Барбара Картленд - Любовь на краешке луны
Омыв руки и сняв элегантную шляпку для верховой езды, Канеда поправила волосы и пустила на волю свое воображение — как сказала бы нянюшка.
Все было так волнующе и в то же время страшновато — ведь она делала то, на что не имела никакого права, и Гарри посчитал эту выходку достойной укоризны.
Канеда еще никогда не завтракала и не обедала вдвоем с мужчиной: за ней строго приглядывали, а в Лондон ее отвозила какая-нибудь из тетушек Лэнг, а потому предстоящее событие было интересно уже само по себе.
Потом она вспомнила о своем серьезном деле: предстояло заинтриговать, покорить и обворожить герцога.
Она посмотрела на свое отражение в зеркале.
Только полная дурочка на месте Канеды не заметила бы, насколько она хороша; как очаровательно ее классически правильное лицо.
Искрящаяся голубизна глаз и шаловливые румяные губы способны были завлечь любого мужчину — если только сердце его не спрятано за неприступными стенами.
«Не это ли произошло с герцогом, после того как его жена сошла с ума?» — подумала Канеда.
Неужели прискорбное событие заставило его возненавидеть женщин? Впрочем, Канеда почему-то была уверена в обратном.
Властные манеры выдавали несомненную мужественность герцога.
Поблагодарив служанку, Канеда с улыбкой на губах отправилась обратно в салон.
Ее амазонка наверняка будет уместна в этой гостиной; шелковая, она более напоминала платье, нежели наряд для верховой езды.
Застежка была на спине, а спереди воротник спускался мягкой дугой к белой тесьме и перламутровым пуговицам.
Герцог ожидал ее, стоя перед средневековым камином.
Он даже не шевельнулся, заметив, что она вошла, и только наблюдал за ней — так, по мнению Канеды, наблюдал он за тем, как его кони перелетали через преграды.
Только когда она оказалась возле него, герцог произнес:
— Вы ходите с удивительным изяществом.
— Почему это вас удивляет?
— Потому что женщины, которые сидят седле так, как вы, танцевать не умеют, а я без всяких сомнений поставлю крупную сумму на спор, что вы — искусная танцовщица.
— Полагаю, вам представится возможность лично оценить это.
— Именно на это я и надеюсь. К ним приблизился слуга с бокалами, наполненными вином.
— Вино из моих собственных виноградников, — объяснил герцог, — уверен, оно доставит вам удовольствие.
Холодное вино оказалось восхитительным на вкус, и, поневоле вспомнив о виноградниках своего деда, Канеда спросила:
— А ваши лозы пребывают в добром здравии?
— Не жалуюсь.
— А я слыхала — кажется, от кого-то в Анже, — что в Дордони свирепствует филлоксера.
— О, это чрезвычайно серьезная вещь, — негромко ответил герцог. — Остается только молиться, чтобы эта болезнь не распространилась на север.
Канеда не стала развивать тему, поскольку уже все выяснила.
А потом они направились завтракать в комнату, почти такую же длинную, как салон: высокие узкие окна и здесь смотрели на восток и запад.
Теперь нужно было заинтересовать герцога.
Канеда рассказала ему о состязаниях, которые видела в Англии, о конях, выставленных на продажу в Таттерсолзе, об успехах членов «Жокей-клуба» на скачках.
Канеда давала волю воображению, излагая забавные истории, услышанные от Гарри, о гонках, которые ей не довелось видеть, потому что брат посещал их без нее.
Герцог несколько раз усмехнулся, и по недоуменному взгляду одного из лакеев Канеда поняла, что подобного в замке давно не видывали.
Наконец после восхитительной трапезы подали кофе, и по настоянию герцога Канеда согласилась на рюмочку земляничного ликера.
Лондонский аукцион чистокровных лошадей. Организация, руководящая конным спортом и контролирующая проведение конноспортивных состязаний.
— Ну а теперь будет справедливо, — предложила она, когда слуги отошли, — если вы расскажете мне о себе.
— Ио что вы хотите узнать обо мне? — отпарировал он. — И что привело вас сюда?
— Все очень просто, — ответила Канеда, — я мечтала посетить вашу школу, но боялась увидеть на ее воротах табличку: «Женщинам вход запрещен».
Герцог улыбнулся.
— Тем не менее вы вошли — и самым необычным способом. Надеюсь, вы понимаете, что это было опасно.
— Почему? Ариэль легко перепрыгнул стену.
— Вы могли приземлиться не на песок, наткнуться на какое-нибудь препятствие. Так рисковать нельзя.
— Если ворота будут открыты для меня, я больше не стану рисковать.
— Мне незачем говорить вам, мадемуазель, что ворота школы всегда открыты для вас, кроме времени занятий офицеров. Канеда удивленно подняла брови. — Поймите, мадемуазель, — пояснил герцог, — мягко говоря, вы будете отвлекать их.
Канеда слегка усмехнулась.
— Уж и не знаю, monsieur, льстите вы мне или наоборот. Однако обещаю, что недолго буду служить помехой для ваших занятий. В этих местах я всего лишь проездом.
— И куда же вы направляетесь?
Канеда взмахнула рукой.
— Еще не знаю. Скажем так: я знакомлюсь с Францией.
— Неужели вы здесь впервые?
— Да!
— И это при том, что ваша мать француженка.
— Мы жили в Англии, в бедности.
Это, во всяком случае, было правдой, а Канеда решила лгать как можно меньше и уже поэтому назвалась своим именем.
Она еще не забыла слова, которые когда-то слышала от отца:
— Тот, кто лжет, должен делать это правдоподобно, не слишком далеко отклоняясь от истины.
А мать возмущенно воскликнула:
— Джеральд, ну как можно говорить подобные вещи ребенку? Ты же прекрасно знаешь, что лгать нельзя ни при каких обстоятельствах!
— Нельзя прожить целую жизнь, говоря одну только истину по каждому поводу, — возразил отец. — Нет на свете человека более неприятного и возмутительного, чем тот, который выкладывает тебе всю правду, утверждая, будто делает это ради твоего же блага.
— Ты знаешь, что я говорю вовсе не об этом, — сказала миссис Лэнг. — Я ненавижу ложь как таковую и хочу, чтобы Канеда говорила правду, невзирая на любые последствия.
— Ты такая хорошая, и я люблю тебя, моя дорогая, но Канеда со временем поймет, что иногда легче «держать паруса по ветру».
— Не слушай отца, Канеда, — велела мать улыбаясь и без всякой укоризны.
Словом, Канеда действительно ненавидела теперь ложь не меньше, чем ее мать, и «держала паруса по ветру» только в тех случаях, когда излишняя откровенность была бы грубостью или невежливостью.
Вот и теперь она решила быть откровенной, не забывая, однако, про свою маску.
Пригубив ликер, она заметила, что герцог пристально изучает ее.
Впрочем, в глазах его не было восхищения, на которое она рассчитывала, но ей удалось приковать к себе его внимание; Канеда почти не сомневалась, что заинтриговала его и теперь герцог хочет побольше узнать о ней.
