Екатерина Левина - Соловей для черного принца
— Вы боитесь, что Дамьян украдет меня из-под ваших щепетильных носов! Потому и не хотите, чтобы я ехала с ним!
— Летти, ну что ты, никому и в голову не могло прийти такое!
— Ну, даже если и не украдет, то совершит что-нибудь противозаконное, отчего у вас волосы встанут дыбом! И, о ужас, вы все будите причастны к этому! Тогда ваша бесценная репутация пойдет коту под хвост!
Боже! Я уже уповала на то, что Господь сжалится над нами и разверзнет под ногами Виолетты землю, чтобы она провалилась куда-нибудь подальше от нас, на край света. Единственный, кто наслаждался занятным зрелищем, был Дамьян. Скрестив руки на груди и привалившись к борту пресловутой повозки, он, похоже, еще никогда так не веселился.
— Виолетта, сию минуту извинись, — произнес ее отец тоном не слишком отягощенным строгостью. — Твои слова оскорбительны.
— Вот еще. Никого я не оскорбляю, я говорю правду и только правду…
— Вздор! — громогласно прервала ее тетя. Она послала в Дамьяна разящий похлеще самых острых дамасских кинжалов взгляд, — в сложившейся ситуации данный молодчик будет первосортным олухом, если выкинет какой-нибудь фокус.
— Что вы имеете в виду, Гризельда? Что значит "сложившаяся ситуация"?
Но тетушка, не слыша миссис Тернер, бойко хлопнула в ладоши и в очередной раз приказала рассаживаться по местам.
После впечатляющей новости о компосте, сэр Арчибальд отмел все попытки мисс Уилоуби посадить его в "неблаговидный экипаж" и сконфуженно забрался в повозку Готлибов. Туда же отправился и мистер Ливингтон, не забыв предоставить дамам свой обтянутый синим твидом локоть в качестве превосходной опоры.
На небе замерцали россыпи звезд, а ночная мгла уже медленно отвоевывала у сумеречного вечера свои права, когда маленький караван из двух повозок, наконец-то, двинулся в путь.
Мы ехали вдвоем! И меня нисколько не заботило, что остальные жмутся друг к другу, как овечки в тесной клетушке загона. Хотя по всем правилам хорошего воспитания я обязана была думать только об этом и о том сочувствии, какое непременно должна выказывать сейчас. Но, увы, мои мысли были совершенно далеки от их стесненного положения.
Первые минуты меня одолевало смущение. Я боялась ненароком прикоснуться к Дамьяну, и потому сидела не шелохнувшись, сцепив на коленях руки. Но он вел себя исключительно по-джентльменски: завел необременительный разговор о погоде и смотрел только в сторону лошади. Вскоре я перестала вздрагивать при его малейшем движении и нервно ожидать чего-то безумного. Впрочем, я ехала с ним — и это уже было безумством. И я совершила его!
Когда наш караван покинул деревню, Дамьян выполнил "обещанное" и передал мне вожжи с шуточным напутствием поберечь наши кости и не опрокинуть нас в глубокий овраг. Подхлестнув Стрекозу, я невольно рассмеялась шутке, и внезапно поняла, что этот вечер доставляет мне безмерное удовольствие.
К высоким бортам повозок Рэй (и когда только успел) прикрепил факелы. Телеги на ухабах подпрыгивали, скрипом оповещая о своей ветхости, а языки пламени колыхались, будто живые, то вспыхивали густым багрянцем, то почти затухали, освещая сгущавшуюся тьму красноватым ореолом. Над нами, словно тончайший купол, дрожал рассеянный дым и причудливые тени, похожие на чертиков, вылетевших на ночную охоту, мелькали по озаренным лицам.
Вблизи все казалось задернутым непроглядной черной завесой, но дальше у горизонта длинным пятном очерчивался лес, к которому нестройной вереницей тянулись веселые огоньки. Из мрака до нас долетали всплески смеха, отдельные фразы песен, позвякивание упряжи и радостные, а то и просто хмельные голоса, сливавшиеся в один неясный гул.
И Дамьян был здесь! В руках я держала вожжи, но все-таки закрыла глаза, прислушиваясь к тому, что творилось со мной. Сладко стесняло в груди. В воздухе остро ощущался едкий дым костров, полыхавших за лесом, и как будто витало какое-то томительное ожидание. Поневоле казалось: из-за того, что он рядом, должно произойти что-то очень важное.
Мучительные подозрения, страх последних недель, недоверие — все это куда-то исчезло, скрылось под покровом волшебной ночи. В этом прозрачном воздухе не могло найтись места злу. Я была счастлива. Если бы только эта поездка никогда не кончалась!
— Что тебя так позабавило в Сильвер-Белле? — решилась я и завела разговор.
— Разве там было что-то забавное?
— Ты улыбался… иногда.
— Надо же, — он лукаво прищурился. — Кто тебе сказал?
— Тетя Гризельда.
— Твоя тетя Гризельда исключительно наблюдательна. И догадлива.
— От нее невозможно что-то скрыть.
— Если бы мне раньше сказали, что я улыбался, наблюдая, как сматывают шерсть, я бы испугался за свой рассудок.
— А что, радоваться простым вещам — помешательство?
— "Простые вещи" всегда были для меня из разряда несуществующих.
— Так же как и люди? — я ступила на опасный путь, но не смогла пересилить себя и остановиться. Это ночью я была смелой.
— Люди бывают чрезвычайно полезными существами, — казалось, он подначивал меня.
— А чем тебе полезна Виолетта?
— Ревнуешь? — впервые за время езды он взглянул на меня. В его зрачках отражался факел.
— Я… — я отвела глаза, — едва ли я могу похвастаться скудоумием!
Он рассмеялся.
— Такие как ты хвастаются только скромностью.
— Зато у тебя богатейший выбор на этот счет! И все же, зачем тебе Виолетта? Она не одна из…твоих девиц. Я не позволю играть с ней и заманивать в свои сети. Ты уже немало унизил в угоду своему вожделению: Джудит, мисс Падок…
— Кто такая мисс Падок?
— Боже, ты даже не помнишь, кого соблазнял?! Дочка викария из Эмбер-Виладж. Она чуть не умерла, после того как поняла, что ты сотворил с ней!
— Бред, она отравилась какой-то дрянью, пытаясь избавиться от ребенка.
— От твоего ребенка, Дамьян! Неужели ты настолько черств, что тебе безразлично это?
— Она сама приняла решение, — процедил он сквозь зубы. — Я обещал ей свою защиту. Если бы ребенок родился, он никогда бы не знал нужды!
Дамьян вновь обрел спокойствие, причем так же быстро, как за мгновение до этого стал резким и злым. Если я хочу добиться откровенности, мне нужно быть сдержанной, а не лезть в непроглядные заросли, которые могут вспыхнуть от одного неосторожно сказанного слова.
— Я не верю, что ты увлечен Летти. Она нужна тебе, но для каких целей? Тщеславие застилает ей глаза, она считает, что ты без ума от нее. А ты поддерживаешь ее в этом заблуждении.
— Она сама не прочь пребывать в нем как можно дольше, — немного развязно отозвался Дамьян. — Почему бы тебе не закрыть глаза на эти маленькие слабости.
