Андреа Кейн - Последний герцог
— И герцог с лихвой вознаградил ее за доброту. — Пирс резко вскочил на ноги. — Узнав, что у нее будет ребенок, он оставил ее, вспомнив о своем титуле и о законной жене.
Холлингсби кивнул и, заглянув в письмо, продолжал:
— Да, Макхэм признает, что проявил слабость. Несмотря на любовь к Каре, он не мог допустить, чтобы разразился скандал, который повлиял бы на его положение в свете, поэтому он оставил Кару и своего нерожденного ребенка на произвол судьбы. Но, как он признается, ему не удавалось забыть их. Макхэм не находил покоя. Спустя несколько месяцев он попытался найти Кару, но обнаружил, что ее выгнали из таверны и она бесследно исчезла. Он сразу же приступил к поискам. истратив огромные деньги на детективов, но найти ее удалось лишь через несколько месяцев в Доме непреходящей надежды с незаконнорожденным ребенком на руках. Герцог уже решил взять к себе Кару и ребенка, но именно в это время ему стало известно, что герцогиня беременна. Не стоит говорить, что это изменило все.
— Не стоит, — эхом отозвался Пирс.
— Макхэм не имел другого выбора, кроме как остаться с герцогиней и воспитывать законного наследника. Но он помнил о Каре и сыне, регулярно высылал им деньги, — анонимно, конечно, — и молил Бога, чтобы они получили их,
— Бог не услышал его молитв, — мрачно вставил Пирс. Холлингсби невозмутимо продолжал:
— Когда герцог получил известие о смерти Кары, он решил, что должен сделать больше… Пирс взорвался: — Больше, чем что? Он позволил ей умереть от туберкулеза в работном доме, обрек меня на жизнь в аду. Что еще он мог сделать?
— Он начал посещать работный дом, — не моргнув глазом, продолжил Холлингсби. — В письме не указывается, под каким предлогом он это делал, но об истинной причине его визитов не знал никто.
— Зачем?
— Чтобы увидеть своего сына. — Поверенный поднял глаза. — Вас. — Как трогательно! Наверное, глядя на'меня, он утирал слезы умиления, вместо того чтобы вытащить меня из этой тюрьмы.
— Он не мог этого сделать. Если бы… — Если бы он это сделал, все узнали бы, что герцог прижил бастарда, — невозмутимо подсказал ему Пирс, — что очень огорчило бы герцогиню и поставило под сомнение положение его законного наследника? Это вы хотели сказать, Холлингсби?
— Именно это.
Пирс впился глазами в лицо поверенного:
— А если бы с его сыном не произошло несчастья, этот разговор не состоялся бы?
Холлингсби покачал головой:
— Герцог говорил мне, что в любом случае поставил бы вас в известность о вашем происхождений,
— Какой прекрасный человек! Я бесконечно счастлив при мысли, что в моих жилах течет голубая кровь. Что еще вы должны сообщить мне, прежде чем я уйду отсюда и постараюсь выкинуть все это из головы?
— Сэр! — Холлингсби тоже встал. — Поверьте, я прекрасно понимаю потрясение, которое вы пережили. Понимаю даже ваш гнев, но вы, должно быть, не до конца осознаете то, что я говорю вам. Вы являетесь единственным оставшимся в живых сыном герцога, и его титул должен перейти к вам.
— Независимо от моего желания? Нет, Холлингсби, я отказываюсь от этой высокой чести. Поверенный в удивлении моргнул:
— Вы хотя бы отдаете себе отчет, от чего вы отказываетесь? Огромное поместье, земли, богатство герцога, его связи.
— А мне плевать на все это.
— Но предсмертное желание герцога…
— Желание герцога?! — вспыхнул Пирс. — А как насчет желаний моей матери, моих собственных желаний, черт подери! Он обрек нас на жизнь в этой преисподней, не спрашивая о наших желаниях, а теперь, когда моя мать в могиле, он соизволил признать меня своим сыном. Теперь, когда он и сам уже умер и никакой скандал ему не грозит, я должен с гордостью принять его титул только потому, что он пожелал этого? — Пирс в гневе пнул кресло. — Мое желание — чтобы этот негодяй вечно горел в аду, и если справедливость действительно существует, то оно уже исполнилось. Всего хорошего, Холлингсби!
— Это еще не все, — сказал адвокат невозмутимо. Пирс обернулся:
— Еще один бастард?
— Я не закончил перечень условий, о которых говорил.
— Какие еще условия? Я отказываюсь от титула.
— Пожалуйста, успокойтесь, мистер Торнтон. Мой долг состоит в том, чтобы передать вам волю умершего. Право выбора, естественно, Остается за вами.
Пирс несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, вернулся и сел.
— Хорошо, Холлингсби, я выслушаю до конца этот бред.
— Спасибо. — Перевернув страницу, поверенный поправил очки. — В приложении к завещанию оговаривается следующее: прежде чем вступить в полное, законное и окончательное владение всем наследством, вам надлежит выполнить два условия. Первое: вы должны не только признать себя герцогом Макхэмом, но в течение двух лет вы
обязаны заботиться о слугах, вести все дела с надлежащим
усердием.
— Понятно. А второе условие?
— Второе. За этот срок вы обязаны жениться и произвести на свет законного наследника.
— Иными словами, это не должен быть ублюдок вроде меня? — уточнил Пирс.
— Совершенно верно.
— Скажите-ка мне, Холлингсби, — спросил Пирс насмешливо, — что, если моя герцогиня окажется такой же неплодовитой, как жена Фрэнсиса Эшфорда? Или, например, она окажется вовсе бесплодной? А что, если, упаси Господь, она родит дочь вместо сына? Как быть, черт подери, если я сам буду неспособен произвести наследника? Вы ведь знаете, такое бывает. Как тогда?
— Герцог предусмотрел и эту возможность. Во время моего последнего визита к нему он вручил мне запечатанный конверт, который я храню в сейфе. Он подлежит вскрытию спустя два года после того, как вы признаете себя герцогом Макхэмом со всеми вытекающими из этого последствиями и если по истечении этого срока у вас все еще не будет наследника.
— А если я полностью выполню условия?
— Тогда вы становитесь полноправным наследником.
— Предусмотрительный у меня папочка, не правда ли?
— И последнее. На время испытательного двухлетнего срока вам полагается еженедельное содержание в размере десяти тысяч фунтов.
— Какая щедрость!
— По истечении двухлетнего периода с соблюдением всех условий вы вольны либо вернуться к прежней жизни, либо остаться герцогом, но в любом случае вы становитесь обладателем всех средств покойного герцога, а ваш сын наследует титул герцога Макхэма.
— Счастливый парень.
— Весьма, — согласился Холлингсби, тактично игнорируя сарказм Пирса.
— Каково же состояние?
— Простите?
— Хотелось бы поточнер узнать, чего была лишена моя мать.
— Приблизительно около двадцати миллионов фунтов.
— Черт! — Пирс обхватил голову руками. — Если бы негодяй был жив, я убил бы его своими руками!
