Эми Фетцер - Смятение сердца
Хантер живо представил себе красавца волка с серебристо-серой шкурой, который так любил облизывать ему лицо шершавым, как терка, языком.
— Отменный был зверюга, правда? — продолжал Эндрю. — И все же до поры до времени он барахтался с тобой в траве и ел чуть ли не из твоей тарелки.
— Па, если ты напомнил мне эту историю с какой-то целью, то, прости, я не уловил смысла притчи.
— Наверное, все-таки уловил, просто не хочешь признаться в этом. После Дугала Фрейзера ты — самый упрямый шотландец из всех, кого я знал. Даже волк, самый дикий из зверей, не забывает того, кто его воспитал. И какой бы кровожадной ни была его натура, как бы часто он ни убивал, он испытывает потребность вернуться домой. Он чувствует, что там его примут любым. Пристало ли сомневаться в этом человеку? Вот это я и хотел сказать.
— Но ведь он все равно вернулся в лес.
— Потому что там его ждала самка. Пара нужна каждому, Хантер.
— И это — вторая часть притчи? — усмехнулся тот.
— Я вижу, ты умнеешь буквально на глазах, — одобрил Эндрю, звучно хлопая сына по спине.
Хантер впал в долгое раздумье, уставившись невидящим взглядом на золотую от солнца равнину, уходящую вдаль. Здесь был его дом, здесь прошло его детство. Все самые лучшие, самые невинные воспоминания были связаны с этой землей. Он прожил вдали от этих мест целую жизнь, став тем, кого встретила и полюбила Сэйбл. Сэйбл. Здесь был дом его детства, но дом его зрелости был там, где согласилась бы жить она.
— Прошли месяцы с тех пор, как я видел ее, — сказал он, пожимая плечами. — Когда-то она любила меня, но в жизни все меняется быстро. Получается, что я обманул тебя, па, потому что на самом деле я ни в чем не уверен. Я принес ей слишком много боли, перевернул вверх дном всю ее жизнь. Возможно, она вздохнула с облегчением, когда мы расстались.
— Думаю, она по-прежнему ждет тебя.
— Ты можешь только предполагать, но не утверждать, па.
— Я не предполагаю, а рассуждаю. Твоя Сэйбл вовсе не пустышка, если судить по тому, что она вернула тебя нам. Знаешь, я заранее люблю ее.
— А я-то!
— Тогда чего ты расселся, Хантер Далмахоу Мак-Кракен? Хватай молоток и лупи им до тех пор, пока не закончишь дом. Ребята вон как стараются! Соображают, зачем ты его строишь. И ведь они правы, а, сынок? — Эндрю испытующе заглянул ему в лицо. — Это все ради нее?
Хантер не ответил. Он встал и как следует потянулся, разглядывая недостроенный дом, откуда доносился перестук молотков и визг пилы. Окна открывались на восток, позади протекала река, а вокруг, на многие мили, катились бесконечные валы трав, волнуемых ветром. Это было именно то, о чем когда-то мечтала Сэйбл, и, если она все еще хотела воплотить те мечты, он мог предложить ей прекрасный, совершенный кусок земли, принадлежащий ему. Здесь было хорошо прожить жизнь и состариться счастливыми.
Эндрю поднял молоток и с усмешкой протянул сыну. Тот взял его, повертел в руках и отбросил в сторону.
— Разве ты не собираешься заканчивать дом?
— Дом подождет, — бросил Хантер на ходу. — Сначала надо выяснить, будет ли у него хозяйка.
Через полчаса, сидя на облучке фургона, он со свистом щелкал кнутом и молился, чтобы Сэйбл простила его за то, что ее ожидание оказалось долгим.
Глава 43
Сэйбл попросила молодого, неопытного и чрезмерно пылкого лейтенанта извинить ее и пошла к дверям веранды, пробираясь между гостями. Она до тошноты устала приветливо улыбаться. Весь вечер кавалеры не давали ей проходу, но их намерения были унизительно очевидны для нее. Все они как один не сводили взгляда с ее глубокого декольте, из-за чего во время танца она несколько раз едва не влепила пощечину своему визави.
Сэйбл давала балы только в угоду отцу. Каждый следующий был для нее похож на предыдущий как две капли воды. Она не ждала от сегодняшнего вечера ничего из ряда вон выходящего.
Еще немного — и можно будет ускользнуть, предоставив остальным вволю развлекаться.
Бальная зала была полна — впрочем, как обычно. В дом Кавано гостей привлекало не только высокое положение отца, но и скандальное прошлое дочери. Сенаторы, их элегантно одетые жены и расфранченные дочери, молодые офицеры и штатские повесы. Вечера Сэйбл пользовались едва ли не самым большим успехом в городе. Сплошная элита, совсем как в стойлах конного завода, подумала она, пряча усмешку.
Уже приблизившись к дверям, Сэйбл прошла мимо группы болтушек, из тех, что приезжали на бал сплетничать о приглашенных.
— Можете себе представить, — донеслось до нее, — она месяцами спала у костра! И притом не одна, а с каким-то заросшим волосами, кровожадным дикарем!
— Как ты ошибаешься, Лоэлла! — Сэйбл обернулась в сторону сплетниц с ослепительной улыбкой на губах. — На самом деле мы спали очень мало. Советую тебе время от времени выбираться в леса с каким-нибудь дикарем, чтобы зеленый цвет твоих щек сменился наконец здоровым румянцем.
Ухватив крошечное аппетитное канапе с подноса пробегавшего мимо официанта, она сунула его в рот и прошествовала к двери. «Ну, будет теперь разговоров», — подумала она равнодушно.
Ричард Кавано смотрел в сад, опершись на перила балкона. Сэйбл приблизилась.
— Гости развлекаются от души, папа. Я бы предпочла вернуться в ресторан.
Ее тон был легким, а смех — воркующим, но генерал Кавано обеспокоенно сдвинул брови. Он прилагал много усилий, чтобы Сэйбл больше бывала на людях, и возлагал большие надежды на сегодняшний бал. Празднество было объявлено в честь повышения его в чине и перевода в министерство обороны. И вот дочь заявляет, что предпочла бы заняться работой, вместо того чтобы развлекаться! Она и так не знала ни минуты передышки со дня возвращения из Дакоты. Вставала затемно, ложилась поздно, говорила только о работе, ни разу не упомянув имени Хантера. Бывали моменты, когда Кавано хотел разыскать негодяя и потребовать к ответу, но разве это принесло бы Сэйбл счастье? Кроме того, генерал в общих чертах догадывался, что произошло между Мак-Кракеном и его младшей дочерью.
«Ах, Каролина, я сделал бы все, буквально все, чтобы из ее глаз исчез этот тоскливый отсвет! Как ужасно сознавать, что виноват я сам… снова. Если бы только я мог вернуть тот день, когда родился мой первый внук!»
— Неужели тебе так уж обязательно уходить, тыквочка? — спросил Кавано, беря руку дочери. — Здесь собрались все твои друзья, им будет недоставать тебя.
— Друзья? — переспросила Сэйбл с невеселой усмешкой, обводя взглядом бальную залу. — Разве эти люди — друзья мне? Давно уже нет.
Ночами ей снилась прерия и сама она верхом на быстрой лошади, смеющаяся, с развеваемыми ветром волосами, одетая в брюки и рубаху вместо тяжелых стесняющих туалетов. Ей снились золотые травы и пронзительно-яркие звезды. Она просыпалась, глубоко дыша, потому что воздух в ее снах был свежим до сладости, напоенным ароматом сорных трав и невзрачных цветов.
