Юлия Леонова - Звезда Любви
Остановившись напротив удивленного его появлением Шеховского, Сергей пристально взглянул в серые глаза:
— Добрый вечер, Павел Николаевич! Рад видеть Вас в добром здравии, — чуть склонив голову в официальном поклоне, обратился к нему Сергей.
— Сергей Александрович, — холодно улыбнулся Шеховской, — Вы уже вернулись из Парижа?
— Как видите, — кивнул головой Левашов. — А Вы давно в столице? — полюбопытствовал он и устремил взгляд на прелестное юное создание, чья рука в белой шелковой перчатке покоилась на темно-зеленом рукаве мундира Шеховского.
— Чуть больше недели, как раз к Рождеству успел, — ответил ему князь и обратился к девушке. — Дарья Степановна, позвольте представить Вам графа Левашова. Когда-то я имел честь нести службу вместе с Сергеем Александровичем в Преображенском полку. А ныне, — заметил Павел, окинув весьма красноречивым взглядом голубой мундир Сержа, — граф Левашов несет службу в ином ведомстве. Сергей Александрович, позвольте представить Вам мою невесту, mademoiselle Балашову.
— Очень приятно, — улыбнулась Даша, не в силах отвести взгляда от пронзительных синих глаз Сергея.
— Невесту?! — не сумев скрыть удивления и позабыв о приличиях, ахнул Левашов, но тотчас поправился и склонился над рукой Долли. — Рад знакомству! Стало быть, письма моего Вы не читали? — вполголоса произнес он, обратившись к Шеховскому и все еще отказываясь верить в такую возможность.
— Я Вас не понимаю, Сергей Александрович, — понизил голос Павел. — О каком письме идет речь?
— Я писал Вам в Иркутск, — ответил Серж, — внимательно следя за его лицом и пытаясь увидеть ответ на свой вопрос, однако лицо князя выражало только искреннее недоумение.
В самом деле не читал или пытается избежать скандала? — пытался меж тем решить Левашов. — Невеста. Он с невестой. Неужели второе? — и тут же вспомнил, что Катенин говорил о состоявшейся еще в прошлый приезд Павла помолвке.
— В самом деле? — усмехнулся Шеховской. — Вот уж не думал, что удостоюсь подобной чести!
— Ваше сиятельство, поверьте, я не склонен злоупотреблять Вашим вниманием, xотя, раз вы с невестой, ныне это уже не имеет значения, — ответил Сергей с чопорным поклоном. — Прошу извинить меня, коли помешал!
— Нет, ну что Вы! Всегда рад видеть, — чуть растягивая слова, ответил Поль.
Левашов поспешил удалиться. Сердце колотилось в груди. Бог мой, неужто судьба в лице Шеховского только что вручила ему еще один шанс? Он только вчера отписал Жюли, что ему до сих пор так и не удалось встретиться в ее супругом, а оказывается, он уж не первый день в столице и совершенно не спешит к нему выяснять подробности чудесного воскрешения жены. Мало того, Шеховской вполне определенно дал понять, что он намерен жениться.
Ощущение чьего-то пристального взгляда заставило его остановиться. Сергей медленно обернулся и встретился взглядом с mademoiselle Балашовой. Девушка смутилась и опустила глаза, но вдруг вновь вскинула голову, и, глядя прямо и открыто, глаз уже не отвела. Сергей усмехнулся, не разрывая зрительного контакта с ней. Ему вдруг захотелось, чтобы она первой отвела глаза, но она не отвернулась, продолжая смотреть на него. Их разделяло не более двадцати шагов, меж ними то и дело мелькали лица, но, казалось, ничто не в силах прервать этот неприлично долгий взгляд глаза в глаза. Левашов не выдержал первым и, повернувшись на каблуках, зашагал прочь.
Даша, глядя ему вслед, тихонько вздохнула. Едва взглянув на это безупречно красивое лицо и встретившись взглядом с васильково-синими глазами графа, она ощутила, как жаркой волной обдало все тело, ослабели колени, кольнуло в груди, стало трудно дышать — и вовсе не от того, что сегодня корсет на ней был затянут слишком туго. Прикрыв глаза, она вновь представила себе его лицо. Это чуть кривоватая усмешка, когда он оглянулся, сводила с ума. Боже, как дурно она поступила! Павел Николаевич представил ее как свою невесту, а она… Что ныне граф подумает о ней? Несомненно, решит, что она легкомысленная кокетка, девица самого дурного толка, одна из тех, кто привык видеть у своих ног каждого, на кого обратила свой взор. Разве посмотрит он в ее сторону?
Даша сама не отдавала себе отчета в том, что за прошедший год многое переменилось в ней. Ранее настоятельно внушаемая маменькой необходимость понравиться кому-то, чтобы устроить свою судьбу, вызывала в ней едва ли не панику — не было у нее ни малейшего желания покинуть отчий дом. Часто, глядя на себя в зеркало, она приходила в отчаяние: она слишком худа, ключицы слишком резко выступают, шея слишком тонкая, а волосы какого-то невразумительного цвета. После помолвки с Шеховским она перестала искать недостатки в собственной внешности, смирившись с тем, что отныне все за нее решено, и ей не нужно ни на кого производить впечатление, а потому и не заметила, как похорошела за последний год. Теперь, когда она была невестой князя Шеховского, она вдруг открыла для себя, что может вполне спокойно, не боясь показаться глупой или смешной, говорить, флиртовать, смеяться с представителями рода мужского без всякого смущения. Ведь это ее более ни к чему не обязывало, и, следовательно, не нужно было следить за каждый словом. Ее удивляло, но в то же время льстило, что отныне ее, самую серую мышку позапрошлого сезона, находят веселой и остроумной, с ней ищут знакомства и довольно часто говорят цветистые комплименты ее красоте и очарованию.
— Расцвела, однако, — рассматривая сквозь лорнет невесту Шеховского, заметила графиня Радзинская, обращаясь к супругу.
— Что и говорить, — усмехнулся Илья Сергеевич, — у Павла Николаевича всегда был острый глаз в том, что женской красоты касалось!
— Однако же нашу Сашеньку он не оценил!
— Полно, ma cherie! — ответил Радзинский. — Это Александра не больно-то хотела стать княгиней Шеховской.
— И все ж до его первой жены ей далеко, та была поистине красавицей! — вздохнула Радзинская. — Редко встретишь такое сочетание красоты и таланта.
— Вы помните ее? — задумчиво спросил Илья Сергеевич.
— Такой голос трудно забыть, — отозвалась графиня. — Жаль ее!
Заметив устремленные на него взгляды Радзинских, Павел наклонил голову в знак приветствия. Долли, некоторое время пребывавшая в глубокой задумчивости, теперь увлеченно танцевала мазурку, а он, оставшись один, размышлял о Левашове.
Друзьями они никогда не были — после Кавказа он, сам когда-то исполнявший обязанности адъютанта командира Преображенского полка, смотрел на молодого и щеголеватого Сергея чуть свысока, а тот считал его высокомерным, а может, и завидовал тем дружеским отношениям, которые установились у Павла с Катениным, ведь Павел был не на много старше него. Как бы то ни было, но они не поладили буквально с первого взгляда. Может быть, именно поэтому Павла задевали восторженные взгляды Сергея, обращенные на его жену, хотя, чего греха таить, восхищались ею многие; а уж после того, как поползли те грязные сплетни, он и вовсе едва ли не возненавидел Левашова, но и правил приличия никто не отменял. Неужели все забыто, и до него не дошли эти разговоры? Хотя все равно странно, что Серж сам подошел к нему и Долли, да еще и завел какой-то нелепый разговор. Слова Левашова о загадочном письме не давали покоя. С чего бы и о чем он мог писать ему? Но как же Сергей был удивлен, когда Павел представил ему mademoiselle Балашову в качестве своей невесты, а потом удивление в его глазах на какой-то краткий миг сменилось радостью, и в этом, пожалуй, не было сомнения. Но чему он так обрадовался? Шеховской не любил загадок, и странное поведение Левашова вызвало раздражение и не давало покоя. Он не мог ошибаться: никакого письма Левашова он не видел. Вспомнился отъезд из Иркутска, когда Муравьев вручил ему пачку писем, пришедших в его отсутствие. Он тогда, едва отъехав от дома, прочитал некоторые из них, а остальные отдал Прохору.
