Екатерина Левина - Соловей для черного принца
Сибил устроилась у окна, держа перед носом книжицу, и пыталась в вечернем блекло-сером свете различить нечеткий шрифт. Ее Дамьян как обычно не замечал, так же как совсем не интересовался колокольчиками и обстановкой. Закинув ногу на ногу, он со скучающим видом постукивал неизменным хлыстом по сапогу. Хозяйка дома первая нарушила молчание:
— Я знаю, вы занимаетесь делом, мистер Клифер. Фермерство, не так ли?
— Да, фермерство, — ответ не располагал к дальнейшей беседе. Но тетя была не из тех, кто сдается после легкого отпора.
Один за другим она стала закидывать гостя каверзными вопросами. И через несколько минут непрерывного "артиллерийского обстрела" все, в том числе и гость, высоко оценили почти энциклопедические познания мисс Уилоуби в фермерстве, добытые, как она скромно призналась, благодаря комитету, который обязывает вести близкое знакомство с сельчанами и фермерами, и быть в курсе всех жизненно важных для них дел.
Вскоре отношение тети к Дамьяну незначительно изменилось. Она перестала настороженно всматриваться в него, ожидая непременной дерзости вкупе с грубым поведением. То, что мистер Клифер охотно и с явным уважением отвечал на ее вопросы, после того, как она сумела заинтересовать его, немного смягчило тетю, хотя ее невысокое мнение о нем осталось прежним.
— Шестеренки у него в голове крутятся слаженно! — немного позже заявила она мне. — Только много ли от этого проку, если служат они безнравственному человеку. Но надо отдать должное, он отлично знает, чего хочет и, не сомневаюсь, добьется этого. Обладая таким безмерным упорством, он добьется гораздо большего, чем первоначально планировал. Только чего хочет Дамьян Клифер? В этом, я полагаю, главная загвоздка!
Мы были одни в гостиной. Приехал Рэй, и подруга вышла к нему на встречу. А Дамьян, сообщив, что не слишком туго привязал лошадь, отправился исправлять это упущение, дав хозяйке дома прекрасную возможность ознакомить меня с критическим обзором всех его недостатков.
Высказавшись, тетя Гризельда опустилась на колени и принялась засовывать под кресло корзину с шерстью, при этом красноречиво поглядывая на меня, будто ждала, что я, как озаренный божественным откровением прорицатель, отвечу, чего хочет мистер Клифер. Я же, якобы не замечая взглядов, наблюдала за ее потугами. Впопыхах тетя невесть как закинула всю шерсть в корзину, и та, приобретя пару отчетливых горбов, вовсе не спешила протиснуться под кресло, а прямо на наших глазах грозила развалиться на части. Потерпев неудачу, тетя раздраженно плюнула и водрузила незадачливую корзину на кресло, где заставила ее пухлыми подушечками.
— А ты заметила, — вновь заговорила она, восстановив дыхание, — что его так и тянуло улыбаться. Неосознанно, естественно. Вряд ли он сам был бы этому рад.
— Нет, не заметила. Если помните, я сидела к нему спиной и усердно служила вам катушкой.
— А вот я заметила, — отозвалась тетя, пропустив ворчливые нотки в моем голосе. — Полагаю, его кичливо-скучающий вид — только уловка. На самом деле все, что происходило, нравилось ему, и было как раз тем, чего он ждал. Любопытно…
— Что вам любопытно? — деланно спросила я.
— А то, что заставило его улыбаться? А ведь Дамьян Клифер не из тех, кто показывает свое истинное лицо. Значит, это что-то должно чрезвычайно сильно влиять на него, раз чувства прорывались через его вечную спесивость. Ты случайно не знаешь, что бы это могло быть?
— Нет, откуда мне знать! Я не слежу за его увлечениями.
— Увлечениями? Вот как…Ну, раз ты не знаешь, тогда придется довольствоваться догадками.
С моим сердцем творилось что-то необъяснимое: то оно билось нормально, то вдруг делало отчаянный толчок, и тогда у меня начинало тоскливо сосать под ложечкой. Странное чувство удовольствия и вместе с тем страха шевельнулось в груди. А вдруг его улыбка предназначалась вовсе не мне, а тем мечтам, в которых он пребывал единственным владельцем Китчестера?
— А вот и Тернеры, — услышала я голос тети, он был отчужденным, словно ее занимала какая-то неприятная мысль.
Едва она успела оправить тяжелую жаккардовую юбку с крупным узором и жакет из того же материала, как Финифет ввела в гостиную мистера и миссис Тернер.
— Гризельда! — стоя в дверях, воскликнула гостья, — Я глазам своим не поверила! Вы видели, кто стоит перед вашим домом!
— Тьфу ты, именно этого я и опасалась! — сорвалось у тети с языка.
— Но самое худшее, Виолетта осталась там и заговорила с этим человеком. У нее случился очередной каприз! Она не поддается никаким уговорам и совершенно неуправляема! Ни я, ни мистер Тернер не смогли заставить ее войти в дом.
— Это еще не самое худшее, — возвестила тетя Гризельда чуть ли не загробным голосом. — Я должна вас предупредить, мистер Клифер намерен сопровождать нашу компанию на праздник.
Трудно передать словами, что испытала миссис Тернер в это мгновение. Она несколько раз глубоко вдохнула, при этом беззвучно открывая рот, как выброшенная на нагретый песок рыба и, обретя моральную опору в рукаве мужниного пиджака, вцепилась в него, словно в спасительную соломинку. Сам мистер Тернер, как и подобает главе добропорядочного семейства, сохранил бесстрастность. Ни единый мускул на его лице не поддался слабости и не дрогнул под тяжестью сокрушительной новости. Чтобы не подрастерять созданное впечатление, он выдержал приличную паузу и, прочистив горло, рассеянно изрек:
— Мда, — затем с вялым ободрением похлопал жену по руке, справно исполняя обещанное "и в горе, и в радости", и с некоторой натугой отцепил ее хваткие пальцы от своего рукава.
Хотя миссис Тернер никогда никого не обвиняла и славилась своей неспешностью в выводах, сейчас же она изменила своим принципам и укоризненно взглянула на меня. Тетушка мгновенно парировала ее укор, заявив:
— Моя племянница тут ни при чём! Виолетта попросила его.
Наступила тишина.
— Определенно, это бзик, — наконец, меланхолично промолвил мистер Тернер, занятый созерцанием собственных ногтей.
Мысль, что Виолетта один на один противостоит порочным атакам коварного соблазнителя, не на шутку обеспокоила миссис Тернер. Ей не терпелось выйти на улицу и прервать любезную беседу дочери с мистером Клифером. Но единственное, что она могла сделать, не нарушив приличий, — это занять наблюдательный пост у окна и, нервно заламывая руки, восклицать, как бы чего не сотворил с ее деточкой злостный интриган. Через десяток таких восклицаний, тетя не выдержала и с сарказмом пошутила, что остерегаться надо как раз мистеру Клиферу, так как девица вознамерилась растерзать его с алчностью светской львицы. Шутка не была оценена по достоинству и увенчалась неловкой паузой, во время которой на ум всем пришел бесславный лондонский дебют Виолетты и причина его провала.
