Джин Плейди - Обреченная на корону
Эдуард значительно повзрослел с тех пор, как взошел на трон, и явно понимал, что могущество моего отца усиливается благодаря французской поддержке. Он предоставил отцу возможность уладить их ссору, но догадывался, что обида его продолжает тлеть и разгорится, когда Уорик окончательно поймет — король больше не намерен идти у кого-то на поводу.
В то время Эдуард вполне мог считать моего отца врагом. А отец был несколько беззаботен — и архиепископ тоже. Когда эмиссар папы приехал в Англию, то не явился ко двору, как полагалось, а отправился прямо в Мур в Хертфордшире, где находилась резиденция архиепископа южной Англии.
Королю, естественно, захотелось узнать, что за дела у архиепископа с Римом, и, должно быть, он выяснил, что мой дядя добивается не только кардинальской шапки, но и разрешения на брак Георга с Изабеллой.
Очевидно, это насторожило Эдуарда, потому что ни того, ни другого он не хотел.
Бедная Изабелла! Я радовалась, что она не знает обо всех препонах, воздвигнутых на ее пути. В своем блаженном счастье моя сестра не могла понять, что является всего-навсего пешкой в чужой игре.
Отец сумел убедить короля, что должен принять приглашение к французскому двору.
Я помню, как он отъезжал во главе кавалькады, помню возгласы: «Уорик!», «Да здравствует граф!» Нас они очень ободряли. Нам верилось, что он могущественнее короля, что Эдуард должен вскоре это понять, и все пойдет по-прежнему.
К несчастью, едва отец уехал, прибыли послы от герцога Бургундского. При дворе их великолепно приняли, устраивали пиры и турниры, дабы показать, как они желанны. Такое положение требовало внимания моего отца, а его как назло не было в Англии.
Откуда же мы, находясь в Миддлхеме, могли знать, что эти события переменят нашу жизнь?
До нас доходили кой-какие слухи, и мы знали, что положение создалось странное — король в Англии тепло принимал бургундцев, а отца тем временем чествовал во Франции враг Бургундского герцога.
Приезжающие в Миддлхем рассказывали, что Вудвиллы демонстрируют гостям из Бургундии свое влияние при дворе, а те — дружбу с этой могущественной семьей выскочек. Король тоже проявил расположение к бургундцам, пригласив их на открытие парламентской сессии.
Мать ничего не говорила, но я знала, что она беспокоится.
— Чего волноваться из-за этих бургундцев? — заявила Изабелла. — Мы с Георгом поженимся, как только получим разрешение. А потом уже ничто не сможет нас разлучить.
— Думаешь, его добиться будет легко? — спросила я.
— Конечно.
— По-моему, мать беспокоит, что бургундские послы находятся при дворе, а отец гостит у
французского короля, враждующего с Бургундией.
— Что ты об этом знаешь?
— Очень мало. А ты?
— Я знаю, что выйду за Георга, а все остальное меня не волнует.
Я хорошо знала Изабеллу и понимала — она не хочет думать об этих конфликтах, поскольку в глубине души сознает, что участь зависит не от нее самой и даже не от Георга, а от короля и отца.
Затем произошло весьма неприятное событие. Возможно, будь отец в Англии, этого бы не случилось. Дядя Георг, хоть и был твердо настроен сражаться за положение нашего семейства, не знал, как это делать. О случившемся мы узнали от гостя.
То был какой-то дальний наш родственник, приехавший сообщить матери новость и, видимо, заверить ее, что даже самые незначительные из них помнят о своей принадлежности к дому Невиллов.
Мать послала за едой и питьем для него, но он, не дожидаясь, пока их принесут, выпалил:
— Миледи, архиепископ Йоркский уже не канцлер.
— Что? — воскликнула мать. И так побледнела, что я испугалась, как бы она не упала в обморок.
— Архиепископ, узнав, что бургундцы будут присутствовать на открытии парламентской сессии, сообщил, что заболел и не сможет выступить с речью.
— Но ведь это его обязанность, — промямлила мать. — Хотя... раз он заболел...
— Миледи, король не поверил в его болезнь и увидел в отказе оскорбление Бургундии.
Мать схватилась за голову.
— И... значит, король забрал у него большую государственную печать?
— Да. Милорд Херберт поехал вместе с королем во дворец архиепископа и потребовал ее.
— Граф... очень разгневается.
— Да, миледи.
— А что с печатью?
— Ее вручили епископу Батскому и Уэльскому.
— Больше ничего не случилось?
— Миледи, вполне достаточно и этого.
— Что это означает? — спросила я потом у матери.
— Пренебрежение к нашему семейству.
— Будь отец здесь...
— Не знаю, что он мог бы поделать. Король снова показывает, что намерен поступать по-своему.
— Но отнять у дяди Георга должность канцлера...
— Ваш отец пожалеет, что уехал.
Изабелла помалкивала. Я знала, что она думает, как это событие скажется на разрешении от папы.
Думаю, эта история ярче всего показала нам, что отец уже не самый могущественный человек в Англии.
Обхаживание бургундцев резко прекратилось, когда в Англию пришла весть о смерти герцога Филиппа, и они собрались уезжать. Наследовал Филиппу сын Карл, и теперь его намечаемый брак с Маргаритой Йоркской становился еще более желанным.
Отец вернулся из Франции.
В Миддлхеме мы не без трепета ждали, что произойдет дальше. Матери хотелось жить в Уорик-корте, поближе к центру событий. А так нам приходилось подолгу ждать весьма неутешительных новостей.
Отец приехал в Миддлхем не сразу, и, когда появился, всем бросилась в глаза его сдерживаемая ярость; в окружении семьи он дал ей волю.
— Король принял сторону бургундцев! Теперь он будет врагом Франции. Все, над чем я трудился, отвергнуто по наущению этих предателей.
Мы понимали, что предатели — это Вудвиллы, все беды начались с королевского брака. Если б только они и кончились им. Но королеву окружали, интриганы родственники, решившие править Англией вместо Невиллов.
К несчастью, они преуспевали.
О случившемся я узнала впоследствии. Казалось, сестра короля наверняка станет герцогиней Бургундской. А посольство из Франции было встречено весьма холодно.
— Никто не стал встречать его, — сказал отец, — кроме Кларенса и меня! Кларенс тут был моим союзником.
Изабеллу это обрадовало.
— Как не быть Георгу на стороне отца, — сказала она, — раз он собирается стать его зятем.
Я печально посмотрела на сестру и мысленно взмолилась, чтобы ее не постигло разочарование. Если б что-то воспрепятствовало браку, о котором так мечтала Изабелла, для нее это явилось бы тяжелым ударом.
Отец рассказывал матери:
— Я попросил короля принять послов, он согласился. Неохотно, однако лучше было оказать им прием, чем оскорбить их отказом. Но слушая их, Эдуард выглядел скучающим, рассеянным.
