Аннет Клоу - Колдовское наваждение
— Неужели янки стараются пройти форты?
— Нет, мисс, они обстреливают форты снарядами.
— Что? — Переспросили обе в один голос.
— Мисс Патриция, это канонерки они подошли к фортам и стали их обстреливать снарядами, — ответил дворецкий.
— Спасибо, Джозеф, — произнесла Патриция.
После того как дворецкий покинул комнату, обе женщины в сильной растерянности посмотрели друг на друга. Миссис Тереза Колдуэлл судорожно теребила концы своего носового платка.
— Что же нам делать, Патриция? — наконец выкрикнула она. Может, нам отправиться вверх по реке на плантацию?
— Не нервничай так, мама, — сказала Патриция. Но хотя она и успокаивала мать, чувство тревоги охватило и ее.
— Сейчас янки обстреливают форты. Они еще очень далеко от города. И, кроме того, ты слышишь, мама, — Патриция замолчала и прислушалась, — стрельба уже прекратилась. Форты, возможно, уже потопили корабли.
Ее слова не убедили Терезу, так как отдаленный грохот повторился снова. И все последующие дни он не прекращался уже ни на час.
С самого начала войны Патриция очень боялась врага. А теперь неприятель стоял уже у их ворот. Смогут ли защитники фортов устоять под бомбардировкой янки? А что если янки пройдут форты? Что потом? Был еще броненосец «Миссисипи» — но это был один корабль против многих.
«Благодаря» Клэю Феррису и тому, что он вскружил ей голову, были уничтожены торпеды. Она знала, что отец не закончил еще конструировать подводную лодку. Еще была надежда, что форты удержат янки от прорыва к городским докам. Но если янки прорвутся, они смогут высадить солдат с кораблей прямо на улицах города! И тогда им придется сражаться с солдатами Конфедерации прямо на улицах Нового Орлеана!
Патриция содрогнулась. Воображаемая картина была так ужасна и абсурдна, нет… нет… этого не должно произойти. И все-таки… форты, представлявшие собой единственную реальную защиту города, уже который день были под сильным обстрелом.
Пришло пасхальное воскресенье, а янки продолжали непрерывно обстреливать форт. Патриция с матерью в сопровождении Федерико отправились на пасхальную мессу в церковь Святого Патрика.
Там, как и во всех других церквах города, горожане обсуждали военные действия и делились друг с другом последними новостями. Обстрел действовал всем на нервы, и по этому поводу ежечасно распространялись новые слухи.
Одни говорили, что корабли янки уже прорвались через форт и поднимаются к городу; другие — что фортам нанесен только небольшой ущерб, и они выстоят. Распространялись слухи о том, что Новый Орлеан наводнен диверсантами, и что рабы поднимают восстания на плантациях.
По дороге домой из церкви миссис Колдуэлл озабоченно и решительно сказала:
— Патриция, мы не можем больше оставаться здесь, так как янки скоро будут в городе. Нам необходимо немедленно отправляться отсюда на плантацию «Белль Терр».
Мама, не впадай в истерику, — сказала жестко Патриция. — Мы ничего не знаем, а то, что мы слышали — это из непроверенных слухов. А что если рабы восстали на плантациях? Я скорее встречусь лицом к лицу с янки здесь, нежели буду оказывать сопротивление рабам в «Белль Терр».
— Ох, твой бедный отец! Что мы будем делать? — в отчаянии произнесла Тереза.
— Будь разумной, мама, — ответила ей Патриция. — Что можем ты и я сделать, чтобы защитить папу? Без нас ему легче позаботиться о себе. Скажи ей, Федерико, — обратилась Патриция к брату.
— Это правда, мама, — отозвался Федерико. — Папа категорически не захочет, чтобы ты поехала туда, где есть опасность. И я запрещаю тебе тоже. Тебе будет лучше здесь, в городе, где солдаты, такие как я, защитят тебя. И, кроме того, янки никогда не прорвутся через форты.
— Это ты так говоришь, Федерико. Но почему армия покинула нас? — спросила Тереза. — И что мы будем делать здесь с Патрицией? Я даже не могу представить себе, что будет — все эти ужасные, взбешенные мужчины, бегущие с дикими воплями по улицам, грабящие и убивающие и… — она остановилась, боясь выговорить то страшное слово.
— И насилующие, — четко закончила Патриция.
Она вдруг представила среди этих ужасных солдат в голубой форме Его. И так ясно увидела его густые черные волосы, худощавое лицо с чувственным ртом, стройную фигуру. И тотчас в памяти возникли сцены той знойной страстной ночи, когда она почувствовала сладостную и коварную силу его тела. Нет, тот случай нельзя назвать насилием. Нет, нет, это не было насилием. Слезы хлынули из ее глаз, но она вытерла их и категорично сказала:
— Мама, мы никуда не будем убегать отсюда. Я не хочу поддаваться трусости. Мы останемся здесь — падет ли Новый Орлеан или нет.
Обстрел фортов, наконец, прекратился, и уже неделю стояло затишье. Патриция стала надеяться на улучшение обстановки. Но лишь немногие в Новом Орлеане сохраняли спокойствие.
С 1814 года им не угрожал ни один враг, город процветал, и его жители стали зажиточными, уверенными в себе людьми. Даже когда началась война, новоорлеанцы были спокойны и убеждены в своей непобедимости. Но фронт продвинулся под натиском янки так далеко, что враг стоял уже у ворот Нового Орлеана, и в городе началась паника.
Богатые отправились на свои плантации; те, у кого не было земельных владений, уехали к своим родственникам дальше на юг. Солдаты ополчения, такие как Федерико, жили по-прежнему в домашней обстановке, развлекаясь и теряя боевой дух. Многие горячие головы из креолов стремились к участию в сражениях с самого начала войны. И вскоре им придется, защищая город, убивать или быть убитыми.
Затишье, которое так обрадовало всех, началось 24 апреля после недельной беспрерывной бомбардировки. Патриция хорошо запомнила этот день.
Она сидела и подшивала оборку нижней юбки, но, сбившись, уколола себе иголкой палец. Девушка начала отчаянно трясти пальцем и вдруг замерла. Что-то было не так. Как-то необычно тихо. И вдруг она поняла: это прекратился грохот выстрелов!
Она вскочила на ноги. Ее сердце учащенно забилось. У нее пересохло во рту. Что бы это все значило? Или янки отступили, или наоборот…
Патриция быстро вскочила и бросилась на улицу, схватив только свою шляпку, совершенно забыв о перчатках. Ей необходимо было знать, что же произошло на самом деле? Охваченная тревогой, она бежала вниз по улице до тех пор, пока не встретилась с мальчиком-подростком, бегущим навстречу.
— Что такое? Что произошло? — спросила она его таким странным голосом, что даже сама удивилась.
— Канонерки, мэм! Они идут в Новый Орлеан. Корабли янки только что миновали форты, — прокричал он и убежал.
