Роберта Джеллис - Пламя зимы
Глупее всего было то, что через несколько дней после въезда в Лондон Матильда потребовала колоссальную пошлину от города, чего, как я понимаю, она не имела права делать, еще не будучи коронованной. Тогда жители, которые желали мира даже с такой жестокой повелительницей, послали делегацию, на коленях умолявшую ее уменьшить сумму. Город истощил свои обычные ресурсы ввиду опасности торговли по причине войны. Матильда не слушала и орала на них в гневе, что не снизит свое требование ни на пенни, угрожая при этом покарать их за поддержку в прошлом короля Стефана.
Согласись Матильда с предложениями Мод, Лондону не к кому было бы обратиться и некому было бы подняться и – вышибить императрицу и ее сторонников. Теперь люди приходили н нашептывали Мод, а та отвечала тоже шепотом. На второй неделе июля армия королевы пошла походом на запад, и мы вместе с ней, но для нас это было совсем другое путешествие. У нас не было непосредственной связи с большим числом людей, о которых говорили Мод и Ипрс. Даже когда армия начала разрушать южный район Лондона, я не увидела ничего страшного. Королева и все ее дамы нашли пристанище за высокими толстыми стенами Сотвар-ксксто монастыря с сильным отрядом булонцев, который должен был защитить ее и монастырь.
Я видела только красный свет огней, отраженный в низких облаках, и иногда слышала какой-то неясный шум. Но разрушение Сотварка было сигналом, данным как раз накануне того, как Матильда должна была короноваться, пока готовился праздник, отмечающий это событие. Я слышала, когда все колокола Лондона неожиданно начали звонить, и мои глаза встретились с взглядом королевы. Я чуть не засмеялась, так как она смотрела, с нетерпением и жаждой. Мы знали, что эти колокола созывали людей города броситься в атаку на Вестминстер, где императрица готовилась к своей коронации.
У горожан слова не расходились с делом. Когда армия Ипрса и Мод подошла к мосту и стала искать лодки, чтобы пересечь реку, Лондон поднялся. К сожалению, среди сторонников императрицы были такие, кто не был одурачен, поверяв, что колокола звонят в честь коронации императрицы. Неожиданность не была полной, и у Матильды было время сбежать со своими сторонниками, но они ушли только с тем, что смогли унести на своих плечах. Торопясь покинуть Лондон, императрица даже забыла королевскую корону, которую возила с собой с тех пор, как Винчестер открыл для нее сокровищницу. Ипрс, прибывший раньше лондонцев, которые грабили дворец, закрыл вскрытые сейфы, в которых хранились королевские регалии и посуда, но я уверена, что Мод предпочла бы скорее потерять корону, чем Матильду. Однако она не винила Ипрса: он не знал, пока не вошел во дворец, что императрицы здесь нет. Он выехал за ней как только удостоверился, что она сбежала, но никто из важных лиц не был схвачен. Позднее мы узнали: они разбились на небольшие партии и бежали в разных направлениях так, чтобы не оставить явных следов, для преследования.
Я рассказала о событиях, о многих из которых услышала после того, как они случились, и в рассказе не упоминала, как они повлияли на меня. После того как Матильда отказала Мод на предложение о мире, я была слишком занята, чтобы о чем-нибудь подумать, и большая часть моей работы касалась нападения на императрицу в Лондоне. Это поддерживало меня, так как я надеялась, что императрицу поймают и она будет у нас для обмена на Стефана и Бруно. Так проходили дни и ночи. Но ночи были ужасными. Просыпаясь или засыпая, едва только становилось темно, – как это могло быть в подземелье, – я представляла себе Бруно, закованным в цепи, чахнущим и сплошь покрытым зияющими ранами, какие я видела у заключенных в Карлисте и Ричмонде. А когда, придя в Вестминстер вместе с королевой я узнала, что Ипрс вернулся без единственной пленницы, приковывавшей наше внимание, то опять впала в ту пустоту, которая держала меня так много месяцев после известия о смерти отца. Должно быть, прошло несколько часов или целый день прежде чем я пришла в себя от боли. В пустынной комнате дворца королева хлестала меня по лицу.
– Трусливая тварь! – пронзительно закричала она, шлепнув меня снова. – Ты избалованное, потворствующее себе чудовище! Какое ты имеешь право неподвижно сидеть у стены? Эгоистичная свинья! Ты скорее хочешь дать своему мужу умереть в цепях, чем приложить усилия, чтобы спасти его?
ГЛАВА 23
Бруно
Меня так часто восхваляли за самопожертвование ради короля, что я должен признаться в своем стыде. В битве за Линкольн я выполнял свой долг на пределе своих возможностей, хотя и был потрясен бесчестностью его нападения, но мой отказ расстаться со Стефаном после того, как нас пленили, был чисто эгоистическим. Кому как не мне было понимать, что, находясь вместе с королем, я имел больше всего надежд на освобождение? Где смог бы я найти выкуп? У Мелюзины не было ничего, кроме нескольких монет, которые я оставил ей, когда мы расстались; Одрис и Хью заплатили бы, я уверен, но почему я должен опустошать их скудные запасы и брать в долг, который никогда не смогу оплатить? Более того, я был уверен в гораздо лучшем обхождении со мной в плену, как со слугой Стефана, чем как с бедным рыцарем без состояния.
Это счастье, что Роберт Глостерский, которому передал нас тот, кто пленил, узнал меня как одного из людей, кто привез к нему его сестру из Арундели. Я поддерживал короля, который еще не совсем оправился от удара по голове. Когда нас доставили к Глостеру, он внимательно разглядывал меня с минуту, а потом сказал.
– Ты Бруно Джернейвский. У моей сестры был хороший повод поговорить о тебе, когда я сопровождал ее назад в Бристоль.
В этот момент мне подумалось, что я – пропащий человек, но я не мог изменить свое поведение и, в упор посмотрев на него, произнес:
– Сожалею, что вызвал неудовольствие леди Матильды, но в этом случае я не виноват. На свободе или в плену, считаю, что нет причины бить слуг только за то, что они не могут угадать наперед, чего бы нам хотелось, или не желают предоставить свою жену для услуг, которые ей неприятны.
– Достойный ответ, да и чего я могу ожидать от человека, который кладет свою руку на рукоятку меча в ответ на взгляд, – сказал Глостер.
Его голос был спокойным, но, к моему изумлению, на коже возле его глаз появились легкие морщинки и угол его рта изогнулся, как будто он хотел засмеяться. Это дало мне надежду, и я пожал плечами.
– Прошу прощения и за это тоже, но я не мог прокричать через расстояние между нами какие-либо возражения на вопрос, который мне не был задан.
Тогда Глостер улыбнулся.
– Совершенно верно, но мы уклонились от дела. Канальи сообщили мне, что он и его люди с трудом заставили тебя приподаять свой щит от лорда Стефана, когда брали его в плен. Ты верный слуга. Ты хочешь остаться со своим господином?
