Барбара Картленд - В объятиях любви
Он вновь посмотрел на Аспазию.
Сидя с закрытыми глазами, она что-то шептала про себя, беззвучно шевеля губами, и ему показалось, хотя он посмеялся над этой мыслью, что она молилась.
— Послушайте меня, Аспазия, — сказал он. — Я могу вывести вас из этой комнаты и никому не покажется странным, что вы убегаете от развлечения, приготовленного для нас, Она вскрикнула, как будто с восторгом облегчения, и приоткрыла глаза, словно боясь того, что увидит, и затем открыла их шире, когда убедилась, что маркиз все еще закрывает от нее сцену.
— Мы можем сделать это, — продолжал он, — заставив герцогиню подумать, что мы хотим остаться наедине друг с другом.
Он знал, что она слушает его, и продолжал:
— Вы наверняка заметили, что все другие гости ведут себя очень раскованно друг с другом, поэтому я тоже обниму вас, прижму ближе к себе и затем подниму вас на ноги, что" бы мы могли двигаться к двери.
Голосом, более строгим, он продолжал:
— Наша хозяйка должна подумать, что я слишком много выпил, поэтому я буду нетвердо стоять на ногах. Вы понимаете? Только так мы можем выйти, не привлекая внимания и не вызывая обсуждений.
— Я.., понимаю, — сказала Аспазия. — Пожалуйста… пожалуйста.., давайте уйдем.., сейчас же!
— Хорошо, — согласился маркиз.
Он потянулся к ней и привлек ее к себе, со стороны казалось, что он целует сначала ее волосы, затем — ее лоб.
Он почувствовал, что она дрожит. Она спрятала свое лицо, уткнувшись ему в плечо, и, поскольку была очень напугана, она сжимала одной рукой отворот его вечернего фрака.
Он держал ее так несколько секунд, надеясь, что их объятия будут замечены герцогиней.
Затем он оттолкнул назад свой стул и сказал голосом, который легко могли расслышать слуги;
— Д-вай у-удем отсюда и п-дем, где поуютней.
Он намеренно смазывал слова, и затем, несмелой походкой человека, которому не повинуются ноги, маркиз медленно двинулся к двери, крепко прижимая Аспазию к себе.
Чтобы выйти, им необходимо было либо пройти за стулом герцогини, с одной стороны комнаты, либо перед сценой — с другой.
Выбрав второй маршрут, маркиз не мог не заметить, что происходит за огнями рампы. Даже Чарли не поверил бы, что подобное творится в Англии, и притом — в доме, принадлежавшем фамилии, которая сыграла видную роль в истории страны.
Они достигли двери и вышли в коридор, маркиз предугадал, что Аспазия захочет отстраниться от него, и поэтому сказал тихо:
— Слуги продолжают следить за нами, поэтому оставайтесь со мной, пока мы не будем уверены, что никто не доложит нашей хозяйке обо всем, — Д-да.., конечно, — ответила Аспазия.
Она прижалась к нему, а он продолжал обнимать ее, пока они не добрались до холла.
Они медленно поднялись по широкой лестнице, и когда забрались наверх, Аспазия почувствовала, что ей удалось наконец бежать от ужасов, происходивших в столовой.
Она уже была готова сказать это маркизу, поворачивавшему в коридор наверху, когда вдруг увидела в тени дверного проема миссис Филдинг, наблюдавшую за ними.
Сердце у нее сильно стукнуло от страха, и она быстро вновь положила на плечо маркиза свою голову, и они продолжали казавшийся ей бесконечным путь по коридору, пока не остановились перед дверью.
Маркиз открыл ее, и лишь когда они вошли в комнату и он закрыл за ними дверь, Аспазия почувствовала, как он выпрямился в свой полный рост.
— Благодарение Богу, мы выбрались из этой мерзости! — сказал он своим обычным голосом. — Ради Бога расскажите, как вы впутались в нечто подобное?
Аспазия не отвечала, и он увидел, что она глядит расширенными глазами не на него, а на кровать с пологом на четырех столбах посередине комнаты.
Это была великолепная кровать, драпированная красным шелком и с расписанным гербом Гримстоуна над изголовьем.
Комната освещалась лишь двумя канделябрами по обе стороны от кровати, но и в этом свете были видны расписной потолок, окна, окаймленные позолоченной резьбой, и смутно проступавшая импозантная мебель.
— — Как вы видите, меня расположили с комфортом, — сказал маркиз.
Аспазия повернулась к нему:
— Н-но это.., ваша спальня! — сказала она тихим голосом.
— — Это очевидно.
— Но.., где же я буду спать?
Он взглянул на нее, чтобы убедиться, правильно ли все расслышал, и ответил:
— Я думал, что это тоже очевидно.
На момент Аспазия замерла в неподвижности. Затем, издав вскрик настоящего ужаса, она побежала к двери.
Она повернула ручку и была готова открыть ее, но вдруг вспомнила про миссис Филдинг.
Она, конечно, все еще была там, следила за тем, чтобы — Аспазия сдержала свое слово чести и делала все, чего захочет от нее маркиз.
Она оставила дверь, подбежала к ближайшему окну и, отодвинув занавеси, выглянула из него.
Створки окна были распахнуты, и в лунном свете, освещавшем сад внизу, Аспазия увидела, что, хотя спальня была на втором этаже, она располагалась в той части дома, где комнаты были очень высокими и до земли было очень далеко.
Она, однако, продолжала смотреть вниз, лихорадочно соображая, что ей делать, когда услышала за собой голое маркиза:
— Может быть, вы лучше скажете мне, что означает вся эта суматоха!
Он говорил спокойным, повелительным голосом, и поскольку он звучал так холодно и бесстрастно, то чуть успокоил Аспазию, немного ослабив ее страх.
Она обернулась к нему и стояла, крепко сжав руки.
— П-пожалуйста.., попытайтесь понять, — сказала она, — когда я обещала.., делать то, что вы захотите.., я не представляла.., мне.., и в голову не приходило.., что герцогиня или миссис Филдинг могли.., иметь в виду нечто.., подобное.
Она вся дрожала, и маркизу подумалось, что она выглядит теперь так же, как тогда, когда увидела на сцене обнаженных исполнителей.
Он молчал, и она продолжала:
— Я не знала.., чего вы можете.., потребовать от меня… но это дурно.., и безнравственно, если двое.., спят в одной кровати.., не являясь мужем и женой!
Маркиз, все еще стоявший с тех пор, как они вошли в спальню, прошел к кровати и сел на край.
Он выглядел элегантным и в то же время очень мужественным на фоне гримстоунского герба. Но, увидев, что он сел на кровать, Аспазия еще больше задрожала и почувствовала, как ее губы пересохли от волнения и слова застряли в горле.
Она знала, что маркиз наблюдает за ней, и подумала, что он похож сейчас на какое-то животное, которое вдруг прыгнет на нее, и она не сможет спастись.
Все тем же холодным, спокойным голосом он сказал:
— Я думаю, Аспазия, что вы должны объяснить мне все, и предлагаю вам сесть в кресло и попытаться справиться со своим страхом.
— Но.., я напугана.., и.., возможно, что я не смогу заставить вас.., понять.
