Дженнифер Блейк - Обнимай и властвуй
— Нет, это невозможно, такое не должно случиться, — прошептала Фелиситэ.
— Захватывать женщин у побежденных всегда считалось честной игрой.
— Возможно, так было принято у варваров, но Испания и Франция — цивилизованные страны. Наши правители доводятся друг другу кузенами, наши языки произошли от одного латинского корня.
— Но О'Райли и Мак-Кормак, если ты помнишь, ирландцы.
— Это не делает их дикарями.
Наклонившись вперед, Валькур с силой ударил кулаком по столу.
— Забудь об этих безнадежных выдумках! Поверь, это просто сумасшествие. Сейчас нужно заниматься только одним — готовиться к бегству.
— К бегству? Что ты имеешь в виду? — Брови Фелиситэ сошлись на переносице от охватившего ее недоумения, смешанного с ужасом.
— Что я могу иметь в виду? — процедил Валькур. — Бежать отсюда, уехать, сесть на корабль! Мы должны собрать все ценности, которые сможем захватить с собой, прежде чем они успеют описать имущество твоего отца и конфисковать все, что тебе принадлежит, выставив при этом тебя на улицу как нищенку.
— Если я сделаю так, как ты советуешь, меня сочтут преступницей, похитившей государственное имущество. Где мне тогда спрятаться, чтобы меня не разыскали?
— Ты можешь укрыться в Британском Манчаке или уехать вместе со мной во Францию.
— Ты собираешься во Францию? — в голосе Фелиситэ одновременно прозвучали недоумение и укор.
— Похоже, это самое разумное, что можно сделать. Зачем мне оставаться и жить в страхе, как бы О'Райли, допросив остальных арестованных, не решил, что ему не помешает взять для устрашения еще и парочку бонвиванов?
— И как же ты задумал бежать?
— У меня есть друзья, которые помогут мне добраться до Гаваны, где я смогу сесть на корабль, идущий в Гавр.
— Друзья? — Фелиситэ знала, что Валькур общался с людьми, о которых они с отцом не имели ни малейшего представления. Иногда он куда-то исчезал вместе с ними сразу на несколько дней, а то и недель. Вопросы на эту тему обычно вызывали у него холодную злобу, отбивавшую всякую охоту задавать их снова. Сейчас он только пожал плечами в ответ.
— Так это к ним ты посылал с поручением Дона?
— Ну, допустим. Я с самого начала не доверял этим испанцам, даже когда О'Райли говорил нам о дружбе и уважении.
— По-твоему, испанские солдаты позволят тебе просто так уехать?
— Они не смогут меня задержать, если я попробую пробраться через болота. — На лице Валькура появилось выражение мрачного торжества, когда он объявил о своем намерении.
— Тайные пути из Нового Орлеана, тропы через болота хорошо известны только контрабандистам.
— Среди них, чтобы ты знала, попадаются неплохие ребята. Они проводят меня в Бализ, в устье реки, где нас будет ждать корабль. Какая разница, как я поступаю, если мне надо вырваться из лап испанцев и добраться до Франции? Едем со мной, Фелиситэ.
— Я не брошу отца, ты должен это понять. — Она просто не представляла, как Валькуру могло прийти в голову, что она вообще на такое способна.
— Ему уже ничем не поможешь. Он бы сам первый предложил тебе ехать, чтобы спастись от опасности и от неизбежной нужды.
— Ты говоришь так, будто он уже осужден. Но как бы там ни было, по-моему, у арестованных есть шанс, что их оправдают, когда дело дойдет до суда. Разве вы с отцом не спорили, что отказ перейти в испанское подданство нельзя рассматривать как преступление, пока испанский губернатор Уллоа не заявил официально о своих полномочиях и пока над Оружейной площадью по-прежнему поднят французский флаг? Что мы при таких обстоятельствах до сих пор находимся под защитой Франции? Как же их, в таком случае, могут признать виновными?
— Испанцы придумают, как обратить все в свою пользу. Поверь, Фелиситэ, их не интересует правосудие. Они хотят только запугать жителей Нового Орлеана, заставить их повиноваться.
— Повиноваться или бежать?
Фелиситэ произнесла эти слова, не успев задуматься об их значении. Она с ужасом увидела, как Валькур медленно поднялся, его глаза горели гневом, побелевшие ноздри раздувались от злости. Приблизившись вплотную к сестре, он оперся рукой о спинку ее стула.
— Уж не думаешь ли ты, девочка, что я испугался?
— Не в том смысле, как тебе кажется, Валькур. — Фелиситэ упрямо вздернула подбородок и поглядела ему прямо в глаза. — Я просто обезумела от горя. Ты должен это понять, как и то, что мне нельзя оставлять отца. Кто будет носить ему еду и чистую одежду? Поезжай, если тебе это необходимо, только не проси меня сделать то же самое. Это невозможно.
В наступившей тишине слышалось лишь жужжание мухи, залетевшей через открытый ставень. Луч утреннего солнца, падавший на подоконник, высветил на нем золотистое пятно. Прошло несколько минут, прежде чем Валькур резким движением оттолкнулся от стула и направился к двери, бросив с порога:
— Господи, как же я глуп! Будем надеяться, сестра, что ты не пожалеешь о своем решении.
Фелиситэ промолчала в ответ. Вскоре Валькур ушел, не забыв подробно проинструктировать Дона насчет того, как упаковать одежду, парики и прочие нужные вещи из его гардероба. Ближе к вечеру Фелиситэ удалось выяснить у лакея, что хозяин приказал ему, когда наступит ночь, отнести багаж в один из городских домов. Валькур не велел Дону захватить свои вещи, потому что не собирался брать его во Францию.
Сейчас Фелиситэ было не до того, чтобы беспокоиться о судьбе слуги приемного брата. Положив в корзину продукты и смену белья для отца, она направилась к казармам, где ее встретил дежурный испанский офицер. Приняв корзину из рук девушки, он небрежно перерыл лежавшие в ней вещи, испачкав манжеты сорочки мсье Лафарга маслом, которое тот должен был мазать на хлеб. Офицер остался равнодушен к ее просьбе увидеться с отцом. Посещать арестованных строго запрещалось. Сам офицер переживал из-за того, что ему пришлось огорчить такую милую и очаровательную девушку, но приказ есть приказ. Он расстроился еще больше, вновь услышав от нее ту же просьбу вечером, когда она принесла отцу ужин, однако остался непреклонен.
На следующее утро Фелиситэ поднялась рано, потому что все равно не могла больше спать. В этот день к обрушившимся на нее несчастьям добавились новые. Первое из них обнаружила Ашанти. Проветривая спальню хозяина, она заметила, что за фронтоном гардероба нет плоской узкой медной шкатулки, которая раньше всегда там лежала. В этой шкатулке мсье Лафарг хранил небольшой запас золотых монет. Шкатулку в конце концов обнаружили в шкафу в спальне Валькура. Она, естественно, оказалась пустой.
Фелиситэ не могла поверить, что Валькур мог взять отцовские деньги, отложенные на черный день, не сказав ей ни слова и не поделившись с ней. То, что их украл Дон, тоже казалось маловероятным. Однако она все-таки велела позвать слугу, чтобы хорошенько его допросить. Тут Фелиситэ узнала, что Дон не вернулся домой, после того как отнес Валькуру его вещи. Осмотрев маленькую комнату, где он жил, Фелиситэ не обнаружила там никаких признаков поспешного бегства. Все вещи лежали на своих местах. Тайну раскрыла горничная, которой приказали развесить для просушки выстиранное белье. Задержавшись, чтобы посплетничать с соседской служанкой, выбивавшей на улице пыль из щетки, она узнала, что Дона продали племяннику хозяина этой девушки, который был вполне доволен сделкой, поскольку мсье Валькур Мюрат так торопился ее заключить, что сразу согласился с предложенной ценой.
