Пенелопа Уильямсон - Сердце Запада
– Да кому какое дело до нескольких акров травы и деревьев? – крикнул рыжеволосый. – Неужто на земле травы да деревьев на наш век не хватит? – В ответ все мужчины рассмеялись.
– Я не хочу закрывать шахту, – не отступила Клементина. – Но нужно прекратить обжиг в кучах. Существуют и другие способы переработки медной руды, например, плавильные заводы с дымоходами и трубами. Но ничего не изменится, пока ваши профсоюзные вожаки не поднимут этот вопрос перед «Четырьмя вальтами». Смотрите, – продолжила она воодушевленно. Щеки разрумянились от волнения. – Я захватила с собой несколько фотографий этой долины, которые сделала, впервые приехав сюда двенадцать лет назад, до открытия здесь залежей серебра и меди…
Клементина наклонилась и передала снимки стоящему перед ней шахтеру. Тот окинул верхнюю фотографию пренебрежительным взглядом и передал карточки дальше.
– Леди, чтоб такой завод построить, про который вы толкуете, нужно до хрена денег, и если вы не соображаете, как отразится строительство на наших рабочих местах и зарплате, то ни черта не знаете, как все устроено. У меня жена и шестеро детей, которых нужно кормить каждый день, и если для этого мне придется мириться с вонючим дымом и несколькими голыми холмами, то вам не переубедить меня ни пинками, ни воплями.
– Чертовски верно! – крикнул стоящий рядом с оратором мужчина, и остальные согласно зашумели.
«А они в общем-то правы», – подумала Ханна, ощутив боль сродни предательству. В добывающем уголь городке, где она выросла, сажа покрывала все подряд, и мир напоминал дно ведра для угля. Шахта загрязнила все их поселение — и это было правдой жизни, равно как и то, что мужчины нуждаются в работе, чтобы кормить свои семьи.
Но Клементину ничто не остановит — уж точно не мужское безразличие к проблеме и не противодействие, о котором подруги уже говорили и которое в любом случае следовало ожидать. Миссис Маккуин кивнула белокурому подручному, который бросился к задней части кабельной катушки и вытащил джутовый мешок. Мальчишка залез внутрь и достал окоченевшую покрытую серым мехом тушку.
– Этот мертвый заяц, – сказала Клементина, – был подобран в прерии всего несколько минут назад.
Один из шахтеров вскрикнул, когда подручный сунул падаль ему в руки, после чего смущенно покраснел, а другие мужчины рассмеялись. Удерживая за лапы дохлую голубую сойку, мальчишка провел ею перед лицом другого шахтера. Горняк поморщился, отведя взгляд в сторону.
– А это, – пояснила Клементина, когда подручный вытащил из мешка мертвого лосося, – я нашла на поверхности воды в том месте, где Радужная река поворачивает, проходя через город. Рыба дохнет не по каким-то естественным причинам. Ее убивает куча для обжига.
– А это, – она бросила что-то в толпу, и один из шахтеров машинально поймал предмет, – челюсть одной из моих коров. Смотрите, зубы покрылись медью оттого, что животные ели отравленную траву и пили из отравленной реки. Вы действительно считаете, что такое может происходить с домашним скотом, рыбами, птицами и дикими зверями, не затрагивая при этом нас самих? Вы и ваши семьи пьете ту же воду и дышите тем же воздухом. Как думаете, с новой еще большей кучей для обжига, сколько времени пройдет, прежде чем ваши жены и дети слягут от ядовитого дыма?
Клементина замолчала и, казалось, поочередно обвела спокойным взглядом лица всех шахтеров.
– Вы, мужчины, гордитесь собой, что заботитесь о своих семьях. А если вы же частично повинны в том, что убивает ваших родных?.. Это все, что я хотела вам сказать.
С неизменным изяществом Клементина спустилась с пустой кабельной катушки и, не оглядываясь, покинула платформу шахтного ствола. Горняки молчали и, пряча глаза друг от друга, наблюдали, как она уходит.
* * * * *
Дрю почти протиснулся к Ханне, когда на его плечо властно опустилась чья-то рука и заставила развернуться.
– Не уверен, хорошая ли это была идея – разрешить женщине так разглагольствовать, как вы считаете, маршал? Разве позволительно произносить подстрекательские речи и раздавать сувениры в знак признательности за внимание, словно на церковной сходке?
Дрю посмотрел на холеное одноглазое лицо Джека Маккуина и одарил его легкой улыбкой.
– Нет такого закона, который запрещал бы говорить правду, Джек.
Губы хозяина шахты растянулись в ответной улыбке, по-лисьи обаятельной, но и близко не затронувшей один-единственный светлый глаз.
– «Для меня нет большей радости, – процитировал Джек голосом проповедника, – как слышать, что дети мои ходят в истине». Но неразрешимый вопрос, который мучит нас, Дрю Скалли, тот же, что и издревле: что есть истина?
– Давайте, парни! – крикнул расходящимся мужчинам командир шахты Персиваль Кайл. – Пошли со мной в город, там каждого из вас ждет ведро пива. Подваливайте к стойке любого салуна, кроме «Самого лучшего на Западе», и выпивка будет за счет «Четырех вальтов».
Дрю увидел, как промелькнула темная роза, и услышал хриплый голос Ханны: «Ты была великолепна», на что Клементина Маккуин тихо рассмеялась и ответила: «Посмотри на мои руки. Да меня всю трясет. Но это только снаружи, а внутри я чувствую себя просто восхитительно».
Дрю хотел переговорить с Ханной и двинулся было к ней, но Джек Маккуин шустро заступил ему путь.
– Думаю, самое время тебе позаботиться, чтобы наш дорогой друг судья выписал постановление о заключении слишком прыткой леди за решетку, – распорядился шахтовладелец с еще одной лисьей улыбочкой. – Отправь одного из своих помощников.
Губы Джека Маккуина продолжали изгибаться, но остальное лицо разгладилосьи ожесточилось. Он наклонился к Дрю так близко, что Скалли ощутил его запах — дорогих сигар и масла для волос.
– Позволь мне освежить твою память, Дрю Скалли. Сначала припомни, как ты закрыл глаза на то, что я не счел нужным упоминать консорциуму – когда инвесторы страстно желали, чтобы срок договора об аренде шахты побыстрее истек, – что огромные красные пласты меди спокойно лежат и ждут своего часа внизу в штреках «Четырех вальтов». А затем прикинь, что мне достаточно лишь сказать слово, и то пособие по сохранению гордости, которое твой братец исправно получает каждую неделю, иссохнет, как титьки у быка. Раз я единственная крупная шишка в городе, Дрю Скалли, я и устанавливаю правила. Пока я здесь не обосновался, Радужные Ключи представляли собой сплошь хлипкие хибары с единственным полотенцем на всех, а ты был ничтожным землекопом. — Джек постучал жестким пальцем по жестяному значку на груди Дрю. – Теперь я владею вами обоими, обоими братьями Скалли целиком и полностью — вашими сердцами, душами, кожей и кишками.
