Барбара Вуд - Свитки Магдалины
«Проклятие Моисея», – снова и снова мысленно повторял он. Эти слова сверлили мозг, оставили странный привкус во рту. Проклятие Давида почему-то больше не казалось странным и забавным. Еще недавно Бен относился к нему с иронией, но на этот раз ничего подобного не произошло, ибо проклятие Моисея по непонятной причине вдруг стало совсем несмешным.
– Бен? Кто это звонил? Уезерби?
«Давид, откуда это проклятие и почему оно такое страшное? Что в этих свитках такого замечательного и ценного, что ты навлек на них чары, дабы сохранить их целыми и невредимыми?»
– Бен?
«Поразит тебя Господь сумасшествием, слепотой и оцепенением сердца».
– Бен!
Он посмотрел на нее отсутствующим взглядом. Энджи уже оделась и держала сумочку в руках.
– С минуты на минуту я получу еще один свиток. – Он услышал свой голос. – Новость об этом попадет в заголовки газет. Не знаю, как долго Уезерби удастся скрывать все это, особенно после того, как пошел слух о проклятии…
– Ладно, я тебе мешаю, а я обещала не делать этого. Так что я ухожу прямо сейчас. Бен?
– Может, я зайду к тебе сегодня вечером…
– Обязательно зайди. – Она поцеловала его в щеку и ушла.
Бен не стал терять время на то, чтобы привести свой стол в порядок и подготовиться к переводу следующего свитка. Он двигался, странно жестикулируя, все его существо дышало энергией, над которой он был безвластен.
Бен поехал в университет и объяснил профессору Коксу причины болезни, вызвавшей отмену двух занятий по иллюстрированным манускриптам. Бен заверил его, что такого больше не случится.
Наконец Бен вошел в свой кабинет, тут же разобрался с неотложной бумажной работой, выбежал из здания и направился к тому месту, где поставил свою машину.
Он уже подходил к студенческому клубу, как натолкнулся на Джуди Голден.
– Привет, доктор Мессер, – сказала она, словно обрадовавшись, что встретила его.
– Привет. – Он остановился из вежливости, но ему не терпелось продолжить путь. – У вас сегодня занятия?
– Нет. Я пришла поработать в библиотеке. – Она протянула книгу корешком к нему, чтобы он мог прочитать ее название.
– Толкование коптских текстов, – прочитал он. – Звучит интересно.
– Не очень. В холодные вечера я больше люблю свернуться калачиком и почитать готический рыцарский роман. Однако в библиотеке по интересующей меня теме больше ничего не было и… – Она пожала плечами.
– Надеюсь, вы найдете в ней то, что ищете. – Он хотел скромно двинуться дальше.
– Я сегодня утром заходила на ваше занятие по рукописям, но его отменили.
– Да…
– Я подумала, что вы принесете ту рукопись… – Джуди умолкла и ждала с надеждой. – Но, похоже, вы ее не принесли.
– Нет. Я совсем забыл.
На ее лице читалось разочарование.
– Завтра постараюсь не забыть об этом. В последнее время у меня появилось столько дел…
– Я понимаю. – Джуди вдруг почувствовала себя неловко. Она еще крепче прижала книги к груди и, рассмеявшись, сказала: – Я не хотела, чтобы вы считали меня назойливой.
Черт подери, но ты ведь действительно назойлива, подумал он.
– Эта рукопись может и подождать. Просто, как это сказать, она не дает мне покоя. Подумать только, увидеть коптскую рукопись, которая еще не переведена. Я хотела сказать, что о ней даже еще нигде не упоминается. Мне хотелось быть причастной к особой тайне. Наверно, я выражаюсь странно.
Бен пытался улыбнуться ей в ответ. На мгновение пронеслось воспоминание, как он сам учился в колледже и как тогда его волновали фрагменты свитков. Его друзья, выбравшие своим главным предметом биологию и математику, все время подтрунивали над его «интеллектуальными» наклонностями. Сейчас больше никого не называют интеллектуалом. Сегодня в моду пошло слово «чудак».
– Я вряд ли вспомню, что ее надо принести, – наконец признался он. – Что и говорить, я ведь никак не могу вспомнить, что утром надо проводить занятия.
– Что?
– Фирменная шутка. Вот что я скажу. – Он достал из кармана небольшую записную книжку, скрепленную спиралью, и что-то быстро записал в ней. – Вы не сможете как-нибудь зайти за ней ко мне? Я дам вам саму рукопись и свои переводы. Вы сможете оставить ее у себя на неделю. Не возражаете?
– Как я могу возражать!
Бен умел проникать в чувства собеседника. «Разве я мог бы возразить против того, чтобы получить еще один свиток из Магдалы?».
– Я хотел сказать, что вы могли бы зайти ко мне. Если вы возражаете, то мне придется напомнить себе о том, что Александрийский канон надо захватить с собой на занятие.
– Нет, меня это вполне устраивает. Когда вам удобно, чтобы я пришла?
– По вечерам я почти всегда дома.
– Что ж, тогда большое спасибо.
– Заходите в любое время. До свидания.
Бен обрадовался, что избавился от нее и снова идет домой. Джуди была настоящей фанатичкой, чтобы ее вынести, требовалось большое терпение. Возможно, его наэлектризованное существо столкнулось с достойным партнером: два человека, энергия которых бьет через край, не могли найти ей выхода. Чтобы быть восприимчивым к чему-либо подобному, надо сохранить беспристрастность. А сейчас Бен не был способен на это.
Почтовый ящик оказался пуст.
Бен подумал, что умрет на этом же месте. Ящик пустовал, но почтальон приходил.
Энджи сказала бы: «Жизнь – скверная штука», но Бен, поднимаясь по лестнице, лишь бормотал: «Проклятье, проклятье, проклятье». Оказавшись дома, он не знал, куда деть себя. Музыка не помогала. Вино показалось безвкусным. А мысль о том, чтобы поесть, ему даже в голову не пришла. Он начал расхаживать по квартире.
И расхаживал целый час.
Джуди Голден постучала в дверь ровно в семь часов. Подумав, что это Энджи, Бен широко распахнул ее.
– Привет, – сказала юная еврейка. На ней были те же голубые джинсы и сандалии, но теперь поверх футболки она натянула мешковатый свитер. – Вы скажете, что я времени зря не теряю.
– Вы времени зря не теряли.
– Я вам помешала?
– Вовсе нет. Зайдите на минутку, я разыщу рукопись. Не помню, куда я положил ее.
Он исчез в кабинете. Джуди продолжала стоять и оглядывала квартиру. Свет проникал сюда лишь сквозь занавески от уличного фонаря. Она последовала за Беном в кабинет.
Бен поднимал то одну стопку книг, то другую.
– Я куда-то положил эту чертову штуку, но сейчас уже не помню.
Джуди улыбнулась и подошла к его столу.
– Со мной бывает то же самое. Я занимаюсь то одной работой, то другой. Не то чтобы у меня была короткая память, но я действительно очень рассеянная.
Пока он искал, взгляд Джуди случайно упал на фотографии, разложенные на столе. Даже не думая, она невольно прочла ту, которая была помечена вторым номером. Затем Джуди быстро прочла всю «страницу» и только тогда сообразила, что это за фотография. Она подошла ближе и вслух пробормотала вторую строчку: «Barukh Attah Adonai Eloheimu Melekh ha-Olam».[16] Заметив, что на остальных фотографиях тексты написаны не на иврите, а на арамейском языке, который она узнала, но не понимала, Джуди мрачно нахмурила лоб.
