вас такая правильная речь.
Шина улыбнулась:
— Моя няня была француженкой.
— Так вот почему вы так красиво говорите. Но теперь я должна представиться. Я Фифи Фонтес, певица из «Казино де Пари».
Шине, однако, это ни о чем не говорило. Но тут она смутно начала припоминать, что супруга посла говорила об этом казино.
— Вы актриса? — спросила она.
— Ну да, — улыбнулась мадемуазель Фонтес. — Звезда «Казино де Пари». Когда вы махали, я приняла вас за свою поклонницу. — Ее глаза загорелись, и она добавила: — Я очень популярна.
— Я в этом уверена, — ответила Шина. — Я любовалась вами, когда увидела, как вы уронили бумажник, садясь в машину.
— Я очень торопилась. Это мой самый большой грех. Я всегда опаздываю и поэтому всегда спешу. Дурная привычка. Когда-нибудь я от нее избавлюсь. — Мадемуазель притворно вздохнула. — Ну хватит обо мне. Поговорим о вас. Вы так добры, что вернули мне бумажник. В нем было много денег, но это не важно. Главное, что в нем моя удача.
— Ваша удача? — переспросила Шина.
— Да, моя удача, — повторила мадемуазель Фонтес, прижав бумажник к груди. — Как я могу отблагодарить вас?
— Нет-нет, мне ничего не нужно, — спохватилась Шина. — Я рада, что смогла его вернуть. И теперь мне нужно идти. — Она поняла, что француженка хотела дать ей денег. Но гордость не позволяла ей их принять. В смущении она бросилась к двери.
Но мадемуазель Фонтес не пустила ее.
— Нет-нет, — сказала она, отводя ее руку от дверной ручки. — Вы не должны так уходить. Я не позволю! Вы были так любезны. Пожалуйста, останьтесь, прошу вас. Она поколебалась и добавила: — Я знаю, что вы с удовольствием выпьете чашку чая. Все англичане пьют чай в четыре часа.
— Нет, правда, — ответила Шина, — не стоит беспокоиться. Я рада, что оказалась вам полезной.
