Мэрилайл Роджерс - Воспевая бурю
– Ну, ну, ну, – рассмеялся Вулф (как давно им всем не хватало этого смеха!), – я ведь просто пошутил! На самом деле я горжусь вами и рад, что вы стараетесь заполнить прорехи, оставленные теми, кто ушел на королевскую службу! Каб просиял от этой похвалы, а Эдвин заважничал от удовольствия и сразу же попытался внести свою лепту, сообщив, что и он помогает взрослым.
– А я теперь собираю даже яйца за Анью после того, как она ушла.
– Ушла?
Сдвинув рыжевато-золотистые брови, Вулф повернулся к жене, предчувствуя, что услышит плохие новости.
Ну вот, эта минута наступила, и Брина не могла скрыть тревоги – таза ее потемнели, как тучи, предвещавшие шторм. Призвав на помощь многолетнюю выдержку жрицы друидов, она неспешно начала повествование о происшедших событиях:
– Я начну с хороших вестей.
Взяв мужа под руку, Брина увлекла его за собой к массивному креслу у очага. Мальчишки тотчас же устроились на скамеечках рядом, но она предпочла подождать, пока Вулф сядет и успокоится немного, хотя он явно горел нетерпением услышал всю правду.
– Несколько дней назад Ллис получила послание, из тех, что проходят через бесчисленные руки, прежде чем попасть к адресату. – Брина спокойно остановилась перед мужем, лицо которого оставалось непроницаемым. – Послание было без подписи, но нет ни малейших сомнений, что его прислал Адам.
– Ты уверена?
Вулф подался вперед, нахмурившись. Он взял маленькую руку Брины в свою – большую и сильную.
– Как к вам попало это послание? И как вы смогли догадаться, кто его написал? Брина грустно улыбнулась.
– Получив письмо, Ллис тотчас же послала записку Ивейну, умоляя его прийти сюда, в замок. Мы собрались за столом, чтобы все это обсудить, и вместе решили, что обрывок пергамента запечатан кольцом с вензелем Адама.
Брина заметила недоумение, мелькнувшее в серовато-зеленых глазах Вулфа, и подняла руку, предупреждая его вопрос.
– Мы не так наивны, чтобы не подумать о том, что враг, захвативший доспехи и оружие Адама, мог взять и перстень, намереваясь ввести нас в заблуждение.
Она помолчала, вглядываясь в прекрасное и суровое лицо мужа, пытаясь уловить его отклик на эти слова.
Вулф кивнул ей, показывая, что понимает тревогу друидов. Чувствуя, что не следует сейчас прерывать ее, он подавил нетерпение и, не спрашивая о дочери, ласково улыбнулся Брине, прося продолжить.
– Мы взяли этот обрывок пергамента и втроем удалились в дубовую рощу. Там, все вместе, мы воспели вечную триаду умиротворенной мощи.
Золотистые брови Вулфа удивленно поползли вверх. Он знал о могуществе этого заклинания. К нему прибегали только в случае страшной опасности. А значит, те, кто произносил его, чувствовали серьезную и смутную угрозу, против которой им предстояло выступить. То, что они сочли необходимым прибегнуть к такому могучему заклинанию, не предвещало ничего доброго, и он еще больше насторожился. Внешне оставаясь невозмутимым, он изо всех сил старался сдержать нараставшее беспокойство.
Брина ненадолго умолкла, желая, чтобы Вулф осознал в полной мере всю важность обряда.
– Каждому из нас было ниспослано откровение. Соединенные вместе, они были настолько ясны, что Ивейн смог отправиться в путь, на поиски Адама.
– Куда он пошел? – негромко спросил Вулф, вспоминая о донесениях, полученных королем лишь накануне. В них сообщалось о передвижениях противника и о заключенных им новых союзах.
Брина беспомощно пожала плечами:
– Он сказал только, что Адам томится в заточении в каменном замке, окруженном лесами и морем.
Вулф крепко зажмурился. Что толку от подобных примет? Существовали тысячи каменных замков, построенных легионами древних захватчиков по всему побережью на три стороны света – на юг, на восток и на запад. Сдерживая досаду от бессмыслицы такого ответа, тревожась все сильнее, Вулф решительно перевел разговор на исчезновение дочери, с каждой минутой внушавшее ему все большие опасения.
– А Анья? Что же, Ивейн и ее взял на поиски?
Тон вопроса – ледяной, угрюмый – говорил о том, с каким негодованием воспринимает он это известие.
– Нет, нет.
Брина отрицательно покачала головой и кончиками пальцев легонько и ласково провела по жестким, напрягшимся скулам Вулфа.
– Он ушел ночью, после окончания обряда. Анья была здесь еще утром.
– Тогда где же она теперь? Вопрос был естественным, но Вулф произнес его, стиснув зубы.
– Ллис видела, как Анья упаковала мешки с продуктами и пошла, как и обещала, к мельнику, чтобы поддержать их семью, пока его хворая жена не поправится.
Вулф не шелохнулся, лицо его оставалось бесстрастным, когда Брина опять ненадолго умолкла. Все это было обычной обязанностью супруга и дочери господина, еще одним звеном в череде событий, ведущих к тому главному, что он жаждал услышать.
Видя, как пристально смотрит на нее муж, Брина поспешила закончить рассказ:
– Один из мешков Анья оставила у мельника и уехала, но, к его удивлению, вместо того чтобы свернуть на дорогу, ведущую в Трокенхольт, она повернула на запад, к лесу.
– Чтобы встретиться с Ивейном, – холодно заключил Вулф.
Он уважал Ивейна и за физическую, и за духовную силу. Вулф искренне любил его как приемного сына. И все-таки Ивейн знал, не хуже, чем все близкие Вулфа – и в особенности потерявшая от любви голову Анья, – что не может быть и речи о том, чтобы молодой жрец стал супругом девушки. Теперь же они не только пренебрегли запретами и желанием отца, но и отправились в путешествие, грозившее им неведомыми опасностями.
– Нет. – Брина крепко, обеими руками сжала широкие плечи Вулфа. – Ивейн никогда не позволил бы ей так рисковать.
Вулф оставался по-прежнему мрачен – слова ее, казалось, не убедили его.
– Он никогда не сделал бы этого! Ты только вспомни, как редко он появлялся здесь, особенно в последние месяцы. Он бы вообще не пришел, если бы его не попросили об этом.
Голос Брины звучал ласково, умоляюще, она пыталась достучаться до сердца мужа, убедить его в своей правоте.
– Думаю, он любит нашу дочь всем сердцем… и он слишком заботится о ней, чтобы причинить ей боль. Хотя и видит, как она сгорает от безнадежной любви.
Вулф понимал одно: Брина расстроена. И, сознавая, что она не в силах ничего изменить, он только поинтересовался:
– Когда они ушли?
– Сегодня третий день. Она помолчала, сдерживая слезы, уже блестевшие на глазах и грозившие вот-вот пролиться.
– Я молюсь лишь об одном – чтобы Анья встретилась с Ивейном. Он – наша единственная надежда, с ним ей ничто не грозит, он защитит ее от опасностей, таящихся в лесу.
