Нарисованная любовь (СИ) - Грекова Анна

Артур поднял глаза на балкон. Вот выход! С него, не опасаясь быть замеченным, можно будет смотреть на это лицо — ненавистное и безумно любимое.

Сдерживая себя, чтобы не сорваться с места сию же минуту, Артур двинулся к двери, а выйдя за нее — взлетел по ступеням. Пройдя сквозь слабо освещенную комнату, осторожно открыл дверь на балкон. Он не подошел к перилам, ярко освещенный зал внизу прекрасно просматривался и от стены балкона. Артур вжался в неё, чтобы избежать возможности быть замеченным. Вот она, Алисия, стоит рядом с графом Берцким, слушает его, потупив глаза, лишь изредка взмахивает безумно очаровательными ресницами, чтобы посмотреть на собеседника.

Артур все надеялся: может, она обернется, чтобы попытаться посмотреть, где же он, Артур. Но Алисия была поглощена графом. В ответ на очередную его фразу она слегка тронула Берцкого за руку и послала свою самую очаровательную улыбку.

Артур в бешенстве сжал кулаки. Так же когда-то она улыбалась только ему. Как все выдержать? Долго будет продолжаться это мучение?

Бессильная злоба закипала внутри, требуя выхода. Артур стукнул кулаком по стене, сильно зашиб костяшки пальцев.

«Ведьма!»- бросил он ей сквозь расстояние и в бешенстве толкнул двери.

Дженни протянула руку, чтобы открыть дверь балкона, но помедлила, подошла ближе, прислушиваясь: ей показалось, там кто-то есть. Или звуки доносятся из другого места?

Вдруг дверь с силой распахнулась и, получив удар, Дженни отлетела в сторону.

Она вскрикнула и, присев, закрыла лицо руками.

От неожиданности Артур растерялся, но в следующее мгновение бросился к Дженни.

— Простите меня, ради Бога, я вас умоляю! Девушка, милая, мне так жаль!

Он обнял Дженни и притянул к себе.

— Хотя, нет, я виноват. Позволил злу ослепить себя. Вам очень плохо?

Дженни отрицательно покачала головой, продолжая сжимать руками лоб.

Артур помог ей подняться.

— Пойдемте к окну, там светлее от фонаря, я посмотрю, что натворил.

Он подвел Дженни к свету.

— Уберите руки, не бойтесь.

Артур поднял на лбу ее волосы, осторожно потрогал ушибленное место.

— Виден след там, куда пришелся удар. Боюсь, что глаз заплывет и на некоторое время вокруг него образуется синяк. Не буду вас успокаивать: смотреться это будет ужасно. Вы с кем приехали?

— С леди Элизой, — прошептала Дженни.

— Я извиняюсь перед вами и извинюсь перед ней.

— Нет, нет, не надо никому знать. Будут разговоры. Зачем? Я скажу, что ударилась нечаянно.

— Вы правы, — Артур криво усмехнулся. — Такая новость: Брегг ударил служанку леди Элизы!

У Дженни сжалось сердце: ее приняли за служанку. Ну и пусть. Он нужен ей только в мечтах, потому что никогда, никогда…

— А вы умеете владеть собой. Так хорошо держитесь, хотя вам хочется плакать от боли. Так?

Дженни кивнула и попыталась украдкой смахнуть слезинку.

— Научите меня самообладанию! — попросил Артур. — Как этого достичь? Я должен держать себя в руках, но у меня не получается.

— Почему же?

— Потому, что люблю её. Потому что мои глаза не слушаются и живут отдельной жизнью: им нужно только её лицо.

Артур начал горячиться, в глазах появился свет, который Дженни уже видела.

— Я не могу перебороть себя, — продолжал Артур. — Вижу, как она упивается этим. Ненавижу, ненавижу её. Но пока бессилен в борьбе.

Артур это говорил скорее себе, забыв про Дженни.

— А, может, вы не хотите излечиться? — спросила Дженни.

— Что вы понимаете? Это как сон, который длится бесконечно.

— А вы проснитесь и тогда увидите: ночь закончилась, сон остался в прошлом. А за окном — утро, ветка стучит по стеклу, потому что ее потревожила поющая птичка. Ее не видно, но она есть, нужно только всмотреться. Распахните глаза и осмотритесь, учитесь видеть мир немного по-другому.

— Спасибо за совет. Вы извините меня за мою откровенность — постореннему человеку легче раскрыть душу. Но это только слова, а вот здесь, в груди, боль, от которой невозможно избавиться.

— Вы меня не слышите! — Дженни начала сердиться. — Потому что не собираетесь никого слушать. Вам нравится оберегать эту боль внутри, чтобы жалеть себя и упиваться мыслью: какой я несчастненький. А я повторяю: проснитесь!

Уговаривая его, Дженни пыталась защитить свой идеал, который рушился на глазах.

— Да, вам снится вкусная конфетка и хочется дотянуться до нее. Вы отмахиваетесь от будивших вас, не понимая, что взамен вам предложат гораздо большее, чем миражи во сне. Очнитесь же, наконец!

Дженни не заметила, как ухватилась за край рубашки Артура и теребила его.

— Знаете что, — Артур отбросил ее руку, — приберегите свои советы для других. Я не просил вмешиваться в мою жизнь. И слушать вас я больше не собираюсь. И от любви отказываться — тоже.

— Ну почему? — в отчаянии выкрикнула Дженни.

— Да потому что она — единственная и других для меня не существует. Где они? — прокричал Артур и развел руки в стороны, оглядываясь.

— Чего же вы ищите кого-то в пустой темной комнате? — прокричала Дженни ему в лицо. — Вы не только слабый, но и слепой. Да оглянитесь же вокруг! Сколько девушек восхищается вами: ах, ах! Еще бы: красивый молодой человек с романтичными печальными глазами. Такие обычно нравятся! А вот мне вы не нравитесь. Не нравитесь! Не нравитесь!!

Дженни развернулась и выскочила из комнаты, с такой силой хлопнув дверью, что Артур невольно вжал голову в плечи, опасаясь, что обрушится потолок. Через секунду он бросился к двери, дернул ручку на себя, но от удара дверь застопорилась и не хотела поддаваться. Тогда Артур пнул ее ногой и крикнул через дверь:

— Катитесь отсюда на все четыре стороны!

Тяжело дыша, как после продолжительного бега, Артур остался стоять у двери, сжимая кулаки. Весь вечер испорчен! Сначала Алисия, теперь эта…пигалица. Не слишком ли много? Да плевать на них всех!

Артур рванул дверь на балкон, прошел к самым перилам и, не таясь, опершись руками, оглядел зал. Вон и Алисия, танцует с Берцким все с той же приклеенной улыбкой, а во время поворотов украдкой оглядывает зал.

«Не меня ли ищите, любимая? — вслух прошептал Артур с сарказмом. — А улыбка у вас фальшивая. Чего рыщите глазами по залу? Вам нужен мой умоляющий взгляд? На сегодня хватит».

Артур вернулся с балкона, постоял в раздумье: не уйти ли совсем? Потом усмехнулся: нет, из собственного дома он больше не уйдет. И вечер ему больше никто не испортит. Он вернется в зал и будет танцевать, веселиться и ни разу, да, да, ни разу не взглянет в сторону Алисии. Получится ли?

— Получится, — ответил он сам себе. — Не такой уж я слабый.

Словно в подтверждение его решимости, дверь открылась с первого рывка.

Артур вошел в зал. Остановившись, не спеша, огляделся, к кому бы подойти. Его взгляд остановился на Элизе. Она тоже заметила его и помахала рукой.

Артур пошел к ней, улыбаясь во весь рот: просто вспомнил, как только что он и её служанка стояли в комнате наверху и почему-то кричали друг на друга.

— Элиза, здравствуй, — он радушно сжал ее руку, потом поцеловал в щеку тетю Энн. — Тетушка Энн, можно я буду вас называть так, как в детстве?

Тетя Энн потрепала его по щеке.

Элиза заулыбалась.

— Здравствуй, Артур. Впрочем, мы уже здоровались сегодня.

— Разве?

— Ты как всегда был в меланхолии и не очень-то обратил на меня внимания. Я почти обиделась.

— Ну что ты, Элиза, — одернула ее мать. — Так может сказать каждый из гостей. Вон нас сколько, и все требуют внимания.

— Я исправлюсь, — прошептал Артур Элизе и обратился к тете Энн. — Можно, я уведу вашу дочь? Мы будем танцевать. Чтобы вымолить прощение, я буду очень галантным кавалером весь вечер.

Он подставил Элизе руку, они двинулись вдоль стены.

— Пойдем куда-нибудь посидим, — предложила Элиза. — Я так давно с тобой не разговаривала.

— Просто мы давно не виделись.

— Артур, ты же две недели назад был у нас на дне рождения. Забыл?