Сюзанна Энок - Грех и чувствительность
— Могли бы по крайней мере постучать, — проворчала она, жалея, что еще не начала писать письмо и не имела возможности запротестовать о том, что ее прервали.
— Я забыла, — послышался детский, нежный голосок Пенелопы.
Элинор нахмурилась. Замечательно. Теперь она еще и ругает маленьких девочек.
— Прости меня, Пенелопа. Я не знала, что это ты. — Элинор повернулась на стуле лицом к двери. — Что я могу для тебя сделать?
— Миссис Бевинс сказала, что я могу устроить чаепитие, — ответила девочка, вприпрыжку подбежав к Элинор. — Я хочу пригласить тебя посетить его.
Судя по тому, как отчетливо она выговорила последние слова, малышка запомнила их наизусть.
— Отлично сказано, Пип. И я буду рада присоединится к тебе.
— Спасибо тебе. — Пип взяла девушку за руку, чтобы поднять ее на ноги. — Дядя Закери собирался прийти, но дядя Шей заставил его отправиться на ленч.
— Заставил его? — переспросила Элинор. Вот это звучало интересно.
— Да. Дядя Шей сказал, что папа приказал им «освободить». Кстати, что это значит?
Это означало несколько вещей, и в первую очередь то, что Себастьян что-то знал.
— Это просто означает, что твой папа хотел, чтобы они ненадолго покинули дом, — объяснила она.
— О, это хорошо. А то я подумала, что это может быть что-то плохое, потому что дядя Закери сказал несколько нехороших слов перед тем, как уехать.
— Отлично, тогда я буду для тебя вместо дяди Закери, — Элинор держала свою маленькую племянницу за руку, пока они поднимались по лестнице в детскую. — Мне нужно одеть к чаю свою шляпку?
Пип махнула свободной рукой, отметая это предположение.
— У мисс Хулиган и Лютика не будет шляп, так что тебе тоже не нужно ее надевать. Кроме того, я не люблю носить капоры. Ленты натирают мне подбородок.
— И мне тоже. Я не знала, что твоя кукла и пони тоже придут на чаепитие. Я должным образом одета?
— Каждый одевает на мои чаепития то, что считает нужным, — заявила Пип. — Я не зануда.
Господи, Элинор вспоминала те дни, когда ей было шесть лет, и она устраивала чаепития для своих братьев, и ездила по-мужски на лошади, и прыгала в озеро в поместье в одной только нижней сорочке. Ей никогда не приходило в голову, что через несколько коротких лет все это у нее будет отобрано. Она сжала руку Пенелопы.
— Это будет приятное чаепитие.
— Великолепное чаепитие, — поправила ее Пип.
Элинор улыбнулась.
— Да, великолепное чаепитие.
Если Мельбурн ожидал, что Валентин будет отдавать двадцать четыре часа постоянному присмотру за его сестрой, то герцог будет очень разочарован. Маркиз наклонился вперед, скрестив руки на луке седла, и наблюдал за тем, как Элинор оставила Кобб-Хардинга на подъездной дорожке и исчезла в глубинах Гриффин-Хауса.
Валентин сосчитал до десяти, затем решил, что на сегодня с лихвой выполнил свои обязанности и повернул Яго в сторону «Иезавель». Если он сможет хоть немного поиграть, то, по крайней мере, этот выезд не будет полностью потрачен впустую.
Обязательства. Валентин ненавидел их и редко расплачивался по ним, за одним очевидным исключением. По правде говоря, он полагал, что если Мельбурн когда-либо и намеревался попросить у него об одолжении, то это было бы нечто более… бесчестное, чем следить за добродетельной женщиной.
Или, возможно, Элинор была немного менее добродетельна, чем он раньше думал о ней. С отличной точки наблюдения в Гайд-парке, вдоль одной из дорожек для верховой езды, маркиз видел, как Кобб-Хардинг поцеловал девушку. Она не упала в обморок, не закричала и, даже, не сбежала, а вместо этого съела еще одну ложку мороженого. Не смотря на спокойный и собранный характер, Нелл лучше быть осторожнее, если она хочет избежать появления на страницах газет в разделе сплетен.
Какое бы соблазнение не замыслил Кобб-Хардинг, это ему, очевидно, не удалось. В то же время, хотя Валентин и отдавал должное этому клоуну за его смелость, но не был уверен, что сам использовал бы подобную стратегию. Разозлить братьев Гриффин — это верный путь к разорению или еще хуже. Кроме этого, поцелуй — первый поцелуй — между двумя потенциальными любовниками никогда не должен происходить в тесноте между двумя изгородями. И то, что Элинор сразу же возобновила свой интерес к мороженому, не было хорошей приметой для Кобб-Хардинга.
Валентин вздохнул. Обычно неудача другого мужчины в общении с девицей могла стать его собственной удачей. Однако не с этой девицей. Не имеет значения, как привлекательно она выглядела в светло-зеленом муслиновом платье с узором. Это платье не было одним из творений мадам Констанцы, и маркиз был уверен, что видел ее в нем раньше. Но свет в ее глазах, дерзкий восторг в ее улыбке — это было новым. И абсурдно тревожным.
— Продемонстрируй немного самоконтроля, Деверилл, — пробормотал он себе под нос. Черт побери, это может стать хорошим упражнением для него, если ничего большего не выйдет. Дьявол знает, что Валентин обычно не использовал силу, физическую или умственную, с намерением сдерживать себя.
К тому времени, когда маркиз покинул «Иезавель», он уже выиграл достаточно, чтобы заплатить за поздний ленч и превосходную бутылку кларета, Ощущая себя весьма довольным собственной персоной, он поехал домой переодеться к обеду.
— Есть какие-то новости? — спросил маркиз, когда дворецкий последовал за ним из прихожей.
— Вам принесли письмо с частным посыльным, милорд, — ответил Хоббс, предлагая послание на серебряном подносе.
Валентин взял его. Углы письма выглядели лишь слегка помятыми, так что дворецкому не посчастливилось узнать его содержание.
— Вероятно, от леди Марии Квентон, — предположил маркиз, поднося послание к носу и нюхая его. Никакого запаха. Хм. Возможно, это от Лидии.
— Я не стал бы держать пари на этот вариант, милорд, — заметил дворецкий. — Вы желаете выпить чая?
Распечатывая послание, маркиз вручил бутылку кларета Хоббсу свободной рукой.
— Открой мне ее, хорошо? — попросил он, направляясь в библиотеку, чтобы в одиночестве прочитать послание.
Вступление, написанное, как и остальное письмо, экономным, аккуратным почерком, было кратким и по существу.
Деверилл,
Согласно календарю Элинор, она приняла приглашения на следующие мероприятия.
Маркиз поднял глаза и потянулся за сигарой.
— Ты, должно быть, шутишь, Мельбурн, — пробормотал он, снова усаживаясь в кресло. Но, судя по краткому, детальному списку мест, дат и часов, герцог был в высшей степени серьезен. Валентин пропустил все, начиная с «леди Делмонд — вышивание» до конца письма.
