Влюбленный астроном - Лорен Антуан

Ксавье попробовал открыть фотографию с Алисой в отдельном окне, но у него ничего не вышло. Тогда он вбил в строку поиска «происхождение фамилии Капитен» и попал на сайт, посвященный генеалогии имен. Его создатели поставили своей целью переписать фамилии всех жителей Франции за последние сто с лишним лет с распределением по областям. Как выяснилось, с 1890 года в 88 департаментах страны родилось три тысячи двести шестьдесят четыре Капитена. Большая их часть проживала в Бретани, в основном в департаментах Финистер и Морбиан. Ксавье сразу вспомнил порт Лорьян, откуда 26 марта 1760 года отплыл на встречу с Венерой Гийом Лежантиль. Ксавье убрал со стола, поставил посуду в посудомойку и включил программу. На ночном столике его ждало «Путешествие по Индийскому океану». Прежде чем открыть книгу и вернуться к Гийому, оставленному в не самый удачный для того момент, он плеснул себе виски – Bowmore, без льда – и вдохнул торфяной аромат. Когда-то они с Брюно всегда держали в офисе бутылку, чтоб было чем отметить удачную сделку. Может, позвонить Брюно? Тот теперь далеко, в своей Дордони, весь в хлопотах об устройстве комнат для «счастливых голубков». Тикали часы. Ксавье глотнул виски и прямо в одежде лег на кровать с книгой в руке.

* * *

Муссон усилился. «Сильфида» никак не успевала достичь берегов Индии до транзита Венеры. Капитан фрегата принял решение повернуть назад.

Палуба ходила ходуном под порывами горячего ветра, и Гийом смотрел на ют левого борта, где матросы крепили на мачте снасти, чтобы подвесить к ним телескоп, который он сам, став на колени, удлинил, соединив три трубы. Моряков мало волновали астрономические заботы Гийома, но происходящее нравилось им не больше, чем ему. Их пассажир был посланцем короля, и экипаж «Сильфиды» воспринимал его миссию всерьез, а помощь ему – как дело чести. Однако события развивались не лучшим образом. Бритый наголо толстяк, представленный Гийому как мастер по вязанию узлов, с жаром принялся за работу. Он натягивал тонкие веревки и толстые канаты и с ловкостью фокусника соединял их между собой; его ручищи мелькали в воздухе с непостижимой грацией. Вскоре телескоп был закреплен на мачте, и капитан отдал приказ развернуть судно в направлении, указанном астрономом, и остановить его ход. Еще один матрос принес деревянное кресло и поставил его поближе к телескопу.

– Господин королевский посланник, соблаговолите присесть, – сказал он Гийому, чтобы удостовериться, что тому будет удобно смотреть в объектив.

Гийом сел в кресло и приложил к окуляру правый глаз.

– Так хорошо, – одобрил он.

К ним подошел матрос в кожаном фартуке, надетом на голый торс. Он опустился на колени и достал из кожаного мешка огромные кованые гвозди и железный молоток; Гийом подумал, что вряд ли смог бы даже оторвать его от пола. Матрос начал приколачивать кресло астронома к палубе. С каждым ударом гвозди поочередно входили в ножки кресла, намертво крепя их к палубным доскам. Матрос встал, обливаясь потом, и сказал:

– Теперь, сударь, никуда не сдвинется.

Гийом поблагодарил его. Четыре других матроса, стараясь не обращать внимания на качку, держали на высоко поднятых руках телескоп. Гийом смотрел через заранее установленную черную линзу на небо, пытаясь поймать в окуляр солнце. Вот оно появилось, но тут же исчезло.

– Привяжите меня! – обратился Гийом к матросам.

– Что вы хотите сказать, сударь? – спросил его мастер вязания узлов.

– Привяжите меня к телескопу. Я не удержу его под таким ветром, он слишком тяжелый.

Матрос отступил на шаг и задумался.

– Сколько вы весите?

– Фунтов сто пятьдесят, – ответил Гийом.

– Как не очень крупный теленок, – с серьезным видом заключил матрос и чуть нахмурился. – Сядьте, как вам удобно, и больше не шевелитесь.

Гийом склонился над окуляром:

– Больше не пошевелюсь.

Он услышал звук, похожий на свист кнута, и в следующую секунду его голову обхватила веревка. Еще одна петля захлестнулась вокруг его корпуса и наконец последняя сдавила ему руки. Матрос с поразительной скоростью тщательно плел замысловатые прочные узлы, привязывая астронома к телескопу.

Вокруг обвитого веревками Гийома сгрудилось полтора десятка матросов. Один из них держал перед ним заранее полученные от ученого часы, и Гийом то и дело бросал на них взгляд.

– Сейчас! Сейчас начнется! – пробормотал Гийом.

Все молчали.

– Эти часы отстают! – вскричал астроном. – Из-за качки я не могу поймать солнце! Ничего не выходит, – горестно выдохнул он. – Отвяжите меня! Сделаем по-другому.

Здоровенные руки мастера по узлам замелькали вокруг тела Гийома, и вскоре он снова был свободен. Тут корабль тряхнуло, и труба большого телескопа чуть не стукнула астронома по голове. Матросы едва успели оттащить его в сторону.

– На борту есть часы? – спросил Гийом капитана.

– У меня лично четыре штуки, – ответил тот и велел юнге быстро принести часы.

– Я возьму другой телескоп, – сказал Гийом. – Мы поставим здесь стол, и по моему сигналу кто-нибудь будет переворачивать песочные часы.

– Стол сюда! – крикнул матрос, и один из его товарищей побежал в трюм.

Стол поставили на палубу, на нем расположили несколько песочных часов. Гийом разложил свой латунный телескоп. На то, чтобы прибить стол к палубе, времени уже не оставалось, и матросов попросили держать его руками. Самый крупный из них просто уселся на стол с часами. Гийому удалось поймать в фокус солнце, и он несколько секунд видел маленький черный шарик, который как раз начал свое движение через диск светила, но телескоп повело вправо, и картинка исчезла.

– Часы! – крикнул Гийом, и молодой матрос перевернул первые песочные часы.

На протяжении следующего часа матрос, следуя указаниям ученого, послушно переворачивал песочные часы, словно ярмарочный шарлатан свои стаканчики. Иногда Гийому удавалось увидеть солнечный диск, но он тут же пропадал. Черного шарика Венеры он больше ни разу не разглядел, хотя тот точно должен был оставаться в поле зрения. Потом ветер усилился, и солнце скрылось за тучами. Гийом оторвался от окуляра. На палубе корабля повисла тишина. Моряки стояли неподвижно. Кто-то принес Гийому треуголку, потому что заморосил дождь. Астроном посмотрел в лица замершим в молчании морякам.

– Господа, я благодарю вас за вашу помощь и вашу отвагу, – помертвевшим голосом сказал он. – Наблюдение окончено. Результат не достигнут.

Гийом встал и ушел с палубы к себе в кабину, где заперся. Три часа спустя, когда он не появился к ужину, в его дверь постучали. Это был капитан. Он принес бутылку виски и серебряный стаканчик.

– Я держу это для радостных событий. И для печальных тоже. Иногда помогает, – глухо проговорил он. – Доброй ночи, господин королевский посланник.

* * *

Ксавье сидел на террасе кафе над коктейлем, какого не заказывал уже много лет. «Кровавая Мэри» – томатный сок, водка, табаско и щепотка сушеного сельдерея – стала бы достойным завершением этого дня. Он мало походил на обычные рабочие дни. Еще утром, стоя перед зеркалом в ванной, Ксавье подрезал канцелярскими ножницами пару отросших прядей и дважды побрился. Надел белую сорочку с манжетами на запонках, которую редко доставал из шкафа. Прошелся одежной щеткой по пиджаку и протер тряпкой черные кожаные туфли. В таком виде он и явился в офис. Будь здесь Брюно, наверняка не упустил бы повода его подколоть: «Куда намылился, чувак? У тебя свидание с принцессой? Не иначе, в Шамборском замке. Как ее зовут?» Но Брюно был далеко, и Ксавье признался себе, что ему не хватает присутствия друга. Когда они работали вместе, в агентстве царила более живая атмосфера. Проводив особенно занудного и придирчивого клиента, Брюно мог подмигнуть партнеру: «Ну и дундук!» Или пробормотать как будто в сторону, ни к кому конкретно не обращаясь: «Почему никто не догадался попросить у нее телефончик?», имея в виду хорошенькую почтальоншу. Теперь Брюно осуществил свою давнюю мечту и наслаждается семейной жизнью в Дордони, строит планы по обустройству гостиницы и дни напролет обсуждает с Шарлоттой, своей женой, какого цвета обоями лучше оклеить ту или иную комнату и в какой части парка стоит расположить японский сад камней. Да, Брюно сделал правильный выбор: бросил город с его автомобилями, которые, по его любимому выражению, плодятся, как тараканы. Наверняка сейчас его существование точь-в-точь повторяет телевизионную рекламу, популярную в 1980-х, когда утром мать с отцом садятся с детишками в залитом солнцем дворе красивого дома завтракать и все, радостно смеясь, пьют горячий шоколад и ароматный кофе. Как правило, подобные ролики рекламировали какую-нибудь марку напитка из цикория или страховку, но главное, ухитрялись за двадцать секунд внушить зрителю, что на свете бывает вот такое незамысловатое счастье, всегда казавшееся Ксавье недостижимым. Зато Брюно, без сомнения, сумел превратить этот идеал в реальность.