Мэри Патни - Волна страсти
Кеннет насторожился.
– Я удивила вас, капитан? – спросила Ребекка, заметив настороженный блеск его глаз.
Кеннет постарался взять себя в руки.
– Меня слишком долго не было в Англии, и я, возможно, отстал от жизни. В былые времена молодым леди запрещалось обсуждать такие скользкие темы.
– Но я уже не так молода и совсем не леди, – с усмешкой ответила Ребекка. – Моя репутация давно погублена. Мир искусства принимает меня, так как я дочь известного художника, но меня никогда не примут ни в одном приличном обществе.
– Вы успокоились или все еще переживаете ту историю? – спросил Кеннет как можно мягче.
Ребекка задумалась.
– Пожалуй, уже пришла в себя. Я не очень заботилась о своей репутации, пока не потеряла ее, но сейчас это меня уже мало волнует.
Кеннет кивнул и сел за стол.
– Наши поражения делают нас сильнее, – заметил он.
– Вы неординарно мыслите, – ответила Ребекка, потеревшись щекой о спину кота.
– Мне и прежде говорили об этом, – сухо ответил Кеннет, – но я никогда не придавал этому значения.
Ребекка улыбнулась, и ее личико похорошело.
– С моей стороны это комплимент, капитан. – Кот перебрался ей на шею и повис, как воротник. – Встретимся за обедом. В нашем доме существует неписаный закон – обедать всем вместе. – Ее глаза остановились на портрете леди Ситон. – Моя мать прекрасно знала, что мы с отцом, увлекшись работой, забываем обо всем на свете, и поэтому требовала, чтобы вся семья хоть раз в день собиралась за обедом.
– Вы очень на нее похожи.
– Не совсем так. У нас одинаковый цвет волос, но она была гораздо выше ростом, почти такой же высокой, как и отец. – Ребекка отвела взгляд от портрета и прижала к себе кота. – К тому же мама была красавицей.
Кеннет хотел сказать, что она тоже красавица, но промолчал, испугавшись, как бы его не сочли грубым льстецом.
Заходящее солнце осветило ее волосы, и они вспыхнули пожаром. Любой, у кого есть глаза, увидел бы в ней настоящую красавицу. Вспомнив, что привело его в этот дом, Кеннет словно невзначай спросил:
– Леди Ситон была такой же очаровательной, как на портрете?
– Когда она была счастлива, все вокруг нее были счастливы. А когда она была печальной… – Ребекка задумалась. – Мы все это чувствовали.
– Значит, она была человеком настроения?
Ребекка внезапно приняла холодный, замкнутый вид и направилась к двери, бросив через плечо:
– Это свойственно каждому.
Чувствовалось, что он задел ее за живое. Кеннет помолчал, обдумывая, как загладить свою ошибку. Возможно, он больше расположит молодую женщину к себе, рассказав немного о своей жизни.
– Моя мать умерла, когда мне было шестнадцать, – тихо произнес он. – Это было самое страшное горе в моей жизни.
Ребекка остановилась и тяжело вздохнула.
– Такое никогда не забывается. Это рана на всю жизнь. Расскажите мне, как она умерла.
– Она умирала медленно и тяжело от страшной болезни. – Перед глазами Кеннета встали те ужасные годы, руки его задрожали, и он стал судорожно перебирать бумаги на столе. – Я видел много смертей, но ни одна из них не оставила в моей душе такую саднящую рану.
Чисто внешне Кеннет походил на отца, но по своему душевному складу в точности повторял Элизабет Уилдинг. Его первые воспоминания были связаны с матерью. Как сейчас он видит ее длинные изящные пальцы, которые водят по бумаге его ручонкой, пытаясь научить его писать свое имя. От нее он унаследовал и страсть к рисованию, и восприятие окружающего мира.
И хотя муж Элизабет по-своему любил ее, у него не хватало духа сидеть у постели умирающей жены. Только от сына она слышала слова утешения и поддержки. За тот тяжелый год Кеннет быстро повзрослел. Горе сплотило его и сестру: они очень привязались друг к другу, и эта связь не угасла даже за время его долгого отсутствия.
Кот замяукал и отвлек Кеннета от грустных воспоминаний. Он поймал себя на том, что его руки бессмысленно перебирают бумаги. Подняв голову, он встретил сострадание в глазах Ребекки.
Он вовсе не нуждался в ее жалости; лицо его посуровело, и Кеннет быстро поднялся.
– Ваш отец сказал мне, что я должен вести его дневник. А где находятся старые? Полистав их, я бы быстрее понял, каким образом лучше начать.
– Спросите у отца. Я не имею ни малейшего представления, где он их держит. Встретимся за обедом, капитан.
С этими словами Ребекка покинула кабинет. Глядя ей вслед, Кеннет вдруг ощутил ее тревогу как свою собственную.
* * *Ребекка спустилась на кухню покормить кота. Она всегда расстраивалась, когда говорила о гибели своей матери, а рассказ капитана о смерти его матери еще больше усилил ее печаль. Оказывается, у него есть душа и в нем угадывается испуганный мальчик, чего никак нельзя было ожидать от закаленного в боях, очерствевшего офицера.
Кеннет просто обескуражил Ребекку. Поначалу он показался ей человеком грубым, но не лишенным интеллекта, теперь же она увидела в нем сострадание и умение воспринимать жизнь с мудрой философией. Она не без умысла поведала ему о своей загубленной репутации, зорко наблюдая за ним. Надо отдать новому секретарю должное: он не был изумлен и не проявил излишнего любопытства.
Накормив кота, Ребекка поднялась к себе в мастерскую. У нее есть еще полчаса, чтобы переодеться к обеду, а пока она сможет сделать один-два наброска капитана.
Глава 6
Исполняя условия договора, Кеннет прибыл к лорду Боудену с отчетом о первой неделе пребывания в доме Ситона. Его незамедлительно проводили в кабинет лорда. Увидев Кеннета, Боуден отложил газету и жестом предложил гостю садиться.
– Добрый день, лорд Кимболл. Что скажете?
Кеннет окинул пристальным взглядом пожилого джентльмена. Сейчас, уже немного узнав сэра Энтони, он мог с уверенностью сказать, что братья внешне очень похожи друг на друга: та же сухопарость, тот же средний рост, те же точеные черты лица. Но сэр Энтони был более живым, общительным, с часто меняющимся настроением – от необузданной веселости до вспышек гнева, – и все это делало его моложе, гораздо моложе своего брата, а ведь их разделяли всего два года.
– Дело не так спорится, как бы мне хотелось. Боюсь, расследование затянется на неопределенное время.
Кеннет коротко сообщил о частой замене слуг, о том, как много ему пришлось работать, чтобы привести в порядок запущенные дела сэра Энтони. Затем он обрисовал план дальнейших действий и в заключение сказал:
– Сэр Энтони ведет дневники, по которым можно было бы восстановить картину того периода, но, к сожалению, те из них, которые мне нужны, после смерти леди Ситон были в спешке забыты в родовом поместье. Я не смогу добраться до них, пока сэр Энтони не отправится туда на лето. Как видите, возникли непредвиденные осложнения.
