Джейн Фэйзер - Ключ к счестью
— Ваш муж умер три года назад, верно? Он чем‑то болел? Голос был вежливый, участливый, и она не могла не ответить.
— Это случилось внезапно. Он был вполне здоров, и вдруг… Вообще он никогда не отличался богатырским здоровьем… Таким, как у его брата. — Ее тон не скрывал явной неприязни. — У Майлза всегда были здоровое тело и слабые мозги. У Филиппа наоборот.
Она замолчала, но Оуэн ничего не говорил, как бы призывая ее продолжать. И она снова заговорила:
— Да, той осенью он чувствовал себя вполне прилично. Лучше, чем все последнее время. И был так счастлив, что у нас будет ребенок… Так радовался…
Ее голос прервался, она снова сделала несколько маленьких глотков из кружки.
Оуэн терпеливо выжидал, его внимательный любезный взгляд не выдавал истинных мыслей. А думал он сейчас о том, что, кажется, нащупал тропку, нашел ключ к установлению более тесных отношений. Ни лесть, ни проявление пылких чувств не принесут ему желаемого результата: эту женщину на подобные уловки не возьмешь. Победу можно обрести, только завоевав ее дружбу и доверие. Лишь тогда она раскроется сама и раскроет ему или поможет раскрыть секреты, которые знает или к которым близка. Она человек, наделенный глубокими чувствами, это несомненно, и очевидно также, что ее что‑то гложет или просто печалит, а может, злит — именно это ему необходимо узнать, прежде чем начать действовать по настоящему. Что ж, тем интереснее…
— И кто же у вас родился? — тихо спросил он.
Пен отвела глаза от огня, и Оуэн внутренне вздрогнул — такая ярость полыхнула в ее взгляде. На мгновение ему почудилось, что она безумна.
— У меня был сын, — произнесла она, отвернувшись к камину. — Он родился через шесть месяцев после смерти Филиппа… А он… Вы спрашивали о Филиппе. Он так ждал рождения ребенка, так бодро себя чувствовал… И вдруг… Или я уже говорила об этом?.. Вдруг заболел и через три дня умер. Никто не мог помочь…
Голос ее утратил горячность, на смену пришла горечь. Пен снова повернула голову к Оуэну, он увидел, как побледнело ее лицо — стало цвета повязки на шее. В огромных глазах стояли слезы.
Следующие слова она произнесла медленно и отчетливо, как будто с трудом читала по бумажке:
— А потом мне сказали, что мой ребенок… мой сын умер… Что он был мертв до рождения. Но я слышала… слышала его крик. Понимаете?
Теперь она не отрываясь смотрела на Оуэна, опять с яростью, с вызовом, словно заранее подозревая, что он не поверит ей, и продолжала говорить.
— Никто не хотел верить мне. Никто. Но я знаю, он родился живым… мой сын… А они… они не захотели показать мне его… Словно его и не было… Словно я не носила его восемь месяцев в своем чреве…
Оуэна помимо воли захватил этот взрыв чувств. Он убрал ноги с табурета, обеими руками ухватил кружку с остывающим напитком и, положив локти на колени, наклонился к Пен, всматриваясь в ее лицо, вслушиваясь в слова. Да, перед ним не слабое, безвольное существо, а женщина сильных страстей и, по‑видимому, недюжинного ума… Итак, вперед, Оуэн!
— И что же вы хотели найти в библиотеке дома Брайанстонов? — спросил он, не сводя с нее взгляда.
— Не знаю, — сразу ответила она. И, помолчав, прибавила:
— Что‑нибудь… что‑то… что помогло бы узнать, что же действительно произошло в ту ночь, когда родился мой ребенок. — Она приподняла с пояса кошелек, щелкнула золотой застежкой. — Вот… раз уж вы спросили… Я вырвала этот лист из книги записи расходов на тот день. Тут имена и суммы. Подумала, что смогу найти кого‑то, у кого узнаю… Какую‑нибудь повитуху…
Она уже держала в руке листок с именами, и было видно, ей хочется говорить, рассказывать, делиться наболевшим.
—..До самого конца… я говорю о родах… я находилась в полусознании. Ох как было больно и трудно… Почему‑то это случилось почти на месяц раньше срока. Не знаю почему… Но так бывает… — Она содрогнулась, переживая вновь те давние мучения. — Он родился до того, как моя мать успела приехать из Дербишира. Возле меня были только свекровь и несколько женщин, которых та наняла. Мне незнакомых…
Оуэн слушал молча. Ей нравилось его молчание, участливый внимательный взгляд.
—..Конечно, все уверяли, что я не могла слышать голос ребенка. Что на меня повлияло мое состояние, затуманило мозг… Уверяли в один голос: он родился мертвым. Но я же слышала! Слышала! Вы мне верите?
Оуэн медленно наклонил голову. Его голос был полон сочувствия, когда он проговорил:
— То, что вам никто не верил, делало ваше положение… ваше состояние невыносимым, я понимаю.
— Да, да! — с горячностью подтвердила она, продолжая терзать лист бумаги в руках, разворачивая его и пытаясь разгладить складки. — Никто… Даже моя мать… сестра… даже Робин. Он тоже считает, что я просто обезумела от боли, от горя.
— Робин? — переспросил Оуэн.
Он прекрасно знал, кто это такой, знал о всех членах ее семьи, но не считал нужным раскрывать свою осведомленность.
— Робин Бокер — мой сводный брат. Когда его отец стал графом Кендалом, Робин сохранил прежний титул отца. Моя мать и его отец вступили в брак пятнадцать лет назад. Или, может, шестнадцать…
Оуэн опять кивнул и потом спросил с некоторым колебанием:
— Значит, вы считаете, ваш ребенок, возможно, жив?
Ее ответ после столь эмоционального рассказа о случившемся немного удивил его:
— Не знаю. — Она горестно покачала головой. — Моя цель сейчас в другом. Я хочу найти человека, который присутствовал при родах, и поговорить с ним.
— А ваша свекровь не может чем‑то помочь?
Пен едко рассмеялась.
— Моя свекровь в восторге от такого исхода. Ее сыпок Майлз сделался графом и по‑прежнему у нее под каблуком… В отличие от Филиппа, моего мужа. А меня, кстати, она просто ненавидит.
— Прискорбную картину вы нарисовали, мадам, — сказал Оуэн и протянул руку к листку у нее на коленях. — Можно взглянуть?
Не скрывая некоторого удивления, она отдала бумагу. Неужели он поверил ей? Тогда он первый, кто это сделал.
— Кто‑нибудь знаком вам из этого списка? — спросил Оуэн.
— Два или три мужских имени. По‑моему, это торговцы, привозившие что‑то для дома, Но ни одно женское имя не знакомо. И, насколько могу припомнить, все женщины, которые были возле меня во время родов, посторонние. Кроме леди Брайанстон, конечно. А моя мать, я уже говорила, и мой отчим, они не знали, и никто не мог знать, что все это произойдет раньше.
Он опять пробежал глазами листок.
— Здесь записаны три женщины. Любопытно, упоминаются ли их имена на других листах расчетной книги? Если они что‑то еще делали для вашего дома, получали плату, их можно найти под другими датами, не так ли?
