Роберт Стивенс - Тайна королевы Елисаветы
— Я исполню все ваши приказания в точности, ваше величество, но умоляю, простите меня, что я должен все же упомянуть об одном обстоятельстве. Дело в том, что мне придется обзавестись лошадьми, а я совершенно без денег.
— Слава Богу, благодаря простой случайности я сегодня захватила с собой полный кошелек, выходя из дому, — воскликнула королева, отстегивая свою сумочку от пояса и передавая ее Гелю. — За последнее время мой кошелек вообще редко бывал полон. Высыпьте все эти золотые монеты в свой карман и оставьте мне несколько штук, чтобы они звенели в кошельке.
Гель исполнил ее приказание, и королева снова повесила сумочку на пояс.
— Употребите эти деньги на спасение сэра Валентина, — продолжала она, — может быть, у него в данную минуту и не окажется необходимой суммы, а остальное оставьте у себя, как вознаграждение за оказанную мне услугу. Конечно, этого немного, но что делать, другим образом я не могу вознаградить вас. Может быть, конечно, если все обойдется благополучно, вы и найдете потом возможность когда-нибудь впоследствии появиться при дворе при других обстоятельствах, тогда, конечно, я не забуду, чем я обязана вам, и постараюсь уплатить свой долг по отношению к вам.
— Ваше доверие, ваше величество, лучшая для меня награда, — возразил Гель с жаром.
На это Елисавета только сказала:
— Пусть этот плотник выведет вас из сада таким же образом, как он привел вас сюда, а теперь не теряйте времени, и Бог благословит вас.
Гель был на седьмом небе, так как королева милостиво протянула ему руку, к которой он прикоснулся губами, стоя все еще на коленях.
Это была прелестная стройная рука, она оставалась такой до самой смерти королевы, и таковою ее помнил Гель до последних дней своей жизни. Не помня себя от восторга, он быстро поднялся и, пятясь назад, вышел из аллеи. Королева повернулась и быстро пошла по направлению, где ждала ее свита.
В эту минуту Гель чувствовал только одно, что жизнь его отныне принадлежала одной королеве, а Елисавета думала о том, как милостиво было к ней небо, послав ей в самую критическую минуту такого неожиданного помощника в лице этого скромного и в то же время предприимчивого юноши, который готов был исполнить ее поручение, хотя бы это стоило ему жизни.
Когда Гель очутился снова на улице, он ясно почувствовал все последствия от ночи, проведенной в саду в холодное мартовское время; голова его болела невыносимо, благодаря выпитому накануне вину. Во время разговора с королевой он, конечно, не сознавал этого. Чтобы избавиться от неприятного ощущения, он зашел в первую попавшую таверну и там подкрепил свои силы теплым завтраком и стаканом вина.
Затем он зашел в таверну, где накануне оставил свою рапиру, и так как там сразу признали его, несмотря на его рабочую куртку, — обстоятельство, не вызвавшее ничьего удивления, так как всем давно известно было, что во время ночных похождений Гель Мерриот являлся и не в таких костюмах, — он получил свою рапиру без всяких разговоров и отправился затем по лавкам делать необходимые покупки. Несколько времени спустя, на нем уже красовался новый коричневый бархатный камзол, темно-зеленый плащ, широкополая шляпа без пера и высокие сапоги, в голенищах которых почти совершенно исчезли его коричневые брюки. Он в уме обдумал уже план предстоящего путешествия. Так как одному невозможно было бы справиться с разбойниками, если бы на него напали по дороге между Лондоном и Вельвином, он должен был прежде всего позаботиться о том, чтобы найти себе спутника и слугу. К счастью, путь его домой лежал как раз через рынок, где обыкновенно собирались все люди, оставшиеся без работы и ищущие ее, в каком бы виде она ни представлялась. Он быстро направился туда, и не успел он войти на рынок и смешаться с толпой, как вдруг издали увидел знакомое лицо, и знакомый голос окликнул его:
— Послушай, Гель, ты еще жив! Я думал, что ты погиб сегодня от руки какого-нибудь негодяя, — говорил ему Кит Боттль, пробираясь к нему.
— Но ведь мы, кажется, сегодня ночью были оба вместе? — нерешительно заявил Гель, так как смутно помнил, что было ночью.
— Да, вместе, пока я не потерял тебя из виду. Да, горе мне, что нас разлучили, Гель: потом, когда я остался один, я присел на камни и заснул, а во сне кто-то украл мой кошелек, теперь у меня нет ни одного пенни.
И действительно лицо Боттля было так грустно, что не могло быть сомнения относительно его денежных дел. Украли ли у него деньги, или он их пропил и проиграл, это, конечно, оставалось под большим сомнением, но во всяком случае глаза его устремились на ту часть костюма Геля, где у него обыкновенно лежал кошелек.
— По моему мнению, Кит, лондонский воздух вреден для тебя, — заметил Гель, — тебе не мешает на несколько дней уехать отсюда в провинцию. Поедем со мной. Пожалуйста, не удивляйся моему предложению, у меня есть одно частное дело, и ты мне необходим. Тебе придется только ехать со мной, пить и есть ты будешь вволю, может быть, придется пустить в ход оружие, этого ты, конечно, не боишься, ну, а по окончании дела, если останутся барыши, мы разделим их пополам. Согласен ты ехать со мной?
— Хоть на край света, мой друг. И хотя старый Боттль и лгун и мошенник, но тебе он предан, как собака, и с ним ты можешь ехать спокойно, куда только захочешь.
— В таком случае вот тебе деньги, купи мне двух лошадей со всеми принадлежностями, и мы встретимся с тобой ровно в два часа на улице св. Джона около бара. Но прежде всего закуси хорошенько и купи себе получше плащ. А затем торопись, времени у нас немного.
И Гель отправился на поиски Шекспира, чтобы сообщить ему, что он должен немедленно же отлучиться из Лондона, чтобы спасти жизнь своего благодетеля, и что он при первой же возможности вернется снова в труппу, а пока просит все его роли передать на время Грове.
IV. Неожиданное препятствие
В два часа пополудни, во вторник, 3 марта, Мерриот и капитан Христофор Боттль проезжали по улицам Лондона в совершенно другом виде и в другом настроении, чем накануне, когда они бродили по ним ночью. У обоих были теперь превосходные лошади, так как Боттль был знаток по этой части и сумел выбрать лучшее из того, что имелось на рынке, и его не могли бы провести так легко, как других неопытных покупателей лошадей.
Вооружение их соответствовало высокому качеству их коней; кроме новых прекрасных рапир и кинжалов они оба обзавелись еще пистолетами. Боттль не знал еще, в чем именно состояла миссия Геля, но он, как истый солдат, не высказывал никакого любопытства и ни о чем не расспрашивал. Как только они выехали из города, дорога сразу сузилась и казалась иногда издали простой тропинкой, окаймленной с обеих сторон изгородью, прерываемой изредка отдельными, небольшими домиками. По таким дорогам ездили большею частью верхом или ходили пешком, и только изредка попадались тяжелые, неуклюжие колымаги. Товары перевозились обыкновенно на вьючных лошадях, которых сопровождали вооруженные люди для большей безопасности; иногда стали, однако, появляться уже и особенные фургоны, приспособленные для перевозки товаров. Почта в те времена находилась еще в самом первобытном состоянии, а о почтовых лошадях и не слышали, так что только очень богатые люди были в состоянии заранее, в определенных местах, заказывать себе лошадей, простые же смертные были вынуждены или покупать себе по дороге других лошадей или же добывать их каким-нибудь иным способом. Животные, приобретенные Боттлем, были, однако, так сильны и выносливы, что можно было смело рассчитывать доехать на них в Вельвин.
