Элизабет Чедвик - Лорды Белого замка
Мод улыбалась и держала Фулька под руку. Она по праву считала, что муж выглядит очень импозантно в придворной котте. Темно-малиновый цвет всегда ему шел, а золотая отделка манжет и подола прибавляла облику лоска. Ее собственное платье было из нежно-бежевого шелка со светлой серо-зеленой вышивкой. Жениху и невесте, как водится, похвалы расточали в изобилии, однако немало комплиментов досталось и им с Фульком. Отблеск свадебного торжества Хависы лег и на родителей. Мод чувствовала, как в воздухе переливается волшебство.
Фульк приехал за женой в Эдлингтон в конце октября, привез ее обратно в Уиттингтон в ноябре, после чего осел дома. Сейчас шел уже июнь, а перемирие все еще длилось. Хотя мятежники продолжали сражаться, Фульк оставался в Уиттингтоне, занимался хозяйством, прислушивался к тому, что происходит, но сам активного участия в событиях не принимал. Иногда Мод чувствовала исходящее от мужа напряжение, видела, как он посреди ночи встает с кровати и ходит по башне взад-вперед, словно загнанный в клетку волк. В такие минуты она казалась себе злым тюремщиком.
«Как удачно, что свадьба состоялась именно сейчас, – думала Мод. – Фульк смог пригласить гостей с обеих сторон границы, встретиться с ними на своей территории и обсудить положение дел».
Шесть недель назад французский принц Людовик высадился на английской земле и одерживал одну победу за другой, благодаря тому что мятежные бароны переходили под его знамена. Мод догадывалась, что Фульк подумывал к ним присоединиться. Он об этом почти не говорил, но она достаточно хорошо знала мужа, чтобы все понять без слов. Однако принять окончательное решение Фицуорину было непросто. Хотя Фульк хотел, чтобы Иоанн признал хартию и выполнял ее условия, ему не нравилось, что чужой король претендует на английский трон. Придя к власти, Людовик наверняка поставит на ключевые должности французов, и что тогда будет с Великой хартией вольностей? Одним словом, Фульк колебался, а пока он колебался, Мод молилась.
Веселье подогревалось напитками, и смех гостей становился все более шумным.
– Кажется, пора переходить к спальной церемонии, – тихо проговорила Мод. – Ступай забери Уилла, я займусь Хависой.
Фульк кивнул, но не двинулся с места. Он потер рукой шею, и Мод улыбнулась от переполнившей ее нежности.
– Я знаю, – мягко сказала она. – Кажется, еще только вчера Хависа была малюткой и агукала у нас на руках.
– Для меня она всегда останется маленькой девочкой, – ответил Фульк.
Мод прикоснулась к его руке:
– Все будет в порядке. Ты не ошибся, выбрав дочери в мужья Уилла Пантульфа.
Фульк поежился, словно слова жены падали на него тяжелыми каплями дождя. Мод поняла: сейчас он жалеет, что вообще кого-то выбрал. Мысль о том, что он увидит, как его дочь, его малютка, ляжет в одну постель с мужчиной, была для любящего отца просто невыносимой, хотя он знал, что это необходимый обряд посвящения. Мод почувствовала, как по телу мужа пробежала дрожь.
– Пошли! – неожиданно резко сказал он. – Если мы не сделаем этого сейчас, все слишком перепьются, чтобы быть свидетелями, а у меня пропадет последняя смелость.
Сделав глубокий вдох, он нырнул в толпу веселящихся гостей, надев маску радушного хозяина и счастливого отца.
Улыбаясь сквозь слезы, внезапно защипавшие глаза, Мод пошла за невестой. Она появилась рядом с Хависой, как раз когда Фульк, отец Уилла и другие гости-мужчины окружили жениха и увели его раздевать. Остроты одна за другой слетали с развязавшихся от вина языков, хотя присутствие старших и сдерживало шутки в пределах благопристойности.
Хависа смеялась, ее глаза слишком разгорелись от большого количества выпитого вина, но девушка едва ли выказывала признаки страха, когда ее ввели в главную спальню. Стены украшали пышные гирлянды из майских цветов, а кровать была завешена новыми портьерами из толстой фламандской ткани.
Помогая Хависе снять брачный венок и подвенечное платье, Мод улучила минутку, чтобы спросить дочь, как она себя чувствует.
Та сморщила носик, бессознательно скопировав манеру матери.
– Страшно небось?
– Я знаю, чего ожидать, – рассмеялась Хависа.
– Знаешь? – Мод подняла брови.
– Ах, мама, – толкнула ее локтем Хависа, – перед завтраком тебе придется вывесить за столом на стене доказательство моей невинности.
Мод поморщилась, вспомнив утро после собственной свадьбы и молодого рыцаря с жестким взглядом орехово-серых глаз, который старался смотреть куда угодно, только не на окровавленную простыню, вывешенную, как победное знамя, всем на обозрение.
– Я знаю, что ты еще девственница, – кивнула Мод, – хотя нельзя сказать, что невинна, как младенец.
Хависа искоса глянула на мать:
– Вы с папой спали вместе до того, как обвенчались?
Мод покачала головой.
– Нет, – сказала она. – Один раз у нас была такая возможность, но я тогда еще была женой другого мужчины, и мы оба сдерживали свои чувства. – Она улыбнулась и погладила дочку по руке. – Твоя первая брачная ночь будет непохожей на обе моих. Желаю, чтобы все прошло хорошо!
– Почему непохожей? – с любопытством спросила Хависа.
Мать усмехнулась:
– Мой первый муж был на тридцать с лишним лет старше меня – хороший человек, но я была совсем юная. Я не сама выбрала его, хотя потом и нежно любила. А что касается твоего отца… – Она повела плечом, и улыбка ее стала ярче.
– Мама?
Мод засмеялась и почувствовала, как щеки ее розовеют.
– Наша любовь горела, словно буйный пожар, – сказала она. – Фульк выхватил меня из-под носа у короля и увез в дремучие леса. Я стала женой разбойника, и нашим брачным ложем был навес из ветвей под звездным небом. Похоже на песни трубадуров, правда? Но так оно и было! Тогда мы постоянно балансировали на лезвии ножа. Всякий раз, прощаясь с мужем, я невольно думала, что, возможно, больше уже не увижу его живым.
– И до сих пор ничего не изменилось, – заметила Хависа.
– Да уж, – усмехнулась Мод, – и именно поэтому твоя первая брачная ночь будет совсем другой. И тебе, наверное, повезло больше моего. Страх может придать удовольствию остроты, но в слишком больших количествах эта приправа уничтожает наслаждение.
Их беседу прервало появление Клариссы с шелковым спальным халатом, который полагалось возложить на плечи Хависе. Судя по смущенному взгляду девушки, она, похоже, случайно услышала часть их разговора, но ничего не сказала, кроме того, что Мабиль спит и одна из служанок приглядывает за ней, на случай если девочка проснется.
Мод внимательно посмотрела на Клариссу. На ней было платье из розового льна, с модной расклешенной юбкой. Наряд очень шел ей. Не то чтобы Кларисса была красавицей, но она могла похвастаться безупречной кожей, блестящими густыми волосами и выразительными глазами. Во время пира на воспитанницу Фицуоринов постоянно бросали заинтересованные взгляды и интересовались, кто она такая.
