Арлин Джеймс - Королевский маскарад
Лили хихикнула, вспомнив особенно изощренный способ, с помощью которого они пытались овладеть вниманием Дэймона.
— Бедный Дэймон.
— Да, я думаю, что он почувствовал себя загнанным в угол, — заметил Ролли. — Мы говорили недолго, но он сказал достаточно, чтобы я смог понять, что его сестру предал кто-то, кому она верила, а может быть, и любила. Теперь я понимаю, что судил ее несправедливо.
Сложив руки за спиной, Лили тщательно обдумывала как его слова, так и свой ответ.
— Было бы глупо не защищать себя после того, что с ней произошло, но ее ситуация не имеет никакого отношения ни к тебе, ни ко мне.
— Не имеет? — переспросил Ролли, так же сложив руки за спиной, как и она.
В течение долгого времени они не произнесли ни слова. Дойдя до стойла Леди Дублон, они прислонились к воротам. Лили влезла на нижнюю перекладину, чтобы положить локти на верхнюю. Леди Дублон закивала большой красивой головой при их появлении. Под певучий, ласковый голос Лили кобыла обнюхивала их в поисках чего-нибудь вкусного. Лили, смеясь, сунула ей морковку и несколько кусочков сахара. Взглянув на Ролли, она обнаружила, что он наблюдает за ней с улыбкой на лице.
— Я тосковал без тебя, — хрипло сказал он. Лили отвернулась, не в состоянии более выносить пламенный взгляд его синих глаз. Ролли прокашлялся. — Ты была с принцессой, когда это случилось? — тихо спросил он.
Лили кивнула.
— Не расскажешь мне?
Вдруг ей очень захотелось рассказать ему об этом. Она слезла с ворот и встала, опершись спиной о длинные скрипучие доски.
— Его звали Спенсер. Он был старше ее. Он был очень красив и любил житейские блага.
— Полагаю, он здесь работал? — спросил Ролли, повернувшись к ней лицом, одним локтем опираясь на ворота.
— Землекопом и садовником, — подтвердила она. У него это хорошо получалось. Монтегю всегда держали во дворце свежие цветы, но он каждый день преподносил охапки цветов принцессе, будто они предназначались ей одной. — Лили улыбнулась, обнаружив, что говорить об этом удивительно легко, будто это случилось с кем-то посторонним. — Естественно, она была польщена. Это было так романтично.
— Похоже, он был настоящим мошенником, — проворчал Ролли.
— О, да, — согласилась Лили. — Он обычно говорил: «Что еще я могу предложить, кроме цветов?»
Однажды он сам ответил на свой вопрос, добавив:
«Кроме моего сердца». Я уверена, он знал, что из-за ее молодости родители не одобрят их отношений, и он устраивал якобы невинные встречи наедине.
— И эти встречи были действительно невинными? усомнился Ролли.
Лили лишь покачала головой. Ей стало стыдно даже смотреть на него.
— Нет, конечно, не были. О, он никогда не заходил слишком далеко, но она… Я думаю, она бы позволила ему все.
— Она любила его, — сказал Ролли, вздохнув, и Лили кивнула.
— Да, первое время. Он, естественно, клялся в вечной любви, постоянно сетуя на то, что у него ничего нет. Когда она заверила его в том, что любви ей будет достаточно, он начал намекать, что назревает важное решение. Однажды ночью он сказал, что им нужен какой-нибудь аргумент, чтобы он мог обратиться к ее отцу, и попросил ее прийти в его комнату. — Лили остановилась, чтобы перевести дух, вспомнив собственное легковерие и то, что она желала сделать той ночью.
— Естественно, она пришла, — сказал Ролли, потирая подбородок. — Боже, я удивлен, почему Дэймон не убил его.
Она горько улыбнулась и продолжила рассказ:
— Спенсер сказал, что, если бы они уже были любовниками, ее отец не стал бы возражать против свадьбы. Она ужасно нервничала, но позволила ему раздеть ее, позволила ему соблазнить ее. В последний момент она не выдержала и отказалась, но ущерб уже был нанесен. У него в комнате были спрятаны видеокамеры и магнитофон, и он много раз спрашивал се, хочет ли она сделать «это», чтобы стало ясно, что она пошла на все добровольно.
— Пожалуйста, скажи мне, что кто-то убил его, пробормотал Ролли мрачно.
Лили только вздохнула.
— Никто никогда не рассказывал, что случилось, когда Спенсер явился к принцу Чарлзу с пленкой, сказала она, — но никаких денег не было уплачено, и Дэймон клянется, что этот негодяй Спенсер теперь находится не ближе тысячи миль и никогда не вернется. Я не могу представить себе, что он все еще такой же красавец. Я точно знаю только то, что, когда глубина его предательства была обнаружена, принцесса перестала быть такой, какой была прежде.
Ролли повернулся лицом к стойлу, наклонил голову и задумался. Лили спросила, кусая губы:
— Ты никому не расскажешь?
Он удивленно взглянул на нее.
— Неужели ты сомневаешься?
Она отвернулась, не в состоянии ответить ему.
Он потер лицо рукой, повернулся и тоже прислонился спиной к воротам.
— Мне нет дела до принцессы, но я понимаю, что она нуждается в защите.
Лили остановила на нем озадаченный взгляд.
— Хорошо, но почему же мы говорим об этом, если тебе нет до нее дела?
— Потому, что я хочу, чтобы ты ко мне хорошо относилась, — сознался он. — Я обидел тебя, не понимая, почему ты защищаешь свою госпожу. Это беспокоит меня. Мне нужно, чтобы ты знала, как я восхищен твоей верностью. Я только потом догадался, что ты пыталась объяснить мне. Я был не прав, когда судил ее, но ты понимаешь, что я не хотел сделать тебе больно.
— Я и не думала так, — честно призналась Лили.
Он смотрел на нее, и она чувствовала, что он пытается понять что-то еще.
— Почему же ты избегала меня?
Она открыла рот… и закрыла, не зная, что ответить. Как смогла бы она объяснить, что его мнение о принцессе Лилиан было важно для нее, поскольку она, Лили, и была принцессой? С другой стороны, могла ли она принимать его слова на веру? Что, если он знал или подозревал истину? Что, если он был еще одним Спенсером? Она покачала головой, запутавшись в собственных чувствах.
— Лили, — сказал он, повернув ее к себе лицом. Я не хотел обижать тебя.
Она беспомощно покачала головой.
— Я не обиделась. Я была занята, правда.
— Значит, ты от меня не прячешься? — спросил он мягко, приподнимая ее подбородок.
— Нет, — солгала она, и немедленно была согрета его улыбкой.
Он легко коснулся рукой ее щеки.
— Я увижу тебя завтра?
У нес был десяток причин для отказа.
— Да, — сказала она, удивляясь себе.
— Я давно хочу поцеловать тебя, — шепнул он. Ты не будешь возражать?
Возражать? Она должна была возражать, должна была сказать об этом, но не смогла открыть рот, потерявшись в глубине его синих глаз. Он скользнул пальцами под локоны, обвивавшие ее шею, нагнулся к ней, провел губами по ее губам, осторожно прижался к ним, отрываясь только для того, чтобы провести языком по ее нижней губе, удерживая ее на самом краю ожидания. Когда поцелуй стал крепче, она вцепилась пальцами в его рубашку. Он прижался спиной к воротам и продолжал губами разжигать огонь в ее теле. Она подняла руки, сомкнула их вокруг его шеи и охотно двинулась навстречу пламени.
