Кристи Келли - Каждая ночь – твоя
– Лорд Селби, мисс Коупли ожидает вас у себя в кабинете.
Вслед за дворецким Бэннинг проследовал через холл. Старый слуга распахнул перед ним дверь кабинета, и лорд Селби увидел Эвис, сидящую за массивным письменным столом красного дерева. В строгом сером платье и с таким же строгим выражением лица она выглядела так, словно собиралась подписать очередной договор, а не обсуждать место и детали задуманной ею любовной авантюры.
– Милорд, благодарю вас, что так быстро откликнулись на мою просьбу и пришли, – чопорно проговорила она, пока дворецкий закрывал за собой дверь. Но не успел тот выйти, как Эвис ринулась в атаку: – Вы… вы просто чудовище! Я до сих пор опомниться не могу! Шантажировать меня, чтобы сделать своей любовницей!
– Неужели так уж необходимо снова вспоминать об этом? – лениво осведомился Бэннинг, опускаясь в мягкое кресло напротив Эвис. Потом с любопытством окинул взглядом комнату, увиденное явно произвело на него впечатление. – Кстати, должен признаться, кабинет у вас просто очаровательный.
– Спасибо. Это ваша сестра помогла мне обставить его и выбрать цвета: – Эвис сложила руки на груди. – Видите ли, подумав на досуге, я решила отказаться от этого дела.
– Вот как?
Она слегка наклонила голову.
– Мне кажется, вы и сами догадывались, что этот ваш план с шантажом не сработает.
Бэннинг, улыбнувшись краешком губ, придвинулся ближе к столу.
– Да? Неужели вы надеялись, что я так легко откажусь от своего плана?
Солнечные лучи, пробравшись в окно, заливали комнату ярким светом, и Бэннинг не мог не заметить, как вдруг побледнело ее лицо.
– Зато я не откажусь. Потому что твердо намерен заняться с вами любовью.
Глаза Эвис внезапно потемнели, однако Бэннинг сильно подозревал, что виной тому не гнев. Готова она была признаться в этом или нет, но ее тянуло к нему, в этом у него не было ни малейших сомнений.
– Ч-что? – ошеломленно прошептала она. Привстав, Бэннинг наклонился к ней через стол.
– Вы не расслышали? Я собираюсь заняться с вами любовью, Эвис. Я думаю о том, как буду ласкать каждый дюйм вашего тела. Как губами испробую, какова ваша кожа на вкус. Как я заполню вас целиком, а потом буду любоваться вашим лицом, когда вы закричите от сладкой муки, моля об избавлении. И потом… – Помолчав немного, он придвинулся еще ближе и прошептал: – А потом…
– Что? – едва слышно выдохнула она. Глаза ее расширились.
– Потом я сделаю это еще раз.
Эвис застонала сквозь стиснутые зубы.
Бэннинг как ни в чем не бывало снова уселся в кресло и с невозмутимым видом принялся разглядывать ее лицо, на котором сейчас отражалась целая гамма чувств.
От изумления Эвис приоткрыла рот. Какое-то время она молча смотрела на него, словно не в силах поверить, что это ей не снится, потом растерянно моргнула. После чего, сообразив, что спорить с ним бесполезно, неуверенно откашлялась.
– Может, все-таки перейдем к делу, милорд? – пробормотала она.
– Вот в этом и кроется ваша первая проблема, Эвис. Видите ли, любовная интрига вроде той, какую затеяли мы с вами, не имеет ничего общего с делами.
Эвис строптиво вскинула голову, саркастически изогнув тонкую, словно кисточкой нарисованную бровь.
– Знаете, милорд, по-моему, вы не правы! Очень даже имеет – учитывая, что дело дошло до шантажа!
Бэннинг небрежно откинулся на спинку кресла. С губ его сорвался легкий смешок.
– Ну, то, что я сделал, вряд ли можно считать шантажом.
– Неужели? Тогда как бы вы сами это назвали?
– Просто еще один способ настоять на своем. – Он пожал плечами.
– Вот как? А как насчет меня? Разве я не имею права стоять на своем?
Он окинул Эвис взглядом – и едва удержался, чтобы снова не засмеяться. Ее похожие на темный янтарь глаза возмущенно сверкали. Даже сидя в кресле, он мог чувствовать исходивший от нее легкий аромат жасмина. Нежный, сладковатый цветочный запах ее любимых духов придавал всему ее облику необъяснимую женственность, до странности противоречившую внешнему виду кабинета, который куда больше подошел бы мужчине, и строгому платью, которое было на ней в это утро.
– Думаю, принятое мной решение имеет то преимущество, что позволит нам обоим добиться своего, – в конце концов, заявил он.
– Послушайте, – но я ведь не просто так остановила свой выбор на Эмори Биллингсуорте! У меня была для этого достаточно веская причина.
– Хотите сказать, что он вам небезразличен? Вы что – влюблены в него?
– Нет, конечно, – пробормотала Эвис.
– Тогда по какой причине вы выбрали именно его?
– Ну, он ведь тоже писатель, как и я сама. И я уверена, что в данном случае он будет мне полезен более чем кто-либо другой.
– То, что он писатель, отнюдь не говорит о том, что он еще и хороший любовник, – возразил Бэннинг.
– Я не имела в виду одну только страсть. Он мог бы помочь мне с книгой, которую я пишу, с ее персонажами… сказать, удалось ли мне достаточно глубоко проникнуть во внутренний мир своих героев, словом, дать дельный совет – защищалась она. – И потом…
Смешок, слетевший с губ Бэннинга, заставил Эвис умолкнуть на полуслове.
– Звучит так, словно вам нужен не любовник, а читатель. Или критик.
– Вот уж кто мне точно не нужен, так это вы, милорд! – вспыхнула она.
Итак, она бросила ему вызов. Бэннинг, стремительно поднявшись, обогнул стол и оказался рядом с ней. Эвис хоть и успела выбраться из своего кресла, однако недостаточно быстро, чтобы спастись бегством. Воспользовавшись ее оплошностью, Бэннинг прижал ее к груди и, глядя на нее с высоты своего роста, улыбнулся:
– Нет, Эвис. Я вам нужен. Говорите что угодно, но вы меня хотите!
Эвис возмущенно затрепыхалась, попытавшись вырваться из его объятий. Тщетно.
– Нет, не хочу! – строптиво возразила она.
Бэннинг наклонил голову, почти коснувшись губами нежной раковинки ее уха, и прошептал:
– Нет, хотите…
Губы его медленно скользнули по ее щеке, обжигая кожу, спустились ниже, ища ее рот. Эвис слегка задрожала, поняв, что он собирается ее поцеловать. Господи помилуй, он действительно хочет ее! Эта мысль промелькнула у него в голове и тут же исчезла. Отбросив сдержанность, Бэннинг впился в ее губы, на мгновение дав ей возможность почувствовать силу сжигавшего его желания, мысленно он представил себе ее обнаженное тело, прижавшееся к нему, и этого было достаточно, чтобы он мгновенно воспламенился, и страсть его передалась Эвис. После минутного колебания он почувствовал, как ее губы зашевелились, отвечая на его поцелуй.
Забыв обо всем, он припал к ее губам, как умирающий от жажды к живительному источнику. Хриплый стон сорвался с его губ, когда он вдруг почувствовал, как их языки соприкоснулись: наслаждение было таким острым, что Бэннинг едва не потерял голову. Мысль о том, что эта женщина очень скоро будет принадлежать ему, подействовала на него как афродизиак. Повернув Эвис, он крепко прижал ее к себе, так что она оказалась зажатой между столом и его напрягшимся телом. Губы его проложили цепочку поцелуев вдоль нежного изгиба ее шеи. Мысль о том, чтобы опрокинуть Эвис на стол и заняться с ней любовью прямо здесь, в кабинете, вдруг овладела им с неистовой силой. Он представил, как уложит ее на стол, как сорвет с нее это проклятое платье вместе с бесчисленным количеством нижних юбок, приводивших его в бешенство, как вонзится, наконец, в самую глубину ее нежного, сладкого лона…
![Харлан Эллисон - В землях опустелых [В краю чужом; В краю уединённом]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
