Бертрис Смолл - Царица Пальмиры
Она смахнула слезы, неожиданно покатившиеся из глаз.
— Я думаю о том, что, может быть, боги еще не совсем покинули меня. Вдруг они просто проверяли меня, ведь в эту ночь я нашла такое счастье, которое они редко жалуют простым смертным!
— Разве ты не Зенобия, царица Пальмиры? — спросил он. — Разве ты не любима богами, твоим народом и мной?
— О да! — задыхаясь, прошептала она. — Да, мой дорогой, дорогой Марк!
И она жадно прильнула к нему, глядя на него глазами, сияющими светом любви. Эта любовь так преобразила все ее существо, что она, казалось, вся светилась.
Он смотрел на нее, и его любовь светилась в его глазах так же ярко и заливала ее таким теплом и добротой, что впервые за многие месяцы она чувствовала себя в безопасности и не испытывала страха. Она жила в страхе все эти месяцы, хотя ни разу не осмелилась признаться в этом даже себе самой. Теперь, словно корабль, избежавший ужасной бури, она нашла безопасную гавань.
Услышав шум, они разомкнули объятия. В поле их зрения показались Дагиан, Баб и Адрия.
Старая служанка посмотрела на Марка пристальным взглядом.
— Итак, Марк Александр Бритайн, вы, наконец, снова вернулись к нам!
— Да, Баб, и этой ночью я потребую своего.
— Это хорошо, — кивнула старуха.
— А рабы? — спросила у своих служанок Зенобия.
— Они спят в своих комнатах, — заверила свою хозяйку Адрия.
— Ну что ж, очень хорошо, — сказала царица и повернулась к Марку. — Начнем, дорогой?
— Да, любимая.
И вот в зеленом саду, наполненном сладким ароматом цветами, чуть тронутыми серебристым сиянием месяца, Зенобия, царица Пальмиры, повернулась к своему возлюбленному. Марку Александру Бритайну, и сказала тихим, но отчетливым голосом:
— Если ты — Гай, то я — Гая.
Все было так просто! Теперь они стали мужем и женой. Он снова заключил ее в объятия и поцеловал, Дагиан и Адрия утирали слезы, а старая Баб тихонько всхлипывала. Потом она сказала:
— Это заняло у вас обоих достаточно много времени. Я и не мечтала увидеть вас женатыми. Теперь я могу умереть спокойно.
— Но ведь ты еще не собираешься умирать, — усмехнулся Марк.
— Нет, нет, не собираюсь! — закудахтала старуха. — А иначе кто же будет учить вашего сына хорошим манерам?
— И ставить меня на место! — поддразнил ее Марк.
— Дети мои, — сказала Дагиан, — теперь мы должны разойтись. Нельзя допустить, чтобы хоть малейшая тень подозрения упала на Зенобию и Марка. — Адрия и Баб кивнули и направились обратно на виллу, а Дагиан пошла в противоположном направлении к своему дому. Молодожены еще несколько минут стояли рука об руку и тихо беседовали.
— Как-то раз ты сказала, что выйдешь за меня замуж только при ярком дневном свете и в присутствии множества людей. А я буду сопровождать тебя со всей торжественностью в наш новый дом. Увы, у меня нет дома, куда я мог бы сопровождать тебя, любимая!
— Как же я была глупа! — ответила она.
— Мне следовало бы настоять на своем, особенно когда я узнал, что мне придется вернуться в Рим. Я не должен был оставлять тебя такой незащищенной, Зенобия. Я больше никогда не покину тебя, моя дорогая! А теперь иди и думай обо мне, любимая!
Он снова с нежностью поцеловал ее. Потом долго стоял и смотрел ей вслед. А она послушно поспешила обратно на свою виллу. Он весело подумал, что она не всегда будет такой покорной.
Зенобия шла через сад, и ее сердце трепетало от счастья. Она — его жена, и ничто никогда не сможет разлучить их. Как-то раз она предостерегала Аврелиана, что в конце концов она выиграет битву, и вот теперь это ей почти удалось. И неважно, что он не узнает об этом, по крайней мере пока. Гораздо важнее, что они с Марком наконец-то соединились — отныне и навсегда. И ничто на свете, даже сама смерть, не сможет разлучить их!
Глава 14
Аврелиан вернулся домой из Галлии с победой. Устроили небольшое триумфальное шествие, и на этот раз позади императорской колесницы шел несчастный Тетрик. На этой колеснице ехала Зенобия, пленная царица Пальмиры, и снова сковывавшие ее золотые цепи были прикреплены к массивному железному поясу Аврелиана. Однако на этот раз она облачилась в царские пурпурные и золотые одежды, а ее голову венчала пальмирская корона. Римский император произвел на свой народ сильное впечатление — впечатление, которое люди не могли не заметить, несмотря на растущее недовольство. Он был настоящим цезарем! Но на его командиров произвести впечатление было не так просто, кроме того, с каждым днем Аврелиан становился все более властным и самонадеянным.
Царицу вызвали из Тиволи, чтобы она приняла участие в этой триумфальной церемонии. Потом ее проводили до резиденции Аврелиана на холме Палатин. У них не было возможности побеседовать, хотя они и ехали в одной колеснице. Она попыталась отклонить его предложение посетить дворец, но он одним взмахом руки пресек ее протест.
— Ты будешь повиноваться мне, богиня! Неужели я снова должен учить тебя!
— Как пожелаешь, римлянин! — презрительно ответила она, и он рассмеялся.
— Я вижу, ты ничуть не потеряла своей пикантности, богиня! Прекрасно! Я с нетерпением жду наступления длинной ночи, надеюсь, ты не разочаруешь меня!
Зенобия отвернулась, чтобы он не заметил выражения отвращения, которое невольно появилось у нее на лице. Внезапно ее озарил момент истины. Ей придется участвовать в его забавах. Ведь когда он отправлялся в Галлию, она была его любовницей по своей воле, и теперь он ожидает, что она, лишенная его общества в течение этих последних месяцев, со страстным нетерпением примет его. Зенобия страдала и знала, что Марк тоже страдает. Но, что бы ни случилось, ради него она изобразит страстную шлюху императора.» Осталось подождать еще совсем недолго, и я стану свободна! Я выиграю!«— подбадривала она себя.
Полдюжины преторианских гвардейцев проводили ее в резиденцию императора. Войдя туда, она попросила надменного дворецкого, чтобы ее провели к императрице. Ульпия Северина была еще жива, и Зенобия благодарила богов за это небольшое благодеяние. Аврелиан ни за что не станет разводиться с женой, Императрица лежала на своем ложе, изглоданная болезнью, но, увидев Зенобию, сделала попытку приподняться и улыбнулась ей нежной улыбкой.
— Дорогая моя! — произнесла она теплым и приветливым голосом, — Как это любезно с твоей стороны — навестить меня! Я знаю, ты предпочитаешь проводить время на своей вилле в Тиволи.
— Да, ваше величество. Рим — слишком шумный город и не подходит мне. Тем не менее я вынуждена просить вашего гостеприимства в эту ночь.
— Разумеется, ты можешь остаться здесь, — сказала Ульпия Северина, и Зенобия поблагодарила императрицу.
