Симона Вилар - Светорада Золотая
Он не договорил. И так было понятно, что живая Светорада – гибель для них. Ибо теперь с драккара уже ясно был слышен скрип уключин приближавшихся кораблей русов, удары била.
Стема видел, что на драккаре все замерло. Ну, где же вы? Расстояние-то пустячное, он не промахнется. А Светка уже на берегу, замерла на миг, озираясь, а потом юркнула в заросли, только камыш затрещал под ее ногами. Но Стеме некогда было даже окликнуть ее. Над одним из щитов мелькнула сталь шлема. Нервы парня не выдержали, и он спустил стрелу. Зря. Заметил, что шлем отлетел, как скорлупа пустого ореха. Значит, под ним никого не было. Выродки! Выслеживают, откуда он стреляет.
В этот момент его внимание привлек появившийся наконец корабль русов. Из-за поворота реки выплыла на высоком штевне птичья голова, возник светлый парус, показались и ряды плавно поднимающихся и опускающихся в воду весел. Свои!
И тут же Стема ничком упал на землю, когда листва вокруг загрохотала от пущенных с драккара стрел, одна даже впилась в ствол дерева, за которым укрылся стрелок. Первая его мысль: успела ли достаточно далеко уйти в лес княжна? Не зацепили бы. А вторая мысль… До конца не было времени додумать – варяги так и посыпались в воду, бежали к нему, крича и размахивая оружием.
Стема начал стрелять. Есть, еще один упал, ага, а вот и рыжий Ульв показался. И тут же опрокинулся от стрелы Стемы. Готов. А Стемке еще стрелять и стрелять. Привычным движением вытащить стрелу из тула за плечом, уложить жало на тетиву, щелчок от спущенной тетивы, удар по перчатке.
Стема увидел, как огромный Бьорн с диким ревом вырвался вперед, держа над собой тяжелое копье с длинным наконечником. Стрелок мигом прицелился, натянув лук до скрипа, и тетива щелкнула. Он попал варягу прямо в грудь, но стрела сломалась о пластинчатый панцирь. Эх, не сообразил парень, что иноземцы не зря так долго мешкали за щитами. Он вновь стрельнул, почти не целясь. Бьорн продолжал бежать.
Стемка только мельком взглянул туда, откуда приближалась русская ладья, за ней еще одна выплывала. На обоих галдели завидевшие неладное витязи в островерхих шлемах, трубили в рога. Как же они далеко! Стема опять пустил стрелу, угодив на этот раз берсерку в ногу над коленом. Тот как будто и не заметил. Тогда Стема прицелился в бегущего за берсерком варяга – может, так пользы больше будет. Польза была – тот даже подскочил от выстрела, рухнул на землю. А Стема тут же стал отступать, ему надо было спрятаться от бегущего во главе остальных викингов ополоумевшего берсерка. Но куда? К тому же нельзя было забывать, что где-то тут, рядом, должна была скрываться княжна!
Стема отходил, иногда молнией появляясь между деревьями и пуская стрелы. Варяги кричали, кто в ярости, а кто в агонии, когда стрела пронзала человека и выходила наружу вместе с душой. Но впереди всех продолжал нестись Бьорн, то теряя Стему из вида, то выхватывая его из этого кошмара, который царил вокруг. Он был страшен, и Стемка понимал, что с таким ему будет трудно справиться. Проклятый Бьорн! Уже две оперенные стрелы торчат из него, а он словно заговорен от стрел. Мгновение – и в него впилась третья. Он что – действительно нелюдь?
Размышлять было некогда, и Стема стал отбегать, прячась за деревьями. Берсерк несся следом и ревел, как чудовище. А тут еще Стема услышал, как кто-то приказывал, чтобы викинги разделились и поискали девку. Это его напугало, он остановился, стоял почти на виду у подбегавших к нему варягов и стрелял, стрелял, укладывая их, как смерч укладывает колосья одно за другим. И варяги побежали к нему. Все ближе, ближе. Но так он отвлекал их от Светорады. Пусть лучше за ним гонятся, а не ее ищут.
Варяги вскрикивали и падали, только Бьорн по-прежнему оставался неуязвимым. Выскочил почти рядом из зарослей, как леший, стал крушить все вокруг. Стема понесся прочь.
И тут, убегая от преследователей, он зацепился ремнем тула за сук. Ремешок сразу лопнул, парня даже отбросило в сторону, едва не упал. В руке осталась только одна наложенная на тетиву стрела, и, быстро развернувшись, Стема выпустил ее в первого, кто бежал следом. Бьорн неуязвим? Как оказалось, не так уж и неуязвим! Стрела вошла ему прямо в широко открытый орущий рот и вышла сзади на затылке. Бьорн остановился, выпучив удивленно глаза. Стема воспользовался моментом и, отбросив ставший теперь бесполезным лук, в прыжке перехватил у застывшего Бьорна занесенное копье, одновременно лягнув богатыря в бок. Тот рухнул, как подрубленное дерево, еще поворочался, силясь вырвать застрявшую в горле стрелу, но Стеме уже было не до него. Чужое копье загудело от резкого замаха в его руках, когда он ударил его острием первого же выскочившего из зарослей варяга, брызнула чья-то темная кровь, кто-то упал. Стема только успел подумать, что копье у берсерка оказалось острое. И тут же опять вонзил его в набегавшего врага. Зря он похвалил чужое оружие, не по руке оно пришлось, слушалось плохо и вошло так глубоко, что оседающее тело поверженного потянуло его вниз, почти вырвав древко из рук. Стема только и сообразил, что перехватить из рук упавшего секиру, очень тяжелую, непривычную, однако она так и ожила в его руках. Ударив сверху вниз и наискосок, он раздробил ею чей-то череп. Краем сознания отметил, что разрубил голову «приятеля» Кетиля. Падая, тот выронил круглый окованный железом щит. И Стемка тут же подхватил его, как раз вовремя, чтобы заслониться от выпада нового врага. В руку стрельнуло от мощи удара, а сам Стема, присев, рубанул снизу по ногам нападавшего. От шума крови в ушах даже не услышал стона поверженного. Извернулся, и, прикрываясь щитом, стал отступать…
За Стемой погнались не все. Человек десять, соскочив на берег, кинулись не к нему, а за Хравном. А тот будто обезумел, когда увидел за кустами убегавшую вдоль реки и громко кричавшую княжну.
– Вот тварь! За ней быстро!
Светорада расслышала сзади шум погони. Бежала к кораблям, махала руками, спотыкаясь и призывая на помощь. Ее заметили на ладьях, зашумели. Уже увидели несущихся следом размахивающих оружием варягов. Правда, кое-кто из них опомнился и, сообразив, что русов больше и они совсем близко, поспешили укрыться в лесу, но трое или четверо, уже почти ничего не соображая от отчаяния, настигали девушку. Первым бежал кормчий Хравн, крушил подлесок взмахами меча, ничего не различая впереди, кроме светлой рубахи проклятой княжны и ее косы.
– Убью, змея! Все равно утащу тебя в Хель!
На кораблях тоже кричали, спешно поворачивали к берегу. Но тут княжна вдруг зацепилась подолом за корягу и упала. Коренастый полуседой кормчий тут же оказался рядом, замахнулся мечом. И повалился набок, изумленно глядя на торчавшую из бедра стрелу. Только теперь, как будто что-то сообразив и увидев русского лучника на борту ладьи, кормчий попытался отползти. Поздно. Русы как горох посыпались с высокого борта, спрыгивая прямо в воду и карабкаясь на берег. Хравн разглядел, как высокий витязь в островерхом шлеме подскочил к княжне, как она кинулась к нему на грудь. Тварь! Все из-за нее, будь она проклята! А потом кто-то заслонил от Хравна девку, он успел различить совсем близко чьи-то оплетенные ремнями ноги и понял, что это конец… Боль действительно была острой и краткой…
