Тесса Дэр - Дважды соблазненная
Ну а пока он поработает в одиночку. Именно так он завоевал уважение своих солдат — никогда не заставлял их делать то, что мог сделать сам. Например, полировать пуговицы своего мундира. Или рыть могилы… И уж конечно, он никогда не колебался перед тем, как повести их в бой.
— Я очень рад, Мерри, что вы здесь. Скажите, какая вам понадобится кухня? Хотите, чтобы она выходила на склон или в сторону холма? Учитывая, какие тут дуют ветры, лучше иметь камин на стороне холма. Так уходит меньше жара. Но склон холма — ближе к ручью, так что воду таскать недалеко…
Она положила руку на его локоть, и он мгновенно замолчал. Ее прикосновение было очень приятным. Пожалуй, даже слишком…
— Я уже сказала, что не могу выйти за вас, — напомнила Мередит.
— Да, помню.
— Думаете вам удастся уговорить меня, склонив отца на свою сторону?
Рис пожал плечами, а старик заявил:
— Мерри, мы будем разводить скаковых лошадей. И почтовых, для гостиницы.
— Вот как? Это все милорд тебе сказал? — Она окинула Риса холодным, жестким взглядом, вне всякого сомнения, призванным устрашить.
Но Рис видел множество устрашающих взглядов и на этот не обратил особого внимания.
Тут Мередит крепко сжала его плечо и тихо сказала:
— Нам нужно поговорить, Рис. С глазу на глаз.
— Да, конечно.
Тело Мередит наполнилось чудесными ощущениями, когда Рис, обняв ее за талию, отвел в сторону. Ладонь его была так велика, что прикрывала не только ее поясницу. Большой палец поместился под лопаткой, а мизинец лег на бедро.
Едва они отошли на несколько шагов, он повернулся к ней и спросил:
— Итак, о чем вы хотите поговорить?
Господи, как она может думать ясно, когда он так на нее смотрит?! Обнаженный до пояса, потный, с бугрящимися мышцами и с кожей, загоревшей до красноватой бронзы. Она попыталась опустить глаза, но это оказалось ошибкой. Его бриджи слишком уж плотно облегали бедра, как и все остальное.
Мередит с огромным усилием снова подняла глаза. Но солнце сегодня было таким ярким, что она прикрыла лоб ладонью.
— Рис, что вы делаете?
— Я уже объявил. Строю дом. Обозначаю фундамент.
Она оглянулась на тщательно выложенный прямоугольник. На заднем плане возвышались останки Нетермур-Холла, стоявшие будто грозный часовой над пришедшими сюда людьми. Как можно строить новый дом здесь, в тени этого ужасного места?
— Моему отцу это вредно. Он старый человек и хромает уже четырнадцать лет. Он не должен делать тяжелую работу.
— Это я делаю тяжелую работу. А он всего лишь дает советы.
— Не имеет значения. Вы держите его весь день под палящим солнцем. Уже одно это плохо для его сердца. Не говоря уж о том, что вы забиваете ему голову разговорами о конюшнях и скаковых лошадях.
— А мне кажется, он очень рад, — заметил Рис.
Мередит должна была признать, что отец выглядел сейчас вполне счастливым и более здоровым, чем прежде. Казался воодушевленным, энергичным… Но если эти планы насчет лошадей пойдут прахом, то он будет в отчаянии.
— Уверена, что он взволнован. И в этом вся проблема. Вы постоянно твердите ему о вещах, которым не суждено сбыться. Повторяю, это вредит его сердцу. — «А заодно и моему тоже», — подумала она.
— Я не собираюсь его разочаровывать. Просто готовлю… к непредвиденным обстоятельствам. Это вы думаете о том, чему не суждено сбыться. — Рис провел ладонью по ее щеке. — Никуда я не уеду, Мерри Лейн.
— Рис, пожалуйста… — Когда он говорил с ней так, в его теплых карих глазах светилась искренность, и ей так отчаянно хотелось верить ему, что даже ноги подкашивались. — Рис, пожалуйста, не называйте меня так.
— Вам это имя не нравится?
Даже Мэддокс не называл ее Мерри. Не говоря уж о любовниках. Те вообще ее никак не называли. Правда, один славный джент назвал ее «любимой», а еще один — «Салли», после чего целый час шумно рыдал в ее объятиях. Ей было тогда так неловко, что после этого она год не пускала в постель мужчин.
О, как давно она не была в мужских объятиях! А у Риса такие сильные руки!
«Сосредоточься, Мередит!» — одернула она себя.
— Это звучит слишком фамильярно, вы же знаете… Я больше не отзываюсь на имя Мерри.
— Вы правы, — кивнул Рис. — Нужно все делать по правилам. Я не стану называть вас так, пока мы не поженимся. И даже потом не стану, пока вы не привыкнете к титулу «леди Эшуорт». Это может занять не менее двух месяцев.
«Ох, как мило он улыбается, — подумала Мередит. — При желании этот человек может быть на редкость обаятельным! А вот я слишком часто выставляю себя дурой!»
— Д-да, но… то есть… — бормотала она, опуская глаза и тщетно пытаясь взять себя в руки.
Огромный рубец на его груди привлек ее внимание. Тот, что был ближе к правому плечу. Размером с шиллинг и такой же круглый. Должно быть, шрам от мушкетной пули.
Мередит на несколько секунд задумалась, гадая, что стало с пулей. Неужели до сих пор сидит в этом мощном плече? Или прошла навылет? В любом случае чудо, что он не потерял руку.
Неожиданно сообразив, что ведет себя глупо, Мередит подняла повыше голову и с облегчением увидела, что Рис на нее не смотрел — уставился пристально и задумчиво куда-то ей за спину. Странно… Потому что там не было ничего, кроме скал.
Несколько секунд Мередит противилась искушению повернуться. Но потом все-таки сдалась. Как она и ожидала, перед ней расстилалась все та же пустошь, усеянная камнями, — суровый бесконечный ландшафт с оттенками серого, коричневого и приглушенного зеленого. А небо было таким бездонным и синим, что, наверное, даже океан не мог бы соперничать с ним.
Правда, она никогда не видела океана.
— Что… в чем дело? — спросила она.
— Какое красивое место… — с удивлением протянул Рис. — За эти годы я совсем его забыл, но… — Он шумно вздохнул. — Это так прекрасно!
Мередит видела местные пустоши глазами человека, смотревшего на них всю жизнь, почти каждый день своей жизни. Она вспоминала об эпитетах, приходивших здесь на ум путешественникам, — мрачный, грозный, одинокий, потусторонний. И даже некоторые жители деревни годами не поднимались сюда. Тут не было ни деревьев, ни убежищ от ветра и солнца. Никакого милосердия. Именно по этой причине в двадцати милях отсюда построили военную тюрьму. Несмотря на яркие цвета и огромные просторы, многим это место напоминало тюрьму, выстроенную не из камня, а из пустоты.
Требовалось некоторое мужество, чтобы смотреть на этот пейзаж и находить его прекрасным.
— Да, он прекрасен, — кивнула она.
И Рис — тоже. Грубоватый, покрытый шрамами, буйный…
