Элизабет Хойт - Обольстить грешника
Горничная присела, неожиданно потеряв дар речи в присутствии нового хозяина, поспешила к двери и исчезла за ней. Лорд Вейл посмотрел ей вслед.
— Надеюсь, я не испугал вашу маленькую горничную. — Она просто волнуется, оказавшись в новом доме.
Мелисанда следила в зеркале, как по ее комнате расхаживал экзотический зверь мужского пола. Она была его женой. Ей было трудно сдержать смех при этой мысли.
Он подошел к камину и посмотрел на фарфоровые часы, стоявшие на полке.
— Я действительно не хотел помешать вашему вечернему туалету. Я ужасно путаюсь во времени. Если желаете, я могу вернуться через полчаса или около этого.
— Нет. Я совершенно готова. — Она вздохнула, встала и повернулась к нему.
Он смотрел на нее, его взгляд опустился на кружевную отделку ее сорочки. Она была свободной и широкой, довольно прозрачной, и Мелисанда почувствовала, как под его взглядом подобрался ее живот.
Затем он моргнул и отвел от нее взгляд.
— Может быть, вы хотели бы еще немного вина? Она почувствовала разочарование, но сумела скрыть его.
— Это было бы приятно.
— Отлично. — Он подошел к столику у камина, на котором стоял графин, и наполнил два бокала.
Она тоже подошла к камину, и, когда он обернулся, она уже стояла рядом с ним.
Он протянул ей бокал:
— Пожалуйста.
— Спасибо. — Она сделала глоток. Волнуется ли он? Он смотрел на огонь, и Мелисанда, опустившись в одно из позолоченных кресел, указала ему на другое: — Почему бы вам, не сесть, милорд?
— Да, конечно. — Он залпом выпил половину бокала, затем неожиданно наклонился вперед, поставив бокал между ног. — Послушайте. Я целый день пытаюсь придумать, как правильно это сказать, и все еще не придумал, поэтому я просто скажу это. Мы поженились довольно быстро, и почти все время нашей помолвки меня здесь не было, это моя вина, черт меня побери, и я сожалею об этом. Но из-за всего этого у нас не было случая, как следует познакомиться, и я подумал… э…
— Да?
— Может быть, вы хотели бы подождать? — Он, наконец, поднял на нее глаза и смотрел с чувством, очень напоминающим сожаление. — Вам решать, я полностью предоставляю это вам.
Ужасающая ослепительная вспышка света взорвалась в ее голове: возможно, он не находит ее достаточно привлекательной, чтобы разделить с ней постель. А что в этом удивительного? Она высокая и довольно худощавая, никаких пышных форм. И ее никогда не называли красивой. Он флиртовал с ней, но он флиртовал с каждой женщиной, попадавшейся на его пути, простой или знатной. Это не имело для него никакого значения. Она молча смотрела на него. Что же ей делать? Что она могла сделать? В это утро они стали мужем и женой, и уже ничего нельзя изменить.
Да она и не хотела ничего менять.
Пока она приходила в себя от своего страшного открытия, он продолжал говорить:
— …и мы могли бы немного подождать, месяц или два, или сколько вы пожелаете, потому что…
— Нет.
Он замолчал.
— Простите?
Если они будут ждать, то может случиться, что брак так и останется только формальным, чего она меньше всего хотела бы. Не то, что он. Она не могла этого допустить.
Мелисанда поставила бокал на столик перед камином.
— Я не хочу ждать.
— Я… понимаю.
Она встала и подошла к нему. Он посмотрел на нее, и его глаза блеснули синевой.
Он выпил бокал до дна, поставил его и тоже встал, заставляя ее смотреть на него.
— Вы уверены?
Она чуть приподняла бровь. Просить она не станет.
Он кивнул, решительно сжал губы и, взяв ее за руку, повел к постели. Она уже дрожала от одного прикосновения его руки и теперь не пыталась скрыть свое волнение. Он откинул одеяла и жестом указал, чтобы она ложилась. Все еще в своей сорочке, она легла и смотрела, как он вынул из кармана своего халата маленькую жестяную коробочку и положил ее на столик у кровати. Затем снял халат и башмаки.
Кровать прогнулась под тяжестью его тела, когда он лег рядом с ней. Он был большим и теплым, и она, протянув руку, потрогала его плечо. Только плечо, потому что она была уверена: у нее разорвется сердце, если она дотронется до какой-нибудь другой части его тела. Он наклонился к ней и провел губами по ее губам. В блаженстве она закрыла глаза. О Боже, наконец-то! После того как она провела всю свою жизнь в одиночестве в сухой пустыне, сейчас она пила сладкий шерри. Его губы были мягкими, но упругими, с оставшимся на них терпким вкусом вина. Он положил большую теплую руку на ее грудь, и она чувствовала это тепло сквозь тонкую ткань сорочки, и по ее телу пробежала дрожь.
Мелисанда раскрыла губы ему навстречу, но он откинул голову и смотрел вниз, неловко шевеля рукой между их телами.
— Вейл… — прошептала она.
— Тсс… — Он коснулся губами ее лба. — Сейчас это кончится. — Он взял со столика у кровати коробочку и открыл ее. Внутри лежало что-то похожее на мазь. Он окунул в нее палец и снова сунул руку между ними.
Она помрачнела. То, что должно было закончиться быстро, вовсе не то, на что она надеялась.
— Я…
Но он задрал вверх ее сорочку, обнажив ее до пояса, и она ничего не чувствовала, кроме его рук, которые он положил ей на бедра. Может быть, если она не будет ни о чем думать, а просто отдастся своим чувствам…
— Позвольте мне, — тихо попросил он.
Раздвинув ее ноги, он опустился между ними, и она догадалась, что он расстегнул панталоны. Она чувствовала, как его плоть, горячая и твердая, прижалась к ее бедру. У нее перехватило дыхание. Ее охватило такое возбуждение, что она не могла издать ни единого звука.
— Это может показаться вам странным и, наверное, вам будет больно, но я все сделаю быстро, — поспешил он замерить ее. — И больно бывает только в первый раз. Можете закрыть глаза, если хотите.
«Что?» — изумилась она.
И он вошел в нее.
Вместо того чтобы закрыть глаза, она широко раскрыла их и смотрела на него, ожидая получить хотя бы капельку удовольствия. Его глаза были закрыты, лоб нахмурен, как будто ему, а не ей предстояло испытать боль. Она обхватила его руками, отметив ширину его плеч и их напряженность.
— Ах, это… — Он дернулся. — Полежите спокойно минутку.
Он приподнялся на локтях и, к ее разочарованию, развел в стороны ее руки. А затем… Первый удар, второй, третий — резкий и грубый… Он скрипнул зубами и с каким-то звуком, похожим на кашель, бессильно опустился на нее.
Действительно быстро.
Ей хотелось обнять его, хотя бы полежать с ним рядом, но он сполз с нее и лег на бок.
— Простите, я не хотел придавить вас.
Затем повернулся к ней спиной, по-видимому, считая, что все сделал как надо. Мелисанда медленно прикрыла бедра сорочкой, стараясь не огорчаться. Кровать покачнулась, когда он скатился с нее. Джаспер зевнул, подобрал халат и башмаки, а потом склонился к ней и поцеловал в щеку.
