Ширин Мелек - Кёсем-султан. Дорога к власти
Впрочем, это если поймают.
А для того, чтобы не поймали, нужно как можно скорее покинуть этот участок дворца – здесь слишком близко от Розового павильона и слишком велик риск наткнуться на кого-нибудь из тех, кто вправе не только задать ненужный вопрос, но и ответа потребовать. И пусть большинство обитателей Дома Удовольствий заняты подготовкой к вечернему празднику, но ведь всегда может найтись какая-нибудь лентяйка, от забот отлынивающая, как та же Фатима и ее подружки, к примеру.
Сердце колотится в ушах храмовым барабаном или это топочут преследовательницы? Вот же злобные, глупые твари! Ну, догонят – и что? Молча и безропотно побить себя Кюджюкбиркус не даст, будет драка, будут вопли. Сбегутся старшие. Всех же потом и накажут! В том числе и за то, что своими детскими выходками отвлекли от важных дел. Кому от этого будет лучше? Фатиме, что ли? Да и царапины от ногтей заживают долго.
Поворот. Еще один, пыльная портьера, восемь ступенек вверх и сразу направо, там еще одна занавесь отделяет маленькую нишу с узким оконцем – не оконцем даже, а просто вертикальной щелью для доступа воздуха. На первый взгляд кажется, что в такую не пролезет даже хорек. Вот и прекрасно, что так кажется.
– Она не могла далеко убежать! Ищите!
Отделенная тонкой занавеской ниша – слабое укрытие, ненадежное. Голоса и топот совсем близко, скоро и сюда доберутся. Как следует выдохнув и вывернув голову набок чуть ли не до хруста в шее, Кюджюкбиркус протиснулась в узкую щель. Иногда быть маленькой не так уж и плохо.
Воздушное окошко выходило во внутренний дворик, крохотный, словно тандыр в небогатой семье, и такой же раскаленный. И – хвала Аллаху! – совершенно пустой. Впрочем, как всегда в это время дня, – кому же охота заживо и по собственной воле превратиться в хорошо прожаренную лепешку-чапати? Кюджюкбиркус давно держала этот дворик на примете как лучший из возможных путей отхода. Аллах – он, конечно же, всемилостивый и всемогущий, и без его участия ни единый волос не упадет с головы правоверного, но хорошая перчатка богини никогда не доверит заботу о своей безопасности кому-то другому, пусть даже и самому Аллаху. Впрочем, он и сам отлично это знает – иначе зачем прописал в Книге судеб именно такую судьбу и такой характер маленькой калькуттской акробатке? А уж богиня знает тем более – богиня все и всегда знает про свои перчатки, даже недоделанные. Так что Кюджюкбиркус просто послушна их воле, вот и все.
Пробежать два десятка шагов по узкому карнизу до крохотного балкончика, а потом еще два раза по столько же по перилам внутренней галереи – сущий пустяк для бывшей воздушной плясуньи. Джутовая веревка намного тоньше, а натягивал ее папа-Рит порою на куда большей высоте. Крохотный тупичок под самой крышей – то, что надо!
Оказавшись в тупичке, Кюджюкбиркус ловко скинула высокостатусный халат хасеки, оставшись в повседневном одеянии гедиклис, бережно разложила уличающую одежду прямо на чистых плитках пола, поверх деревянных банных сандалий, без которых выдать себя за Кёсем ей было бы сложновато, – слишком велика разница в росте, вот уж действительно Кюджюкбиркус, «маленькая птичка», очень маленькая, правы насмешницы из старшего гарема.
Кюджюкбиркус уложила драгоценный халат складочка к складочке, тщательно, подвернув рукава вовнутрь, как учили. Разгладила, осмотрела придирчиво – нет, не помялся и не испачкался. Опять повезло. Теперь самое сложное – аккуратно просунуть ладони под сложенный подушечкой халат и спрятанные под ним сандалии и выпрямиться, подняв их на вытянутых руках перед собой. Еще раз оглядеть – нет, сандалии нигде не высовываются. Халат и халат. И – вперед!
Главное – нацепить на лицо деловито-сосредоточенное выражение и семенить мелко-мелко, дабы любому случайному встречному было с первого же мимолетного взгляда понятно: эта ничтожная гедиклис послана с важным поручением кем-то очень высокопоставленным и нетерпеливым, а потому лучше ее не задерживать. Вряд ли кто случайный после этого удостоит ничтожную второго взгляда, а значит, вряд ли заметит, что выполняющая столь важное поручение почему-то разгуливает по дворцовым коридорам босиком. Точно не заметит. Особенно если перебирать ногами быстро-быстро. Хорошо, что до бани недалеко совсем, две лестницы и коротенький коридорчик…
Как она и рассчитывала, илыклык был пуст – не так уж много времени заняла ее проделка, не успел никто из знатных парильщиц перегреться на горячем камне и пожелать отдохнуть в относительной прохладе «холодного зала», у освежающего фонтанчика. Занавеска, отделяющая проход в харарет, отлично приглушает звуки, она очень плотная – не столько для того, чтобы удержать пар внутри, сколько для того, чтобы не позволить ему прорваться наружу и нагреть илыклык. Вот и замечательно.
Только разложив халат хасеки на специально предназначенном для него мраморном столике, Кюджюкбиркус позволила себе облегченно выдохнуть и поняла, что все это время почти не дышала. Нехорошо – перчатка должна быть бесстрастна. К тому же лицо… о, иблис! Как она могла забыть про накрашенное лицо?! Ей повезло, что все так заняты подготовкой к празднику и внутренние коридоры почти пусты, – за время своего бегства она не попалась на глаза никому, кроме юного недотепы-евнуха! А если бы вдруг? Хороша бы она была, случись ей навстречу кто из старших женщин! Или опытных евнухов! Или даже сама валиде! Страшно даже представить себе! Ничтожная гедиклис с лицом хасеки Кёсем – и она полагала, что останется незамеченной?! О Аллах, воистину если ты хочешь кого покарать, то лишаешь разума!
Приподнявшись на цыпочки, Кюджюкбиркус легла грудью на каменный бортик и опустила накрашенное лицо в воду. Иногда быть маленькой птичкой все же удобно – старшим женщинам наверняка пришлось бы для этого склоняться над фонтанчиком в три погибели, Кюджюкбиркус же надобно было лишь самую чуточку наклониться. Энергично растирая лицо руками, Кюджюкбиркус быстро смыла предательскую краску. Брови, губы, белила – все прочь! Хорошо, что в качестве белил взяла чистую рисовую пудру, совсем без масла, а то вообще не удалось бы отмыть, размазались бы только. Масляные надо оттирать, а не отмывать, но о ненужной тряпке Кюджюкбиркус заранее не подумала. Ну и ладно, невелика беда, что не подумала, пудра и так легко смывается.
Покончив с умыванием, Кюджюкбиркус растрепала тщательно уложенную прическу, потом пригладила кое-как мокрой ладошкой, чтобы и следа не осталось, пусть лучше примут за неумелую распустеху. Успела вовремя – из-за занавески, прикрывающей проход в харарет, раздались приближающиеся голоса и характерный тройной перестук банных сандалий – кто-то из привилегированных старших женщин спешил покинуть горячий зал парильни и отдохнуть в прохладном илыклыке. Может, кто из кадинэ, а может, и сама валиде, вон как сандалии грохочут мощно и размеренно. У подпорок-гедиклис стучат пожиже и посуетливей – ну так на то они и подпорки!
