Барбара Картленд - Тайна горной долины
Ее охватило непреодолимое желание увидеть его, поговорить с ним снова.
«Когда-нибудь я непременно попаду в замок лорда Стрэткарна», — решила она и задумалась, позволит ли ей герцог поехать туда в экипаже.
Что-то подсказывало ей, что герцог, конечно, откажет, а кроме того, не было веской причины его об этом просить. В конце концов, она не имела никакого отношения к их междоусобной вражде и к былым разногласиям.
И тут Леона спросила себя, действительно ли междоусобица осталась в прошлом? Не продолжается ли она до сих пор? И не является ли принудительное выселение людей ее истинной причиной?
Ей хотелось, чтобы лорд Стрэткарн мог положиться на нее.
Почему же он не рассказал, чего здесь ожидать? И почему, спросила она себя сейчас, так неожиданно сделался холоден и неприступен, когда она задавала ему совсем простые вопросы?
«В Шотландии все кажется таким таинственным», — подумала Леона, и вновь задалась вопросом: почему же родственники герцога избегают говорить с ним о его сыне?
На столе лежал лист бумаги, и она стала писать:
Благодарю Вас за Вашу бесконечную доброту ко мне. Прежде всего за мое спасение после несчастного случая, а кроме того, за то, что вы дали мне возможность увидеть Шотландию, которую так любила моя мать. Все оказалось, таким, как я себе и представляла, только еще чудеснее
Всегда буду помнить красоту Вашего озера и звуки волынок, этотрудно выразить словами, но когда я слышала их, я чувствовала, как во мне откликнулась мои шотландская кровь.
Мне бы очень хотелось встретиться с Вашей светлостью еще раз, и я надеюсь, что это окажется возможным. Если я не смогу приехать к Вам на экипаже, возможно, когда-нибудь я буду кататься верхом вдоль границы, Благодарю Вас еще раз, за все, что вы сделали для меня.
Для меня время, проведенное в Вашем замке, было самым чудесным
Остаюсь
искренне Ваша, Леона Гренвилл
Девушка перечитала письмо несколько раз и почувствовала, что оно недостаточно верно передает то, что живет в душе. Затем надписала адрес и позвонила в колокольчик.
Служанка Мэгги появилась через несколько минут.
— Вы звали, мисс?
— Да, Мэгги. Мне нужно отправить письмо, но я не знаю, как это можно сделать.
— Все письма обычно складывают на столе в холле, мисс.
— Тогда будь так добра, Мэгги, отнеси его туда.
— Да, мисс, хорошо, мисс.
Служанка взяла письмо и спросила:
— Что-нибудь еще, мисс?
— Мне хотелось бы отдохнуть, — ответила Леона. — Когда вы отнесете письмо, может быть, вы подниметесь сюда еще раз и поможете мне раздеться?
— Хорошо, мисс.
Служанка ушла, а Леона, осмотревшись, увидела в другом конце комнаты книжный шкаф.
Она выбрала одну книгу, которая показалась ей интересной, и когда Мэгги вернулась, чтобы помочь ей раздеться, улеглась на кровать, укрылась теплым одеялом и открыла книгу.
Она не слишком устала, но почувствовала, что сестра герцога и другие дамы ожидали, что она оставит их, чтобы избавить других от необходимости ее развлекать.
«Мне и одной очень хорошо», — подумала Леона, перелистывая страницы.
Но читать она не могла.
Девушка размышляла над тем, что подумает лорд Стрэткарн, когда получит ее письмо.
Была ли она достаточно убедительна в выражении своей благодарности? Поймет ли он, насколько она действительно благодарна ему за доброту?
— Я должна увидеть его снова! Непременно должна! — бормотала Леона.
Он сказал, что замок Карн всего в трех милях отсюда, если ехать через вересковые пустоши.
Возможно, она была слишком самоуверенна — ведь все могло быть совсем наоборот, — но у нее появилось ощущение, что он непременно станет ездить верхом недалеко от границы своих владений в надежде увидеть ее.
«Ах, если бы я только могла остаться там хоть немножко дольше», — подумала Леона и тут же сказала себе, что ведет себя неблагодарно.
Герцог так исключительно добр к ней! Он подарил ей эти восхитительные платья и изо всех сил старается, чтобы она чувствовала себя здесь как дома.
Он потратил много времени, чтобы показать ей замок и башню.
«Мама была бы в восторге, знай она, что меня так принимают здесь», — сказала себе Леона.
Гуляя по замку, она видела несколько портретов герцогини. В ее чертах были доброта, мягкость и сострадание, этим она очень напоминала ей мать.
Леона жалела, что она уже умерла.
«Мы могли бы поговорить о маме», — думала она.
Ей вдруг так захотелось к маме, что она ощутила почти физическую боль.
Она мечтала рассказать о лорде Стрэткарне, ей нужно было спросить совета относительно выселения невинных людей и хотелось, чтобы мать убедила ее в том, что в замке нет ничего страшного.
«Я просто слишком впечатлительная, — сказала себе Леона, — но тут есть что-то… Я точно знаю, есть!»
Миссис Гренвилл иногда признавалась, что благодаря своей интуиции она знала о вещах, другим людям неизвестных.
Потом она часто посмеивалась над собой.
— Макдоналды всегда были очень суеверными, — говорила она. — Когда они жили в Гленкоу, то верили в помешанных, которые вдруг обретали нечеловеческую силу, и в огромных черных кошек, которые собирались вместе пошалить в канун Дня всех святых.
Леона приходила в восторг от ее рассказов.
— Расскажи мне еще, мама! Ее мать смеялась.
— В те далекие дни Макдоналды верили в злобных гоблинов, живущих в холмах, и в то, что рядом с ивами и дубами в Ахнакоре обитают добрые феи.
— Хотелось бы мне увидеть хоть одну! — восклицала Леона.
— А когда приближалась беда, — продолжала ее мать, — ночью приходил Большой Человек, коровы вырывались из загонов и бежали вверх по крутому склону холма с ужасающим мычанием и ревом, а крики людей, которые должны были скоро умереть, раздавались в темноте, даже если сам человек еще был жив и сидел у костра.
Леона дрожала от страха, но все равно просила маму продолжать рассказывать ей о приметах, в которые верили Макдоналды.
— Тогда жили люди, мужчины и женщины, у которых был «дурной глаз», — вела свое повествование миссис Гренвилл, — а еще те, кто мог видеть сквозь землю или, например, то, что происходит очень далеко от них. Они могли сказать, что творится в этот момент по ту сторону гор!
— А еще, наверное, были те, кто мог предсказывать судьбу? — спросила тогда Леона, уже зная ответ, но желая послушать об этом еще раз.
— У них был Оракул, который мог предсказывать будущее по отметинам на кости.
— Это, наверное, еще более занимательно, чем гадание на картах, которым промышляют цыгане!
