Анна Кэмпбелл - Пленница греха
— Вздор, — спокойно заметил Акаш.
Выглянув на улицу, он сказал:
— Ага. Наконец-то. Прибыли служители порядка. Скоро на улицах Портсмута воцарится мир.
Для наведения порядка пришлось затратить на удивление мало усилий. Зачинщики драки разбежались первыми. Чариз с облегчением вздохнула. Но тут Чариз заметила, что Гидеон разговаривает с хорошо одетым мужчиной.
Чариз спряталась за спину Акаша. Господи, неужели ей конец? Если она окажется в руках городских властей, те отправят ее в руки сводным братьям.
Акаш бросил на нее быстрый взгляд. Гидеон не смотрел в их сторону. Он снова превратился в выдержанного галантного мужчину — того самого, каким был при первой их встрече. Чариз с ужасом смотрела, как он вложил в ладонь мужчины несколько банкнот, после чего отвернулся.
Чариз все еще не видела Талливера. Ее чуть не изнасиловали, едва не лишили жизни.
— Подождите минуточку, — сказал Акаш, когда Чариз решила выйти из дверного проема.
Трое хорошо одетых людей шли к Гидеону. Один из них остановился, уставился на него во все глаза и с радостным удивлением воскликнул:
— Клянусь Богом! Это герой Ранги собственной персоной!
Гидеон замер и побледнел. Брови его насупились.
— О, черт, — прошептал рядом с ней Акаш.
Тот, кто приветствовал Гидеона, обернулся к своим друзьям и воскликнул:
— Вы знаете, кто это? Герой, которого король недавно посвятил в рыцари. Он год провел в плену в какой-то вонючей яме в Индии. Веллингтон назвал его самым храбрым парнем в империи.
Гидеон, поджав губы, поспешил ретироваться туда, где его ждали Акаш и Чариз. Он был достаточно близко, чтобы она расслышала, как он сказал:
— Боюсь, вы ошиблись, сэр.
Но узнавший его человек не унимался. Он шел к нему, протянув навстречу руку:
— Да нет же, не скромничайте! Ошибки быть не может. Ваш портрет напечатали во всех британских газетах. Я сам приветствовал вас на Пэлл-Мэлл в Лондоне, когда в сопровождении кавалерии вы проезжали на торжественном параде.
— Вы не…
— Позвольте мне пожать руку герою… Как называлось это языческое место, где они держали вас в плену? Дурацкое название, которое ни один христианин не может произнести.
— Рангапинди, — с энтузиазмом пришедшему на выручку приятель. — Видит Бог, я горжусь тем, что могу пожать вам руку, сэр.
Ажиотаж привлек внимание прохожих, и вскоре Гидеона окружила толпа.
— Где, черт побери, Талливер? — пробормотал Акаш.
— Я его не видела.
Чариз, вытянув шею, наблюдала за Гидеоном. Она испытывала противоречивые чувства. Любопытство боролось с растерянностью. Она думала, что начала понимать человека, который спас ее в Уинчестере. Но ошиблась.
Почитателей Гидеона, похоже, не смущало отсутствие внимания с его стороны. Они трясли его руку и хлопали по плечам. Они смотрели на него как на олимпийского бога, сошедшего на землю.
Послышался стук колес по мостовой. Подъехавшая карета разогнала народ.
Знакомая карета со знакомым кучером.
— Вовремя, черт возьми, — злобно прошипел Акаш и обнял Чариз за плечи. — Побежали. И не поднимайте голову.
Он мог бы ей этого не говорить. Она не хотела, чтобы кто-то увидел ее лицо. Она прижималась к нему, еле поспевая за мужчиной, который бежал, не делая скидки на то, что ноги у нее были короче, как не делал он скидки на ее травмы. Из-за бешеной гонки Чариз снова почувствовала боль во всем теле. К тому времени как они добежали до кареты, в голове у нее уже звенело.
Акаш открыл дверь и толкнул ее внутрь. Она упала на сиденье. Тело пронзила боль. Она подавила крик и сжала кулаки, борясь с подступившей дурнотой.
Головокружение отступило. Не обращая внимания на головокружение и боль, она прижалась лицом к стеклу.
Оба мужчины были много выше других, так что заметить их в толпе не составляло труда. Акаш пробирался сквозь ликующую толпу к другу. Гидеон сохранял застывшее отстраненное выражение, но не пытался отбиться от своих поклонников.
Она не могла слышать, что Акаш сказал Гидеону. Она видела, как Гидеон повернулся к толпе спиной и направился к карете. Толпа с видимой неохотой расступалась перед ним. Люди тянули к нему руки, пытались ухватить за край одежды, задержать его. Он продолжал идти, не останавливаясь.
Забравшись в салон, он сел напротив нее. Он не говорил. Он не смотрел на нее. Казалось, он вообще ее не заметил. Акаш закрыл за ними дверцу.
— Вы не едете с нами?
Акаш покачал головой:
— Я останусь присмотреть за лошадьми. Приеду, когда придет время.
Вокруг бушевала, толпа, выкрикивая патриотические лозунги. Кто-то начал петь «Боже, храни короля!»
Гидеон выпрямился и бросил на Акаша злобный взгляд:
— Ради Бога, поедем скорее.
— Да хранит тебя Бог, друг мой. Скоро увидимся.
Акаш отступил и отвесил Чариз элегантный поклон.
— Мисс Уотсон. Ваш покорный слуга.
Чариз и слова не успела сказать, как Талливер стегнул лошадей и на скорости, опасной для городских улиц, они помчались прочь. От толчка Чариз едва не упала с сиденья. Схватившись за кожаную петлю, она в недоумении уставилась на своего компаньона.
Он выглядел больным. Словно страдал от невыносимой боли. Потрясенная, она поняла, что лицо его выражало не презрение. Он боролся с мучительной болью.
Машинально она протянула руку к его затянутой в перчатку руке.
— Сэр Гидеон…
— Проклятие, не прикасайтесь ко мне!
Он метнулся в сторону, и его стала бить дрожь.
Глава 4
Задыхаясь от удушающих миазмов, Гидеон осознавал, что напугал девушку. Но сознание ничего не могло поделать с демонами в его голове. Голос рассудка был подобен еле слышному шепоту, заглушаемому криками этих демонов. Он сжал голову дрожащими руками, пытаясь заставить воющих демонов замолчать. Но ничего не помогало. Как всегда.
В глазах у него потемнело, лицо девушки расплывалось, вместо него он видел лишь бледное пятно. Горло сжал спазм. Он сделал судорожный вздох. Воздуха катастрофически не хватало.
Она что-то сказала. Он услышал лишь конец.
— …Позвать Талливера.
Гидеон заставил себя сконцентрироваться. Он сжимал губы, тщетно стараясь что-то сказать. Он не хотел, чтобы она звала Талливера. Талливер даст ему опий, запрет чудовищ в его голове.
— Нет.
Он еще раз втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Тьма сгущалась.
— Не надо Талливера. — Он мог лишь молиться о том, чтобы так оно и случилось. — Это пройдет.
Сколько раз он повторял эти слова. Но все меньше и меньше верил в это.
