Лора Бекитт - Дикая слива
Женщина поднялась ему навстречу. Киан открыл рот, собираясь заговорить, но его опередила Сарнай. Подобно недоброму духу, старуха незаметно появилась за его спиной.
За минувшие годы она ничуть не сдала: плечи не согнулись, глаза не утратили блеск. Кисти рук исчезали в длинных рукавах красиво расшитого одеяния сиреневого шелка, высокая седая прическа была увенчана лесом шпилек с головками из сине-зеленого нефрита, а на ногах красовались сапоги с богато украшенным бархатным верхом.
— Ты наверняка не думала, что вернешься сюда, Пин! И долго тряслась от страха, прежде чем решилась приехать. И все же любовь к сыну оказалась сильнее. Теперь посмотрим, насколько тверда твоя память. Вот твой мальчик. Нравится ли тебе, как он выглядит? Не похудел ли он телом, хорошо ли одет? Обними же его!
Пин со страхом смотрела на высокого юношу в синем шелковом халате с вышитым на нем золотым леопардом.
Женщина послушно подалась вперед, и ее одежда слилась с одеждой Киана. Руки Пин были безжизненными, вялыми. Она как будто обнимала статую.
Юноша был поражен, когда, отстранившись, Пин прошептала:
— Какой ты красивый и взрослый! Я не ожидала увидеть тебя таким.
Могла ли она ошибиться? Или притворялась? Ему ничего не оставалось, как поддержать эту игру. Киан прикинул, какие вопросы мог бы задать родной матери.
— Я скучал… Как там… дома?
— Все живы и здоровы. Правда, сейчас тяжелые времена…
Она заговорила о каких-то пустяках, называла имена, которых Киан никогда не слышал. Глядя на безжизненное лицо Пин, он не мог поверить, что некогда эта женщина сумела сбежать от князя и, тем самым изменить свою и… его судьбу.
Когда женщина сказала про тяжелые времена, он вспомнил о мешочке с деньгами, и в его душе затеплилась надежда.
Киан обернулся к Сарнай.
— Оставьте меня наедине с моей матерью! — За годы, прожитые под видом княжеского сына, он научился говорить решительно и твердо. Старуха дернула головой, раздула ноздри, но не стала возражать и царственно удалилась.
— Кто вы? — тоскливо прошептала Пин, в отчаянии глядя на Киана. — Умоляю, скажите, где мой мальчик? Что эти коварные люди сделали с моим сыном?!
У него перехватило дыхание.
— Послушайте… Я скажу вам правду. Настоящий Киан… с ним случилось несчастье. Господин Чжун и господин Шон сказали, что его укусила змея, и он умер у них на руках. Они уверяли, что я похож… на вашего сына, и уговорили меня поехать с ними. Князь не заметил подмены.
Она смотрела на него во все глаза, будучи не в силах осознать услышанное и поверить в него.
— Значит, моего сына давно нет в живых?!
Киан кивнул.
По лицу Пин потекли слезы. Она сжала свои маленькие руки.
— Я чувствовала, что потеряю моего мальчика. С самого рождения он принадлежал не мне, а им!
Киан молчал. Он забыл о своем страхе. Ему было невыносимо стыдно.
— Я тебя не выдам, — мужественно произнесла Пин. — Ради твоей матери. Ты ведь тоже чей-то сын! У меня есть сердце, и я знаю, какими жестокими могут быть эти люди. Когда-нибудь твой обман раскроется, этого не миновать, но, по крайней мере, причиной твоей смерти буду не я.
Облегченно переведя дыхание, Киан сказал:
— Моя мать крестьянка. Она наверняка голодает. Я бы хотел передать эти деньги ей, но… не могу. Потому прошу вас принять их от меня. Может, они вам чем-то помогут.
Пин взяла мешочек. По ее лицу нельзя было ничего прочитать, однако она сказала:
— Я рада, что князь стал жертвой честолюбия и обмана. Я тоже открою тебе секрет, который неизвестен никому, кроме меня. На самом деле у этого человека не было детей. Я родила ребенка от другого мужчины. Княжеский род умер, Юйтану Янчу никогда не удастся основать династию, о которой он столько мечтал!
— За что вы его ненавидите? — тихо спросил Киан.
— Он взял меня против моей воли, просто купил у родителей. И я всегда мечтала ему отомстить. Потому я даже рада, что мой сын достался Небесам, а не Юйтану Янчу. Тебе повезло меньше.
Когда она ушла, Киан бессильно пустился на пол беседки. Последнее препятствие и единственная угроза были уничтожены. Больше ничто и никогда не помешает ему жить той жизнью, в плен которой он успел попасть. Сейчас он вернется в дом и забудет о том, что было.
И все-таки ему не было радостно. Князь много говорил о величии воинской славы, силе власти и значении благородства, но он никогда не упоминал о том, какую ценность и одновременно опасность таит в себе женское сердце.
Киану нравился мерный топот копыт, запах конского пота, бряцанье оружия, волнующе-острое ожидание встречи с врагом. Они выехали ночью, когда над миром стояла гладкая, блестящая, словно начищенное зеркало, луна, чтобы иметь преимущество внезапного нападения.
Холодное голубое сияние заливало сосны и кедры, покрывавшие склоны гор, а сами горы казались стенами гигантской крепости.
Разведка донесла, что дело обстоит куда серьезнее, чем казалось на первый взгляд. Тяжелые железные ворота надежно перекрыли вход в город. Ходили слухи, что китайская чернь открыла государственные амбары и раздавала зерно голодным. Городская стража трусливо разбежалась, а иные — в основном из числа служивших маньчжурам китайцев — перешли на сторону повстанцев.
В походной палатке совещались военачальники. Сидевший на почетном месте Киан молчал, потому что знал: к его словам все равно не станут прислушиваться.
Выйдя на воздух, он сказал Дину и Хао:
— Не понимаю, чего они боятся, почему не хотят идти вперед? Ведь это не воины, а всего лишь взбунтовавшиеся простолюдины! У них нет ни опыта, ни оружия, и они трусливы, как бездомные псы!
— Предлагаю сделать собственную вылазку, — сказал Дин.
— Выведем наш отряд и сами посмотрим, что там происходит! — подхватил Хао.
Киан с радостью согласился. Он был уверен в победе, и ему претила мысль чего-то ждать. Для него, как для Дина и Хао, это была только игра: несмотря на кажущуюся суровость воспитания, все трое были избалованы отцами и плохо знали настоящую жизнь.
— А если нас не выпустят из лагеря? — усомнился Дин.
— Я вызовусь поехать к отцу, чтобы доложить обстановку, а сам пошлю к князю кого-то другого!
Киан поспешно облачился в одежду простого воина: ему до боли хотелось встать вровень с остальными, ибо он подозревал, что отец как обычно отдал тайный приказ охранять его жизнь.
Вокруг города тянулись заросли камыша высотой почти в человеческий рост. Войдя в них, воины шагали, будто по морю, отталкиваясь руками, преодолевая сопротивление призрачных волн.
