Барбара Картленд - Танцуя на радуге
— Среди наших гостей есть художники и музыканты, — продолжала Ингрид. — А изредка, очень изредка у нас бывают и дамы, которых тоже не принимают в самых чопорных домах, но они талантливы, оригинальны и значат что-то сами по себе.
Она помолчала, а потом добавила с улыбкой:
— Но в остальном у нас бывают только мужчины, и меня очень увлекает принимать господ, занимающих важные государственные посты или прославившихся на том или ином поприще благодаря своему уму.
— По-моему, это чудесно! — сказала Лоретта. — И теперь я понимаю, почему маркиз никогда тебя не покинет, сколько бы лет ни прошло, прежде чем вы сможете пожениться…
— Вот об этом я и молюсь каждый вечер, — сказала Ингрид негромко. — Я люблю Хью, я готова умереть ради него, и, что гораздо труднее, я стремлюсь сделать его жизнь такой счастливой, чтобы он никогда ни о чем не пожалел.
— Не сомневаюсь, тебе это отлично удается! — ответила Лоретта, целуя ее.
Ингрид, быстро оглядев себя в трюмо, поспешила вниз.
В дверях она обернулась.
— Выжди ровно десять минут, — предупредила она, — а потом спустись в Серебряный салон, где мы собираемся перед завтраком. Лакеи в вестибюле покажут тебе, где он.
Лоретта улыбнулась ей.
— Ты хочешь, чтобы я вышла, как примадонна на сцену!
— Конечно! — ответила Ингрид. — Я хочу, чтобы ты произвела ошеломляющее впечатление, чтобы все гости были сражены.
— Ты меня пугаешь!
— Наслаждайся их комплиментами, но помни, что Фабиан опасен.
Она уже повернулась, чтобы уйти, когда Лоретта сказала:
— Благодарю, благодарю тебя, милая Ингрид! И надеюсь, тебе не придется краснеть за меня.
— Просто вспоминай этих двух светлостей, которые сговорились поженить своих детей, не спрашивая их согласия, и я уверена, ты сыграешь свою роль очень убедительно.
Еще раз улыбнувшись ей, она ушла, и Лоретта осталась одна.
Она подошла к каминной полке и погляделась в зеркало, висевшее над ней.
Несколько секунд она видела только свои глаза — огромные, чуть испуганные.
Потом увидела новую сложную прическу, которую сделала ей горничная Ингрид. И оценила, как парижское платье подчеркивает округлости груди и осиную тонкость талии.
И тут она сказала себе строго:
«Я англичанка, холодная, презрительная, не доверяющая мужчинам, а французам — особенно!»
Внезапно она вскрикнула от ужаса. Они столько говорили с Ингрид и не условились, каким будет ее вымышленное имя!
Она в отчаянии старалась придумать, что же ей делать, но тут открылась дверь и вошел лакей с серебряным подносиком, на котором лежала записка.
Лоретта взяла ее и поняла, что Ингрид, как она сама, вспомнила про их упущение.
Записка была адресована «Леди Бромптон», а вскрыв ее, она прочла одно слово: «Лора».
Лакей удалился, и Лоретта облегченно улыбнулась.
«Очень удачная фамилия, — подумала она. — Очень английская, заурядная, и никто, а тем более иностранец, не свяжет ее с высшей аристократией».
— Я леди Бромптон, — сообщила она своему отражению.
Тут ее взгляд упал на стрелки мраморных часов перед ней. Настала минута спуститься к гостям.
В вестибюле ее ждал лакей, и, когда она попросила проводить ее в Серебряный салон, он поспешил вперед и распахнул перед ней дверь.
Лоретта вошла, и все в комнате словно закружилось у нее перед глазами.
Затем она увидела Ингрид, похожую на экзотический цветок среди окружавших ее мужчин в темных костюмах, и пошла к ней, медленно ступая по мягкому пушистому ковру.
На миг ей почудилось, что Ингрид ее не заметила, но затем ее кузина вскричала:
— Доброе утро, моя дорогая! Надеюсь, ты хорошо спала!
— Очень, — ответила Лоретта, — но, боюсь, слишком долго.
— К завтраку ты спустилась пунктуально, — ответила Ингрид, — все остальное значения не имеет. А теперь я должна познакомить тебя с моими гостями.
— Думаю, — перебил маркиз, — леди Бромптон следует выпить бокал шампанского, чтобы совсем забыть об утомительном путешествии.
Его глаза весело заблестели.
Лоретта догадалась, что Ингрид и с ним отрепетировала, как он должен держаться и за кого ее выдавать.
— Могу ли я сказать, что ваш дом очарователен! — светским тоном произнесла Лоретта, беря бокал из руки маркиза. — Вчера вечером усталость помешала мне осмотреться по-настоящему, но теперь я вижу столько сокровищ искусства! И сгораю от желания ознакомиться с ними по-настоящему.
— Вы увидите их все, — обещал маркиз. И тут она услышала голос Ингрид:
— Разреши представить тебе графа…
Хотя Лоретте казалось, что она блестяще играет свою роль, в душе она трепетала от страха и не улавливала фамилии, которые называла Ингрид.
Но наконец Ингрид сказала:
— Маркиз Соэрден! И позволь мне предостеречь тебя: не верь ни единому его слову!
— Я никак не ждал от вас подобной жестокости! — произнес глубокий бархатный голос.
В нем проскользнула легкая усмешка, словно говоривший догадывался, что у Ингрид есть особая причина для таких слов.
Лоретта подняла глаза на маркиза, когда он с формальной вежливостью чуть прикоснулся губами к ее руке.
Она не представляла себе, чего, собственно, ожидала.
Но только не увидеть перед собой мужчину столь необычной наружности, одновременно и победительно красивого, и исполненного благородной мужественности.
И поняла то, что пыталась объяснить ей Ингрид.
Даже себе она не могла бы описать, почему он так поразительно отличался от остальных мужчин в комнате.
В нем чудились что-то романтично-разбойничье и какая-то странная сила, непонятная власть.
Будто он был бог из иного мира, сошедший на землю, чтобы провести время в обществе людей.
Он поглядел ей в глаза, и она ощутила силу пальцев, державших ее руку.
Словно магнетические флюиды связали ее с ним, и она испугалась.
И секунду могла лишь смотреть на него.
Затем с нечеловеческим усилием воли отвела глаза. А он сказал:
— Я в восторге, мадам, и у меня такое чувство, словно эта минута очень важна для моей жизни.
Лоретта судорожно вздохнула, отняла руку и сумела выговорить, как она надеялась, холодным и высокомерным голосом:
— Она важна для меня, месье, потому что в Париже я впервые и уверена, что поэтому очень многое останется у меня в памяти.
Договорив, она хотела было отойти.
Но Ингрид представила ей маркиза последним, и почему-то у нее возникло ощущение, будто они остались вдвоем, а все остальные отодвинулись куда-то далеко.
— Вы в первый раз в Париже! — повторил маркиз. — В таком случае вы должны разрешить мне превратить это ваше посещение в памятную веху вашей жизни, в нечто незабываемое.
