Элизабет Бойл - Ночной соблазн
Стоило ему поднять арбалет, как уши Роуэна дрогнули. Рокхерст насторожился.
– Да, я тоже слышал, – прошептал он волкодаву, оборачиваясь.
Вздох. Едва слышный вздох.
Но рядом никого не было! Ни одной живой души!
– Выходи! – приказал граф, целясь из арбалета в направлении, откуда донесся вздох. – Немедленно выходи!
Ответом было молчание. Простояв в этой позе целую вечность, Рокхерст снова крикнул:
– Выходи, пока я не рассердился! Ничего. Ни малейшего шороха.
Что это с ним творится последнее время? Ухаживает за респектабельными старыми девами… посещает «Олмак»… Ощущает аромат цветущих яблонь в переулке Кэппона… Позволяет бесчисленным дырам появляться по всему Лондону.
Рокхерст покачал головой и расслабился. Этот сезон привнес в его душу непонятное беспокойство. На какой-то короткий миг он вообразил, будто мисс Уилмонт может разделить с ним его опасную, отчаянную жизнь, но оказалось, что ее сердце отдано другому. А теперь он по-прежнему один и по-прежнему ждет…
Вот только чего именно?
Но во всяком случае, он не найдет того, что уготовила ему судьба, в этом забытом Богом переулке. Особенно пока не закончит дело, ради которого пришел сюда.
Рокхерст снова полез в мешок и вытащил Карпио, короткий меч, который, если верить фамильным легендам, бесчисленное количество раз спасал жизнь первого Рокхерста и охранял каждого следующего графа. Как Рокхерст любил этот меч с осыпанной драгоценными камнями рукоятью! Выкованный в Испании, он до сих пор сохранял свою мощь и был так же остр, как в тот день, когда появился на свет. Проверив, все ли в порядке, Рокхерст довольно кивнул и осторожно вложил меч в простой чехол, специально вшитый камердинером в его пояс.
В довершение приготовлений он сунул за пояс два пистолета. Конечно, они не решат исхода сражения, но помогут потянуть время, если что-нибудь пойдет… пойдет… наперекосяк.
Эта мысль встревожила его настолько, что он снова оглянулся.
Ничего, кроме тьмы.
А вдруг Эсси права? Женщина! Вот, что ему необходимо. Это решит все. Рокхерст усмехнулся.
Это уже само по себе безумие! Когда это женщина приносила мужчине что-то, кроме неприятностей?!
Гермиона все еще старалась отдышаться, хотя Рокхерст уже не целился в нее из арбалета.
Поверить невозможно! Арбалет?!
В какой средневековый ужас она попала? Джентльмены не разгуливают по Лондону, вооруженные так, словно готовятся к турниру крестоносцев!
И все же оказалось, что граф Рокхерст носит в кожаном мешке целый арсенал! Зловещего вида ножи, пару пистолетов, короткий меч.
Она внезапно пожалела, что сейчас граф не нежится в объятиях Эсси, Падшей Голубки, и что это не худший из его грехов!
Убийство? Смерть? А она легкомысленно отмахнулась от его утверждений, как от глупой шутки, на которую и внимания обращать не стоит! Но это?! Арбалет и меч?
Гермиона опустилась на колени и присмотрелась к мужчине, которого, как считала, знает лучше остальных. Оказалось, что перед ней стоит незнакомец.
И о чем это он упоминал? О своем народе? О своем королевстве? Что за вздор!
Но хуже всего то, что она сама пожелала оказаться здесь. С ним. О чем только думала?
Гермиона потеребила пуговицы на перчатке, но ничего этим не добившись, стянула ее зубами.
Все, с желаниями покончено. Начиная с этой ночи, только брак по расчету с кем-то вроде лорда Хастингса.
Она принялась что было сил дергать за кольцо Шарлотты, пытаясь стащить его, но кольцо сниматься не хотело.
Гермиона рассудила, что стоит ей избавиться от кольца, она снова станет видимой. Начхать ей, посмотрит на нее граф хотя бы еще раз или нет! С нее довольно! Пора покончить с этой загадкой!
И что тогда? Если она снимет кольцо и станет видимой, что ей делать?!
Как что? Она потребует, чтобы граф отвез ее домой! Немедленно! Он все же считается джентльменом. И притом аристократом. Не так ли?
Подняв на него глаза, Гермиона ответила на свой вопрос. Нет! Какой джентльмен таскает с собой мечи и арбалеты? Вот лорду Хастингсу это в голову бы не пришло.
Но граф Рокхерст… теперь она знала, что он не… не…
Теперь он сбросил жилет и развязывал галстук. И все ее аргументы и недовольство растаяли, как снег на солнце.
Его камердинер, возможно, разрыдается, узнав, что тщательно отглаженные вещи валяются на земле… но Гермиона в этот момент была способна только впитывать всем своим существом прекрасную сцену, развернувшуюся перед ней.
Сорочка туго обтягивала бугрившиеся на плечах и груди мышцы. Он снова потянулся, как большая кошка, и Гермионе показалось, что одна из греческих статуй в Таунсенде внезапно ожила… тот самый барельеф, изображающий мужчину, пытавшегося усмирить коня. Мать называла это доказательством художественного вкуса греков, но Гермиона считала барельеф примером идеальной мужской красоты.
Теперь она понимала, как ошибалась, потому что при виде полураздетого Рокхерста у нее перехватило дыхание. Она поднялась и схватилась за перила, чувствуя, как набухли груди и стали тугими соски. Тело словно покалывали сотни невидимых иголочек. Она только и могла, что ошеломленно уставиться на его мускулистые предплечья, на гордую посадку головы, на руку, уверенно державшую меч. Колени Гермионы подогнулись, но не от страха, а от того, что между бедрами стало невыносимо жарко.
Нет, больше она не боялась. По крайней мере, не того, чего опасалась раньше.
Ей стало не по себе от странной ноющей боли в потаенном местечке внизу живота. Она понятия не имела, что все это означает. Только не могла отвести от него глаз. Не могла не представлять, как он выглядит совсем обнаженным. Потому что у нее не осталось сомнений: только он сможет облегчить терзающую ее странную потребность. Разделаться с ее страхами.
И тут ее внезапно осенило. Она смотрит на него, не ощущая ни малейшей тошноты!
Просто идеально! Теперь, когда она знала, что его любимые развлечения – шантаж и убийство, способна находиться вблизи от этого человека и не корчиться от приступов рвоты!
Она снова дернула за кольцо.
Роуэн громко залаял, раздраженный ее присутствием и неспособностью хозяина видеть назойливую девчонку.
Рокхерст внимательно посмотрел на пса и повернулся к Гермионе. Синие глаза, один взгляд которых мог довести до обморока любую дебютантку, впились в то место, где она стояла. На какое-то мгновение Гермионе показалось, что он видит ее. Желание, смешанное со страхом, вновь загорелось в крови, особенно когда он устремился к ней с арбалетом в руке. Снова уставился на нее в упор, прежде чем оглянуться.
– Что с тобой сегодня, мальчик? – спросил он Роуэна – Что-то не так?
