Хизер Грэм - Желанная и вероломная
— Не могу, — прошептал он.
— Прошу вас, не надо умирать у меня на руках.
Он с трудом улыбнулся. Какой нежный голос! Мелодичный. Такой и должен быть у ангела.
— Ты меня выдашь. — Он, видимо, шевелил губами, потому что она, наклонившись, прислушалась.
— Полковник, вам придется довериться мне. Надо обтереть вас холодной водой. Клянусь, я не брошу вас в таком состоянии!»
Он попытался собраться с силами и как-то умудрился обхватить пальцами ее руку. Их взгляды встретились.
— Клянешься честью? — прервал он ее.
— Что? — не поняла Келли.
— Честью клянешься?
— Ах вот оно что!
Она помедлила. Взор его снова затуманился, похоже, ом терял сознание.
— Клянусь честью, полковник! Я вас не покину, только освободите меня.
— Пока я жив, — произнес Камерон.
— Не надо…
— Пока я жив!
— Ладно, будь по-вашему. Клянусь честью, я останусь с вами. Пока вы живы, — проговорила она.
У него дрожали руки. От слабости он едва мог шевелить пальцами, но все-таки нащупал петлю и начал возиться с ней.
Сил не было. Пришлось взяться за ремень зубами и напрячь последние силы. Теперь она свободна.
В мгновение ока Келли вскочила на ноги. Последней мыслью «Дэниела было: она солгала и тотчас покинет его.
Но это уже не имело значения. Комната закружилась м поплыла перед глазами.
Снова загрохотала артиллерия. Он был на линии огня. И весь горел в огне.
Похоже, прошла целая вечность, прежде чем он ощутил прикосновение влажного полотенца.
Камерон облегченно вздохнул.
Прохлада коснулась его лба и переместилась к плечам. Лихорадка уже отступила. Вконец ослабевший Дэниел просто наслаждался прохладой. Неужели он все-таки умер и по случайности попал в рай? И то правда: сколько можно дразнить смерть?
А может, янки уже упрятали его в тюрьму? И лечат его сейчас, чтобы потом окончательно доконать какой-нибудь изощренной пыткой?
Камерон вновь ощутил легкое прикосновение полотенца.
Он открыл глаза и чуть не вскрикнул от удивления.
Миссис Келли Майклсон все еще была с ним. Он лежал на спине, без рубахи, и она водила смоченным в холодной воде полотенцем по его обнаженной груди.
Почувствовав на себе его взгляд, она вздрогнула.
— Ты все еще здесь, — выговорил он слабым голосом.
— Я дала вам честное слово, — отозвалась она, на мгновение замерев.
Он собрался с силами и схватил ее за руку.
— Ты сдержала слово, данное мятежнику? — удивился он.
— Мое слово, сэр, свято и не имеет значения, кому оно дано.
По лицу Дэниела медленно расплылась улыбка.
— Благодарю вас, миссис Майклсон. Вы, возможно, спасли мне жизнь.
Она встала, и он с сожалением выпустил ее руку.
— Что значит «возможно»?! Нет ни малейшего сомнения в том, что я спасла вам жизнь! Вы сгорали от жара. Но теперь, кажется, лихорадка вас отпустила. Сейчас я дам вам попить, потом принесу что-нибудь поесть, а как только снова стемнеет, вы уйдете…
Келли налила большой стакан воды из кувшина, стоявшего на столике у кровати. Дэниелу вдруг показалось, что вкуснее он ничего в жизни не пробовал. Боже, как же хорошо!
Она взяла у него пустой стакан.
— Теперь, полковник, отдохните, а я принесу вам супа. Но предупреждаю, хотя я сдержала свое слово, это ничего не меняет, вы мой враг. И я хочу, чтобы вы ушли.
«Так, значит, битва возобновилась», — подумал Камерон.
В ее глазах появился серебристый блеск — прекрасный, завораживающий, но предупреждающий о том, что с ней придется считаться.
Он нахмурился и снова поймал ее за руку.
— Ты, кажется, сказала «когда снова стемнеет»?
— Да, полковник. Вы то приходили в себя, то вновь теряли сознание в течение почти сорока восьми часов.
Двое суток! Он потерял целых два дня!
А она не побежала к янки, хотя поблизости наверняка стоит немало частей северян.
Из-за того, что дала слово?
Один раз, очнувшись, он подумал, что она намеревается зарубить его саблей… И вот надо же… Благодаря ей он остался жив, но она по-прежнему считает его врагом.
— Мне надо встать, — сказал он и решительно взялся за край простыни.
— Нет! — встревоженно воскликнула она. — Подождите, полковник! — Она смущенно потупила взор.
— Но почему?
— Потому что под простыней на вас ничего нет.
Дэниел, утратив дар речи, ошеломленно взглянул ей в глаза.
— Видите ли, полковник, — вздохнула Келли, — мне пришлось охлаждать все ваше тело. Иначе вы бы не справились с лихорадкой.
— Значит, вы раздели меня догола?
— Ведите себя прилично, полковник, — надменно подняв брови, проговорила она ледяным тоном. — У меня просто не было выбора.
— А что с моей одеждой?
— Ваш мундир был в грязи и крови. — Она усмехнулась. — Я его сожгла. Примите мои соболезнования, но поверьте, его нельзя было спасти.
— Нельзя спасти?!
— Так же, как и ваше безнадежное «правое дело», полковник Камерон.
— Наше безнадежное «правое дело»? Пока что, кажется, мятежники держат за глотку вас, янки.
— Но вам не суждено победить.
— Лично мне, мэм, суждено, — хмыкнул он.
— В таком случае слава Богу, что исход войны не зависит от одного человека.
Келли говорила весьма убедительно. «Может быть, она права и я действительно веду себя неприлично?» — подумал Камерон.
Он улыбнулся, представив, как сейчас схватит девушку в охапку и повалит рядом с собой: не стоит раздевать догола мужчину, который так долго пробыл на войне.
Но он, конечно, не сделает этого. Да и, по правде говоря, совсем не уверен, что у него хватило бы сил повалить ее на постель.
— Что с вами, полковник? — деланно встревожилась вдруг Келли. — Что-то вы побледнели. — Прекрасные серые глаза сияли самодовольством.
— Я чувствую себя прекрасно, миссис Майклсон, и если уж на то пошло, меня удивляет, что столь рафинированная леди способна проявить такую доброту и раздеть мятежника донага.
Как вам, наверное, было страшно! Какой опасности вы себя подвергли!
Девушка опустила глаза, но если он надеялся заставить ее покраснеть, то ему это не удалось.
— Полковник, по-моему, под мундиром — синим или серым — все мужчины одинаковы. Я вовсе не испытывала страха.
И надо признаться. Камерон, вы совсем не показались мне… опасным. — Она тотчас круто развернулась и направилась к лестнице.
Дэниел блаженно улыбнулся и закрыл глаза. Он потерял целых два дня и не знал, где ему теперь разыскивать своих людей и генерала Стюарта.
Впервые с начала войны он решил предоставить себе небольшой отпуск по ранению. Видимо, ему придется переходить через линию фронта. Кавалерийский эскадрон, наверное, поджидает его где-нибудь в Виргинии.
