Дженнифер Эшли - Игра в обольщение
— Все общество строит предположения, не убил ли я свою жену. Включая тебя.
Тень вины, промелькнувшая в глазах Эйнсли, подтвердила правоту его слов. Но почему бы Эйнсли не строить предположения? Никто точно не знает, что произошло в той комнате, только Кэмерон. Дэниел был маленьким, и, кроме него, Кэмерона и Элизабет, в комнате никого не было.
Кэмерон вспомнил дознание. Все смотрели на него, пока он безжизненным голосом давал показания, все верили, что это он убил Элизабет. Глаза деревенских жителей, журналистов, семьи Элизабет, ее любовников, его собственного отца, судьи, коронера, холодные и невозмутимые, ждали его признания.
Только Харт поверил ему, и Харт дал ложные показания: он рассказал коронеру, что, случайно распахнув дверь, видел, как Элизабет воткнула нож себе в горло. Кэмерон был в другом конце комнаты, он держал на руках Дэниела, пытаясь успокоить ребенка. Давая эти показания, Харт использовал необходимую в данном случае смесь очарования, присущего всем Маккензи, и невероятного сострадания к брату.
Харт сказал правду, но только ничего этого он не видел. Элизабет уже была мертва, когда он ворвался в комнату. Харт солгал, чтобы спасти Кэмерона, и Кэмерон до конца дней будет ему благодарен за это. По этой причине Кэмерон терпел загородные вечеринки Харта и развлекал его гостей, позволяя им наблюдать, как он тренирует своих скакунов.
Пальцы Эйнсли коснулись плеча Кэмерона, возвращая его к реальности. Ее спокойный голос и запах ванили и корицы, ее запах, обволакивал Кэмерона.
— Люди действительно говорят об этом, я не стану отрицать, — прозвучал ее голос. — Но я думаю, что это неправда.
— Откуда ты знаешь, черт возьми? — не сумев справиться с раздражением, проговорил Кэмерон.
— Я умею читать людей как открытую книгу, только и всего.
— Это означает лишь то, что ты слишком доверчива.
— Это означает, что это — мое мнение, нравится вам оно или нет. Поэтому перестаньте нападать на меня, запугивать или что вы там еще делаете.
Она вновь вырвала его из состояния оцепенения, обострив восприятие окружающего мира.
— А вы лгунья и воришка, миссис Дуглас, — бодрым голосом объявил Кэмерон. — Обманщица. Как я могу поверить вам на слово?
— Вы встретили меня при неудачных обстоятельствах. — Рука Эйнсли оставалась лежать у него на плече, и Кэмерону понравилось, что она ее не отдернула. — Вообще-то я очень надежный человек.
— Ты вскрываешь замки, как профессиональный взломщик, — едва сдерживая смех, сказал Кэмерон, — обыскиваешь комнаты, имеешь дело с шантажистами, а потом просишь меня верить тебе.
— Хочу напомнить вам, — сердито взглянула на него Эйнсли, — что вас я наблюдала тоже не в лучшей ситуации, милорд. Последний раз, когда мы разговаривали, вы расстегивали мое платье.
Да, он помнит об этом. С каждой расстегнутой пуговицей она открывалась ему все больше, он чувствовал тепло ее кожи, легкое прикосновение ее дыхания на своих пальцах. Кэмерон потянулся к ней, чтобы опять ощутить это тепло.
Он дотронулся до ее ключицы и даже через перчатку почувствовал холодную кожу.
— О, черт, женщина, ты же замерзаешь!
Кэмерон снял свой пиджак и быстро, она даже не успела возразить, накинул Эйнсли на плечи и взялся за лацканы, не желая ее отпускать. Очаровательная миссис Дуглас… Она смотрела ему в лицо и говорила, что верит в него. Больше никто не верил. Только благодаря Харту был вынесен вердикт о самоубийстве Элизабет. Кэмерона освободили. Дело закрыли.
Но это — официально. Общественное мнение утверждало обратное, но только шепотом, потому что Харт не потерпит клеветы. Женщин полусвета, жен и вдов, искавших приключений, привлекало в Кэмероне это ощущение опасности, которую, как им казалось, он представлял, а респектабельные молодые дамы старались не попадаться у него на пути. Но Кэмерона это не волновало. Он не стремился жениться снова — ему хватило одного раза, и к тому же он сомневался, что кто-то пойдет за него, даже если он сделает предложение.
И вот теперь Эйнсли Дуглас смотрела на него своими чистыми серыми глазами и говорила, что верит в его невиновность. И никаких доказательств не требуется.
Ему хотелось прильнуть к губам, которые сказали такие олова, прижать ее к себе, стащить с нее одежду и целовать каждый дюйм ее тела. Сегодня волосы Эйнсли были собраны в тугой пучок, и Кэмерон представил, как он распускает их, позволяя им струиться теплым шелком.
Хвостик Макнаба застучал по ногам Кэмерона, и Эйнсли, рассмеявшись, наклонилась погладить пса.
— Лорд Кэмерон, я хочу попросить вас об одолжении.
Неужели она не знает, что просить его об одолжении опасно? Только то, что он не убийца, вовсе не означает, что он добрый человек.
— И о каком же?
— Я обыскала комнаты миссис Чейз, но писем не нашла. Я воспользовалась удобным случаем и осмотрела остальные комнаты в доме, но и там не нашла их.
Кэмерон представил Эйнсли, осторожно скользящую мимо закрытых дверей в огромном особняке Харта. Помощь Изабелле в организации вечеринки дала ей прекрасный повод обойти весь дом, заглянуть в каждый его уголок. Харт Маккензи, самый осторожный человек на свете, контролирующий любую ситуацию, и в подметки не годится Эйнсли с ее шпилькой для волос.
— Я и не сомневаюсь, что ты все обыскала. Ты уверена, что основательно все осмотрела?
— Я всегда делаю все очень основательно, милорд. Но есть одно место, куда я не заглядывала. А именно там она и могла их припрятать. — Эйнсли коснулась языком нижней губы, там, где после поцелуя Кэмерона остался крошечный синяк. Его метка. Метка человека, который не любил целовать своих женщин, но не мог устоять перед желанием поцеловать ее. — Это место, — продолжала Эйнсли, — куда я вряд ли попаду, — ваши покои.
У Кэмерона на мгновение замерло сердце.
— Но ты искала и в моих покоях тоже, дерзкая девчонка. Анджело сказал мне, что кто-то копался в гардеробе.
— Но я не успела осмотреть все.
Тогда в темную комнату вошли Кэмерон с Филлидой.
— Как вы думаете, у миссис Чейз была возможность спрятать остальные письма где-нибудь в ваших покоях? — допрашивала его Эйнсли.
Филлида увязалась за Кэмероном сразу, как только прибыла на вечеринку, и он отозвался на ее призыв.
— Да, такая возможность была. Но вот забрать их, мне кажется, такой возможности у нее не было.
После вчерашнего вечера он не приглашал Филлиду в свои комнаты, и она поняла, что означает это холодное безразличие.
— Великолепно. Может быть, я смогу поискать их завтра, пока вы будете тренировать лошадей? Вы сможете отослать слуг?
