Селеста Брэдли - Соблазнительная обманщица
Он чуть покраснел и отвел взгляд, усаживаясь в просторное кресло у огня — король, занимающий подобающее ему место на троне.
— Мелоди появилась здесь только вчера. Я не могу отвезти ее в мой городской особняк — и пока не готов участвовать в заседаниях палаты. Ее пребывание здесь временное, как и твое. — Господи! Это прозвучало довольно пугающе! И пока оно… э-э… тайное.
Мэдлин прикусила нижнюю губу, обдумывая услышанное.
— Так ты намерен прятать своего тайного ребенка и тайную бывшую любовницу в клубе для джентльменов на Сент-Джеймс-стрит?
Он оглянулся на нее, чуть изогнув губы и с тем особым блеском глаз, который говорил ей о том, что она зашла слишком далеко. Это всегда будило в ней бесенка, который никак не мог угомониться.
— Или я теперь снова становлюсь твоей любовницей? Автоматически?
Он сильнее развернулся в ее сторону и, устроившись в кресле под углом, сцепил руки за головой. Эйдан выглядел очень большим и мужественным, совершенно спокойным, но при этом все равно готовым решительно действовать. Ее по-прежнему влекло к нему — кому, как не ей, знать, что прячется под этим безупречно сшитым фраком и прекрасно сидящими панталонами?
Ну да, и еще его другой любовнице.
И все же ей казалось, что он не был уж слишком большим гулякой. Такие жуиры быстро приобретают дурную славу, и она становится известна тем женщинам, которые могут себе позволить чтение только случайно подобранных на улице газет сплетниц. Это не означает, что за последние пару лет у его не могло быть одной-двух тайных связей. Такой мужчина… мужчина, который имел плечи вдвое шире собственных, узкие бедра и длинные сильные ноги и который…
Так! Она ведь собиралась преподать ему урок. Справившись с усилившимся сердцебиением, она не без труда вспомнила последние слова, которыми они обменивались. Гм! То замечание насчет любовницы лучшие будет игнорировать…
— Надо признать, — проговорила она непринужденно, — что искать меня тут никому и в голову не придет. — Включая Критчли. Может, она и сошла с ума, соглашаясь на все это, но именно безумие этой затеи и делало ее блестящей. — Надо так понимать, что мне нельзя свободно ходить по клубу?
Наконец-то у него достало совести немного смутиться.
— Нельзя, чтобы прислуге стало известно, что ты и девочка здесь. Я намерен найти другое жилье, как только…
Она чуть прищурилась:
— Извольте уточнить, милорд.
Эйдан снова стиснул зубы, глядя прямо на нее.
— Как только я буду уверен в том, что тебе можно поручить заботу о Мелоди, — прорычал он. — Пока ты не продемонстрировала врожденных материнских инстинктов.
Мэдлин оскорбилась. Его обвинение было совершенно нелепым, если принять во внимание, что матерью она была всего четверть часа.
— И это говорит мужчина, который нашел своего ребенка только вчера утром! — Она подошла вплотную к нему. — Скажи мне, дорогой, а где же твои отцовские инстинкты? Устроить ванну и сделать тряпичную куклу — это еще не основания, чтобы судить других!
Ой нет! Она подошла слишком близко. Эйдан нависал над ней как скала, и его широкие плечи загораживали свет. На секунду ей почудилось, что она снова оказалась с ним в постели — накрытая им, пронзенная его плотью, обвивающая его, беспомощно дрожащая от приближения очередного оргазма.
Такие плечи могли бы укрыть женщину на всю ее оставшуюся жизнь — если она окажется достаточно глупа, чтобы лгать, мошенничать и продавать свою душу ради этого.
Нет. Она не будет стоять там, где сможет ощущать его, вдыхать его запах, протянуть руки, чтобы легко дотронуться до него.
«Отходи. Отодвинься».
Мэдлин так и сделала, с огромным трудом принуждая себя к каждому шагу. Отвернувшись, она заставила свои ноги переместить ее к противоположной стороне комнаты.
— Как… — «Прекрати думать о его плечах, дура!» Она откашлялась. — Как мы с Мелоди будем жить? Если прислуга не должна знать, что мы здесь, кто будет приносить нам поесть?
Говоря это, она нервно подобрала детскую кофточку, брошенную в углу кушетки. Рассеянно расправляя и аккуратно складывая ее, она двинулась дальше. Мэдлин скорее чувствовала, чем видела Эйдана, прекрасно зная, что он тоже ходит по комнате, держась на расстоянии, но не спуская с нее своего обжигающего взгляда.
— Колин пошел покупать съестное, сказал он ей негромко. — Полагаю, с помощью слуг нам удастся пополнить заказанный обед.
Эйдан смотрел, как она убирает вязаную одежку. Когда она наклонилась и платье плотно обтянуло ее ягодицы, у него перехватило дыхание, как от ощутимого удара в солнечное сплетение. Он мог представить ее себе так ясно, словно никакого платья не существовало. Он видел эти безупречные половинки с симметричными ямочками над ними. Он видел между ними ту складку, в которой скрывались такие потаенные Местечки… если только она не наклонялась, как сейчас. Он мог видеть розовые лепестки ее влажного лона, обрамленные темными шелковыми завитками.
— Будем питаться только булочками с маслом?
Он чуть не поперхнулся:
— Что?
Она бросила на него взгляд через плечо и снова отошла дальше.
— Я просто спрашиваю, не придется ли нам есть только то, что сэру Колину удастся тайком принести в карманах. Ты не мог бы попросить, чтобы он принес мне хороший кусок колбасы?
Эйдан закрыл глаза.
— И не надейся на это!
Она повернулась к нему, изумленно округлив глаза:
— Но почему?
— Хватит о колбасе! — Господи, он сейчас не выдержит и сорвется! Он схватил свою похоть за горло, задушил ее, обезглавил, похоронил и воздвиг усыпальницу. Глубоко вздохнув, Эйдан расправил плечи. — Я обо всем позабочусь. Уверен, что смогу увеличить заказ для кухни, не вызвав подозрений.
Она пожала плечами:
— Ну что ж, хорошо.
Подойдя к креслу, она взяла его сброшенный плащ и хорошенько встряхнула. Рассеянно свернув его, одной рукой прижала к груди, а другой рассеянно погладила ткань, расправляя ее.
Эйдан отдал бы все свое состояние за то, чтобы обменяться местами с этим плащом. Ощутить, как эти руки гладят его, оказаться между этими пышными, округлыми грудями, почувствовать вкус сливочной кожи…
— Девочке нужны сливки! — Она решительно кивнула. И молоко тоже. Без этого не обойтись.
Мэдлин просто хочет его убить. Совершенно верно: она задумала совершить преступление, уничтожить его с помощью неутоленной страсти в отместку за то, что он ее бросил.
Эйдан покрутил шеей и покачал головой, но давление его крови не давало уняться пульсирующей боли в висках… не считая прочих мест.
— Молоко, говоришь?
Его голос был больше похож на сдавленное сипение.
— Да-да! Детям необходимо молоко. И творог. И фрукты. Тебе надо достать апельсинов, а еще яблок, — отозвалась она, указывая на почти пустую вазу с фруктами у него на столе. — Тут осталось всего одно. А я так люблю запускать зубы в хрустящее сладкое яблоко! Почему-то сразу начинаешь чувствовать, будто все в порядке. — Она крепче прижала его плащ к груди, устремляя взгляд куда-то далеко и совершенно не замечая, как при этом поднимаются ее груди. — Очень жаль, что для дынь еще не сезон.
«Дыни! О Боже!» Она уже раздает указания как домоправительница.
— Уж и не знаю, как мы со всем этим справимся.
Мэдлин пристально посмотрела на него:
— Ты надо мной смеешься! — Отшвырнув его осиротевший плащ, она повернулась к нему спиной. — А как насчет уборки? Мне придется стать и твоей горничной?
Желание моментально восстало из мертвых, вырвавшись из усыпальницы и схватив за горло самого Эйдана. «Страстный лорд и нахальная горничная». Но он не сноб. Он с не меньшим удовольствием сыграл: бы роль похотливого лакея или грума, лишь бы это Мэдлин оказалась в костюме горничной с метелкой из перьев и явно без панталончиков…
Они молча ходили по комнате, не отрывая друг от друга глаз.
«Нет. Нам нельзя. И все же… Кажется, мы не устоим».
Комната стала казаться тесной. Они кружили по ней, беспокойно хватаясь за какие-то вещи, борясь с растущим влечением. Она ощущала его жар. Он чувствовал аромат ее кожи.
Двигаясь по спирали, они наконец остановились, их разделял всего один шаг.
Эйдан стоял молча, глядя на нее с высоты своего роста. Мэдлин вдруг очень ясно поняла две вещи. Во-первых, они оказались наедине впервые за более чем три года. И во-вторых, ее влечение к этому мужчине за все это время ничуть не уменьшилось.
Она не в состоянии была разорвать контакт их взглядов — возможно, потому что не хотела этого делать. У него дергалась щека — и она заметила, что его дыхание учащается. Ее пульс скакал не хуже лошадки Мелоди, и она чувствовала, что кожа у нее начинает гореть.
«Отступи на шаг. Скорее!»
На этот раз ноги отказались ей повиноваться.
«Не могу».
Она была физически привязана к нему канатом, свитым из жара, желания и безнадежной страсти. Обжигающий огонь вспыхнул у нее между ног — и она рефлекторно сдвинула колени.
