Эмилия Остен - Верность и соблазны
– Ан… – Айвен споткнулся на полуслове, когда Анна встала ему навстречу. Она была свежа, как глоток воды в жаркий полдень, и спокойна, как гладь пруда в ноябре. – Мисс Суэверн, – склонился он, молясь про себя, чтобы не рухнуть на колени. Голова по-прежнему кружилась, а пол ходил ходуном. Сколько можно? Уже почти четверо суток прошло с того момента, как его снесли с палубы фрегата на скалистый берег Шотландии.
– Лорд МакТирнан, – ответила Анна, легко изобразив учтивый поклон.
А после она просто стояла и смотрела на него испуганными глазами, словно не зная, то ли с криком убежать, то ли броситься на шею. Судя по тому, как подрагивала ее нижняя губа, мысль о побеге становилась все более заманчивой. Словно и не прошло десять лет. Айвен легко вспомнил все ее жесты, каждое характерное движение, каждый взгляд, каждую мимолетную гримаску. Или он никогда этого и не забывал? Это была Анна, его Анна. И пусть гостиная, едва успокоившаяся, когда он остановился, снова начала вращаться, пусть. Неважно. Анна здесь. Он здесь. И… Черт побери, все будет хорошо, не будь он Айвен МакТирнан. Он сделал шаг к Анне, позабыв про трость, за что едва не поплатился, спасла спинка кресла, оказавшегося на пути. Анна стояла молча и совершенно неподвижно, лишь взглядом следила за ним, словно… Мысль ускользнула, в гостиную вернулся дворецкий, Ларкин, и доложил, что ужин подан. Ларкин, кстати, тоже совсем не изменился. Как и Верн. Это давало надежду. Потому что он, Айвен, изменился.Айвен вежливо предложил руку, чтобы сопроводить даму к столу, но Анна лишь едва коснулась его рукава пальцами, затянутыми в перчатку. С каждой минутой она все больше опасалась, что Айвен просто рухнет на пол и растворится, словно призрак. Она не могла поверить, что это действительно он.
В столовой слуги подали первую перемену и удалились, как заранее приказала Анна, так что Айвен ввел ее в пустую комнату, в центре которой на столе горели свечи, рассыпая бриллиантовые отблески по хрустальным бокалам и серебряным приборам. Жаркое, тушеные и свежие овощи, зелень – ничего экстравагантного.
Айвен проводил ее к одному концу стола, усадил, а сам направился к противоположному.
– Нет! – Анна вскочила и отшвырнула салфетку. – Стой!
Айвен замер, повернулся и незаметно, но все же явно прислонился к столу, чуть смяв белоснежную скатерть. Анна отодвинула кресло и сделала то, о чем мечтала десять лет. Она бросилась к Айвену, обхватила его руками за шею и поцеловала, успев перед этим выдохнуть:
– Ты вернулся!И это тоже было… как прежде. Как прежде, мысли спутались, сердце ощутимо толкнулось в ребра – и весь мир исчез, исчезли головокружение и дурнота, боль и слабость. Осталась только Анна, прижавшаяся к его груди, ее губы, теплые и подрагивающие, касавшиеся его губ. Айвен обнял ее за талию, притягивая как можно ближе, преодолевая сопротивление накрахмаленных юбок и тугого корсета.
В первое мгновение Анне показалось, что он не ответит, что мягко, но решительно отстранится, отодвинет ее на безопасное расстояние, как уже поступал прежде – из глупого упрямства и дурацких принципов. Но ничего такого Айвен не сделал. Он обнял ее, и Анне почудилось, что она оказалась в стальных оковах, настолько крепкими были объятья. На мгновение поцелуй прервался, и Анна ощутила странный, но приятный запах его дыхания: мята, корица, что-то еще – незнакомое и горьковатое. Едва дыша от волнения и страха, она взглянула прямо в глаза Айвену. Нет, бездна не смотрела на нее в ответ, в его серых глазах было что-то более конкретное. Лишь спустя мгновение Анна поняла, что это – отстраненность.
– Ты вернулся, – повторила она уже шепотом.
Он не ответил.
– Ты вернулся, – отчеканила Анна, отступая на шаг, – вернулся спустя десять лет и просто прислал мне карточку? А потом просто явился на ужин? Вот так, просто, в новой визитке, крахмальной рубашке и шейном платке по последней моде?
– Я не… А он, мой платок, и правда соответствует последней моде?
– Что? – Анна с вожделением посмотрела на нож, оказавшийся под рукой, – нет, не подойдет, он серебряный.
– Ты сама заговорила про платок. – Айвен шагнул к Анне, но заметно пошатнулся.
– Что с тобой? Ты болен?
– Мне лучше присесть. А еще лучше – прилечь.
– А как же ужин?
– К черту ужин!
– Айвен! – Анна от удивления даже отпустила его локоть, под который поддерживала Айвена, сопровождая к дивану в гостиной. – И ты мне всегда запрещал так говорить!
– Как? – Он даже замедлил шаг.
– Ах, оставим! – Анна истерически хихикнула, осознав весь сюрреализм ситуации.
Добравшись до дивана, Айвен устроился в углу и, кажется, немного пришел в себя. По крайней мере не делал больше попыток рухнуть на пол.
– Так что с тобой? Ты болен? Сильно? Опасно?
– Анна, – Айвен закрыл глаза и откинулся на подушки, – я не умираю. Это просто морская болезнь. Вернее, ее последствия. Скорее всего, завтра я буду в полном порядке.
– Тогда зачем ты приехал? Мог бы сообщить запиской, что ужин стоит перенести.
– Анна. – Айвен открыл глаза и выпрямился, хотя и с видимым усилием. – Я бы из могилы выкопался, но ни на мгновение даже и не подумал бы отказаться от твоего приглашения.
Анне показалось, что диван рухнул куда-то вниз, в пропасть, и они летят сквозь все уплотняющийся воздух навстречу верной смерти на острых скалах. Образ могилы как-то очень созвучно лег на ее настроение, удивительно преломившись и исказившись. Не в силах справиться с разрывавшими ее противоречивыми чувствами, Анна тихонько всхлипнула и беззвучно заплакала, закрыв лицо руками, затянутыми в вечерние перчатки.
– Анна, – рука Айвена осторожно коснулась ее плеча, а затем решительно притянула к себе.
Анна лихорадочно и безрассудно вцепилась в его жилетку и зарыдала еще сильнее, орошая слезами модный шейный платок Айвена.Айвен обнимал плачущую Анну, не зная, как ее успокоить и стоит ли это делать вообще. И… стоило ли вообще возвращаться в Англию? Срочное увольнение из секретной службы, перевод капиталов, дорога домой – все это заняло много времени и потребовало значительных усилий, так что Айвену просто некогда было остановиться и задуматься о том, что он делает. Впрочем, погибая от морской болезни, он тоже мало размышлял о будущем. Очень хотелось немедленно умереть, так что будущего как бы и не было. Но теперь, обнимая настоящую Анну, а не образ, навеянный опиумным дурманом, Айвен совсем не был уверен, что поступил правильно, поддавшись необъяснимому, но непреодолимому порыву. Он уже давно смирился с тем, что юношеским мечтам не суждено сбыться. Он считал, что поступил правильно, прекратив переписку после того, последнего письма о переводе из Крыма в Китай – того самого письма, где он предложил Анне расторгнуть помолвку и жить дальше. Конечно, он не удержался от данного себе обещания не интересоваться впредь судьбой Анны Суэверн. Так что он знал, что, вернувшись домой (а оставалась ли Шотландия до сих пор его домом?), он не застанет ее матерью семейства с шестью пухлощекими детишками и красавцем мужем. Но только сейчас, обнимая плачущую Анну, он понял, что отсутствие мужа и детишек еще совсем не гарантирует того, что она по-прежнему… что она осталась прежней… что ждала его, а не просто так сложилась судьба, что она не вышла замуж. Или же ждала? «Ты вернулся». Да, вернулся. Но что дальше?
