Ли Бристол - Нежный ангел
— Сэр, после горячего ужина и спокойного сна вам станет лучше. Кондуктор говорит, что следующий поезд придет только завтра утром, поэтому нам придется здесь переночевать, — сочувственно произнес Адам.
Энджел метнула на него грозный взгляд, и массивный крест на груди показался ей еще тяжелее. Адам Вуд. После всего, что случилось, она почти забыла о нем и его глупых планах увезти ее в Нью-Мексико. Он представлял собой помеху, о которой в свете последних событий едва ли стоило беспокоиться, но она уже усвоила, что недооценивать Адама Вуда было бы большой ошибкой. Она должна как-то от него избавиться. За время до завтрашнего утра ей нужно продать крест и вместе с отцом сесть на поезд в Калифорнию, так чтобы Адам Вуд ничего об этом не знал.
И это, она была уверена, будет лучшей проверкой ее сообразительности.
Отель «Хейгуд» не был самым изысканным в городе — там не останавливались богатые скотоводы или работники железной дороги, — но он сильно отличался от грин-риверской гостиницы, от ее пяти грязных номеров с железными кроватями. Адам заказал отдельный номер для Энджел и один для себя и Джереми, чем поверг ее в смятение, так как это затрудняло для них с отцом побег из города тайком от Адама.
Она поспешила выразить свое мнение на этот счет:
— Папа плохо себя чувствует и нуждается в отдыхе. Ему нужен отдельный номер.
— Чепуха! — запротестовал Джереми. — Я не допущу, чтобы молодой человек из-за меня понес дополнительные расходы…
— Три отдельных номера, — твердо заявила Энджел администратору.
Энджел почувствовала устремленный на нее взгляд Адама, и в ее душу закралось подозрение, что он прекрасно понял, что она задумала. Ее сердце забилось сильнее, но она встретила его взгляд не дрогнув.
— Энджел, это глупо. Пет нужды платить за третий номер. Это чересчур расточительно, — настаивал Джереми.
Энджел холодно процедила, глядя на Адама:
— Он может себе это позволить.
Адам Молча повернулся к стойке и отсчитал еще несколько банкнот, чтобы заплатить за третий номер. Джереми все еще извинялся, когда администратор протягивал им ключи от трех номеров на втором этаже.
Они ужинали в ресторане гостиницы, но Энджел едва прикоснулась к еде. Ее мысли были заняты другим: сначала разрабатывала план, потом его отклоняла, но каждый раз, когда поднимала глаза, она видела устремленный на нее холодный взгляд Адама, смотрящего на нее как будто со стороны, наблюдающего за ней, читающего ее мысли. И это лишало ее уверенности.
Когда терпение Энджел кончилось, она со звоном положила вилку и спросила:
— На что вы так смотрите? Я измазала свое лицо или что-то еще?
— Извините, — пробормотал Адам, но вид у него был совсем невиноватый. И он не перестал смотреть на нее.
Джереми смущенно кашлянул:
— Извините Энджел, мистер Вуд. Мы не часто бываем на людях, и, может быть, я не уделял должного внимания ее манерам.
— Не надо извиняться за меня, папа, ни перед этим ковбоем, ни перед кем-то другим! У меня прекрасные манеры. Это ему нужно последить за своими манерами, — рассердилась она.
До того как Джереми успел вмешаться, Адам ответил:
— Вы правы. Пристально смотреть невежливо, но я ничего не могу поделать. Вы очень похожи на свою мать.
Это было не совсем правдой. Конечно, сходство с Консуэло было несомненным, но теперь он начал замечать и различия. Впрочем, Адам вовсе не из-за сходства сверлил ее взглядом. Он вспоминал тех двух типов в поезде, и то, как Энджел выхватила нож из чулка, а потом смотрела, как они оба, проломив ограждения, упали на землю, и при этом на лице ее не видно было никаких признаков волнения. Она была на волосок от изнасилования — и, похоже, едва заметила это. Она, не моргнув глазом, наблюдала, как двое мужчин летят под откос с движущегося поезда. Эта страна воспитала храбрых женщин, но Энджел Хабер — это было что-то особенное.
На протяжении всего ужина она сидела, уставившись в свою тарелку, как будто старалась придумать, как обратить в золото отбивную с картофелем. Такой же взгляд он наблюдал у мошенников, воров, хладнокровных убийц, но он был неуместен на лице юной девушки. Впрочем, почти все в Энджел можно было назвать неуместным.
Энджел опять его удивила, резко заявив:
— Завтра утром нас ждет долгое путешествие, и папе нужен отдых. Сейчас мы должны лечь спать.
Джереми промолчал, но когда Энджел поднялась, он с ней согласился:
— Я устал. Но для вас, молодых, нет причины отправляться спать так рано. Энджел… — Когда он повернулся к ней, его взгляд был каким-то странным, решительным; Почему бы тебе не остаться и не отведать пирога? Составь компанию мистеру Вуду, пока он пьет кофе.
Энджел пробурчала недовольно:
— Я не голодна.
Джереми почему-то выглядел смущенным, и это угнетало Энджел. Старик неловко повернулся к Адаму:
— Спокойной ночи, мистер Вуд. И благодарю вас.
Энджел раздражало, что ее отец за что-то благодарит Адама Вуда. Но больше всего ее взбесила улыбка, которая играла в уголках губ Адама, когда он поднялся.
— Спокойной ночи, сэр. — Он слегка наклонился к Энджел:
— Мисс Энджел, увидимся утром за завтраком.
Возможно, Энджел просто вообразила себе тень легкой насмешки в глазах Адама при этих словах, но она была уверена в обратном. Она взяла Джереми за руку:
— Пошли, папа.
— Я не хочу, чтобы ты была резка с мистером Вудом, — мягко выговаривал ей Джереми, когда они поднимались по лестнице. — Он всегда очень вежлив с тобой.
— Чересчур вежлив, — буркнула Энджел. Одной рукой она приподняла пыльные юбки дорожного платья, другой поддерживала Джереми. — Осторожно: здесь скользкие ступеньки.
— Он очень великодушен с тобой — с нами. Ты ведь знаешь, он вовсе не обязан был брать с собой еще и меня.
— Нет, он обязан. — Они дошли до номера Джереми, и Энджел вставила ключ в замок. — Я заявила ему, что без тебя не поеду.
Джереми молчал, пока она входила, зажигала лампу и осматривала комнату критическим взглядом. Кровать покрыта стеганым одеялом, и матрас не слишком сильно провисает; кувшин наполнен водой, а с узкого комода, судя по всему, недавно стирали пыль. За два доллара за ночь это не показалось Энджел роскошью, но она знала, что любая критика только заставит вновь протестовать Джереми по поводу излишеств в виде третьего номера. Кроме того, как Адам Вуд распоряжался своими деньгами, ее не касалось.
Она коротко кивнула:
— Думаю, на одну ночь этот номер вполне сойдет. — Она прошлась по комнате и, дернув за ручку, приоткрыла на несколько дюймов окно, впустив в комнату поток свежего ночного воздуха, и звуки пианино, и голоса, доносящиеся из таверны напротив, через улицу. — Шум тебя не будет беспокоить?
